Антология традиционной вьетнамской мысли

Ли Кан Дык (император Ли Нян-тонг, 1066-1128)

1. Император-властитель Нян-тонг, запретное имя — Кан Дык, был старшим сыном Тхань-тонга. Мать, великая императрица Линьнян, родила его двадцать пятого числа первой луны начального года правления под девизом Лонг-тьыонг тхиен-ты (1066), что по циклическому исчислению соответствует году бинь-нго. На другой день он был назначен наследником. Когда скончался Тхань-тонг, [Кан Дык] взошел на престол императоров-властителей и пребывал на нем пятьдесят шесть лет. В возрасте шестидесяти трех лет скончайся во дворце Винькуанг.

Солнечный рог на лбу дракона. Руки свисали ниже колен[120]. Светел, мудр и чудесный воитель. Сведущ, просвещен и предан гуманности. Большая [страна] боялась [его], малые — тянулись к нему. Духи содействовали ему, а люди — отзывались. Постиг гармонию звуков, писал песни и музыку. Простые люда [при нем] богатели и размножались, для себя он достиг великой гармонии [способностей]. Он был лучшим владыкой из дома Ли. Но как жаль, что он увлекался Буддой и любил добрые приметы. Ведь это истощает даже лучшие доблести! {5, с. 246}.

2. Во второй год правления под девизом Тхай-нинь (1073) [...] вдовствующая императрица из рода Зыонг была подвергнута заточению, а главная наложница [бывшего императора] провозглашена вдовствующей императрицей Линьнян.

[Дело было так.] Линьнян от природы была завистлива и ревнива. Будучи родной матерью [Нян-тонга] и при этом не имея возможности участвовать в [делах] правления, она пожаловалась ему: "Ваша престарелая мать усердие потрудилась, чтобы состоялся нынешний день. И вот ныне богатстве и знатность явились. Но другая занимает это место. Куда же приткнуться вашей престарелой матери?" Император был молод и убеждать не умел. Поэтому [сначала] он заточил вдовствующую императрицу с ее 76 служанками во дворце Тхыонгвыонг, а [потом] вынудил их принести себя в жертву в мавзолее Тхань-тонга.

Историк Нго Ши Лиен сказал: "Император Нян-тонг почитал гуманность. Линьнян поклонялась Будде. Как же могли они дойти до такой жестокости, как убийство старшей императрицы и казнь стольких невинных людей?! Дело, видимо, в том, что зависть и ревность заложены в женской природе. К тому же, будучи матерью императора и не имея возможности участвовать в правлении, Линьнян, хотя и весьма достойная особа, разве же могла стерпеть это? Поэтому она и пожаловать. А император, в ту пору еще молодой и слабый, думал только о том, чтобы доставить радость матери, исполняя ее пожелания. И не ведал, какую большую ошибку он совершает!" {5, с. 247}.

3. Третий год правления под девизом Хой-тыонг дай-кхань (1112), циклические знаки — ням-тхин [...] В это время император [Ли Нян-тонг] был уже в преклонном возрасте, а потомством так и не обзавелся. Тогда он издал указ, по которому следовало выбрать одного из сыновей родичей императорской фамилии, чтобы сделать его наследником императора.

Младший брат императора, хоу Шунгхиен, личное имя которого неизвестно, тоже не имел потомства. Когда в доме хоу оказался монах Ты Дао Хань[121] с горы Тхатьтхат, он переговорил с ним об испрошении потомства. Дао Хань сказал: "Когда твоей жене придет время рожать, сообщи мне об этом непременно заранее". Очевидно, ему удалось заклясть горного духа, потому что через три года жена хоу родила сына Зыонг Хоана [...].

В седьмой год того же правления, циклические знаки — бинь-тхан (1116), летом, в шестую луну монах Ты Дао Хань сбросил тело[122] в монастыре на горе Тхатьтхат [...]. Дело было так. Когда у жены хоу Шунгхиена, урожденной До, начались родовые схватки, хоу вспомнил слова, некогда сказанные монахом Дао Ханем, и послал к нему гонца. Получив известие, Дао Хань помылся, сменил одежду, вошел в пещеру, сбросил тело и скончался. Вскоре после этого жена хоу родила мальчика, это и был Зыонг Хоан.

