Нимфоманка

Она нашла на полке тетрадку и дала её Огаве.

Огава прочитала мой рассказ, закрыла тетрадь и отложила её в сторону.

— Я вступлю в ваш клуб! — сказала она.

— Тебе так понравился рассказ Миуры-куна? — умилилась Имамура.

— Нет, он отвратителен! — отвечала Огава.

На следующий день, когда у нас закончился урок литературы, Ханада-сенсей подозвала меня и краснея, словно девчонка проговорила:

— Миура-кун, у меня есть к тебе дело. Задержись, пожалуйста.

Пока остальные ученики собирали свои вещи Ханада-сенсей начала расспрашивать меня о делах в литературном клубе. Ханада-сенсей вообще-то ведёт у нас японскую литературу, это кроме того, что она у нас классный руководитель. Ну и она, что логично, куратор литературного клуба. Правда последнее время она там не появлялась. Потому, в общем-то, и я не ходил. Теперь я понял, что Ханада-сан занималась улаживанием дел своей племянницы. Видимо опеку оформляла, устраивала в новую школу и всё такое.

— Я слышала, что Огава-тян вступила в наш клуб? — спросила Ханада-сенсей, заметно волнуясь.

Слышала?! Они что совсем не разговаривают?

— Да. Вчера написала заявление, — ответил я.

— Это прекрасно! — Ханада-сан, опустилась на стул, лицо у неё было такое счастливое, что мне даже не по себе стало.

— Ханада-сан, думаю ей пока лучше не знать, что Вы у нас куратор! Мне кажется, она пока не слишком к Вам привыкла! — проговорил я, стараясь какая-нибудь не обидеть учительницу.

— Да. Конечно! Я пока не буду приходить! Спасибо Миура-кун! — испуганно проговорила Ханада-сан.

Она отвернулась, щёки ее покраснели.

— Чем я могу отблагодарить тебя, Миура-кун? — спросила она, глядя в окно.

Я ушам своим не поверил!

— Я хочу Ваши контакты, Ханада-сенсей! — сказал я.

Вместо ответа она достала из сумочки телефон и положила его на стол передо мной.

— И называйте меня по имени, когда мы наедине! — сказал я, скопировав в свой телефон контакты учительницы.

— Хорошо, Такаши, — отвечала Ханада суть слышно.

— Как Ваше имя, сенсей? — спросил я.

Она взглянула на меня своими прекрасными большими глазами и прошептала:

— Мари.

В том, когда встречаешься со взрослой женщиной есть как плюсы, так и минусы. Плюс в том, что вы идёте в отель как большие и не вздрагиваете от каждого шороха обжимаясь в твоей комнате или в комнате твоей подружки. Минус в том, что в этом самом лав-отеле за тебя платит твоя взрослая подруга. Не знаю, как кто, но из-за этого я себя чувствую неуютно. Это здорово кайф обламывает. Когда мы с Мари первый раз пошли в такой отель, я, честно говоря, ни о чём кроме секса думать не мог. Все мысли у меня были о груди Ханады Мари, о её попке и бёдрах. А потом этот душ, вначале она, потом я. Как-то это странно. Ну, то есть мыться надо, конечно, я не спорю, но как же быть с романтикой? В общем, это выбивает тебя несколько из правильного настроя. Не знаю кого как, но у меня это так происходит. Но когда Ханада-сенсей завернувшись в коротенькое полотенце робко села рядом со мной на краешек большой кровати, и я уставился на её гладкие бёдра, то, честно говоря, настрой у меня сразу же вернулся.

— Миура-кун, я побрилась, так что всё в порядке, — смущённо прошептала Ханада. И так она это мило сказала, так робко и вместе с тем так по-взрослому, что я вдруг осознал, что люблю эту женщину и никто мне больше не нужен! И так меня это поразило, что я от счастья едва не задохнулся. Потом у нас с Мари был секс. Как у взрослых, на большой кровати. Ханада-сан шептала мне что ей стыдно, что она старая и толстая, но я только целовал её и говорил, что она самая стройная в мире и я жить без неё не могу. Тогда же я впервые ласкал ртом её киску. Она и правда оказалась сладкой, как пишут в эротических журналах. В общем, когда мы вышли из отеля я был на седьмом небе от счастья. Строил уже планы, как через два года окончу школу и женюсь на Ханаде-сенсей. Глупо, конечно, но Мари была моей первой девушкой, и она была очень классной.

— Пока, Такаши-кун! — она чмокнула меня в щёку и убежала, а я поплёлся домой. И настроение у меня начало портиться. Во-первых, когда женщина за тебя платит это неприятно! Я подумал, что нужно искать подработку. Тут я вспомнил о своём старике. Он пару раз намекал, что ему в магазин нужен помощник. У моего отца строительный магазин. Если быть точным, три строительных магазина. Старик мой всё время так устраивается, что у него однокашники по институту стройматериалы заказывают. Так что деньги он в основном от них получает. Ну и просто обычные покупатели заходят, конечно. Когда я маленький был, то у нас кроме одного небольшого магазина ничего не было. Отец там всё время торчал, сам разгружал, сам за кассой сидел. Ну и я там тусовался всё время, так что ассортимент знал не хуже, чем продавец-консультант. Тогда я об этом не задумывался, но сейчас-то понимаю, что тогда мы все в долгах были. Беднее бедного, короче. Но потом дела у моего старика пошли в гору. Он целых пять магазинов открыл. Два закрыл потом, правда, помещения в аренду сдал, так что всё у нас неплохо теперь. В деньгах он меня особо не ограничивал никогда. Ну, то есть мы не миллионеры, конечно, но телефон там или одежду я покупал особо не задумываясь. Мог я и сейчас попросить денег у своего старика, но это было как-то уж совсем странно. Не мог я так сделать короче. Пришёл я домой, дом у нас старый. Отец ремонт сделал и этим ограничился. Я-то знаю, что мы могли новый купить и в районе попрестижнее. Но отец говорит, что, мол, привык здесь, да и до главного магазина добираться проще. Но я-то думаю, что ему этот дом дорог как память о маме. Что до меня, то я её совсем не помню. Да и не мудрено мне трёх лет ещё не было когда она умерла. Если вдуматься, то мой отец, всем ради меня пожертвовал. Ну, то есть думаю, женщины у него были, конечно, но ни одна из них в нашем доме так и не появилась. Так что для меня единственной женщиной в доме была Асахина-сан, которая раз в неделю убираться приходит. В общем, отец мой нормальный мужик. Ничего плохого про него сказать не могу. Да и не старый ещё, пятьдесят лет всего. И выглядит, в общем, неплохо, получше многих других в этом возрасте. Мама-то гораздо моложе была. В этом есть какая-то несправедливость, что её давно уже нет в живых. Мысли мои перескочили на Ханаду-сенсей. Лицо своей матери я только на фото видел, так что, когда пытаюсь её представить почему-то всё время лицо Ханады-сан получается. Дура эта Огава! На её месте я был бы счастлив если бы у меня была такая мама, как Ханада-сенсей. Кстати, о птичках, надо мне как-то отношения с Рин налаживать. Она так-то пооттаяла немного, как стала в клуб приходить. Имамура в ней души не чает, хотя Огава по-прежнему иногда такое может сказать, что Эндо-сан прямо-таки в ступор впадает. Ладно, посидел