Местные жители, сочтя это событие необычным, поместили тело Дао Ханя в ларец и стали ему поклоняться. Каждый год, весной, в седьмой день третьей луны, юноши и девушки собирались возле пещеры и устраивали большое гулянье по всей округе. Впоследствии многие стали по ошибке считать [эту дату] днем смерти монаха. Его тело сохранялось вплоть до эры правления Юн-лэ (1403-1424) династии Мин, когда минские солдаты его сожгли. Тогда местные жители слепили себе кумира из глины и стали поклоняться ему так же, как прежде телу. Этот кумир сохранился до наших дней {5, с. 257-258}.

4. Динь-муй, начальный год правления под девизом Тхиен-фу кхань-тхо (1127)... Зимой, в двенадцатую луну, ... император [Ли Нян-тонг] занемог и вызвал во дворец канцлера Лыу Кхань Дама, чтобы передать следующее завещание:

Мы слышали, что в круговороте живых существ нет места бессмертию. Смерть — это судьба всего, [находящегося] между Небом и Землей, естественный закон [любого] существа. И хотя среда живущих в этом мире людей нет никого, кто бы не прославлял жизнь и не ненавидел смерть, тем не менее они готовы забросить все свои дела, чтобы достойно совершить ритуал захоронения, довести до полного истощения свои жизненные силы, чтобы благопристойно соблюсти срок траура. Мы категорически не приемлем этого!

К тому же Мы, имея лишь ничтожные добродетели, не смогли позаботиться о спокойствии своего народа. Если допустить, чтобы после Нашей кончины народ, основа основ [нашего государства], облачился в траурные платья и непрерывно лил слезы с утра до вечера, ограничил себя в пище и питье и прервал свои жертвоприношения и поклонение духам, то этим Мы только усугубим Наши ошибки. Что же скажут о Нас люда Поднебесной?!

С глубоким трепетом вспоминаем Мы свои юные годы, когда Нам было дано право на владение великой драгоценностью! Сколь сильно было Наше волнение и глубоко благоговение, когда Мы возвысились над князьями и знатными вельможами!

В течение 56 лет, полагаясь на магические силы Наших предков и получая поддержку высочайшего Неба, Мы не ведали печали в пределах четырех морей, не подвергались опасности со стороны своих ближайших соседей. Счастье для Нас — это оказаться в одном ряду с прежними правителями страны после Нашей смерти! Разве есть здесь причины для печали?!

Внезапно, без видимой на то причины, Мы почувствовали недомогание после возвращения из инспекционной поездки по провинциям страны. С того времени болезнь Наша только усилилась и Мы опасаемся, что не сможем избежать смертельного исхода, а потому торопимся изложить свою последнюю Волю.

Наследник престола Зыонг Хоан уже достиг двенадцатилетнего возраста. Много достоинств дано его широкий натуре: он рассудителен и честен, великодушен и искренен, верен заветам предков и непоколебим, предан Нашему делу и совершенен. Поэтому его, в согласии с древними предписаниями, следует возвести на престол.

Берись же за дело, Наш милый отрок! Прими с покорностью и пониманием Наш последний наказ! Наследуй престол и храни дело своих предков! Приумножай Наши великие свершения и добивайся новых успехов!

Вы же, Наши верные слуги, признайте своего нового правителя, окажите ему всемерную помощь и поддержку!

Ты же, Ле Ба Нгок, воплощение настоящих достоинств доблестного мужа, возьми свое копье и боевой топор, будь готов к непредвиденным поворотам событий, не позволь подменить Нашу волю, дабы не омрачилась душа Наша гневом, когда сомкнутся Наши веки!

Траурная церемония должна продлиться только три дня. По истечении этого срока все обязаны снять траурные платья и прекратить скорбные рыдания. Что касается погребения, то за образец следует взять скромность ханьского [императора] Вэнь[-ди]. Специальный могильный курган возводить на нужно, положите Нас рядом с нижними владыками.

Увы и ах! [Для Нас] последний луч солнца на макушках вязов и тутов вот-вот погаснет и далекая зарница исчезнет навсегда. Уходит жизнь и умолкает сердце. На тысячи лет, навеки прощаюсь!

Будьте же искренними в своих помыслах! Трепетно внимайте Нашим словам! Ясно изложите Нашу волю князьям и вельможам! Донесите ее от столиц до окраин[123]! {5, с. 267}.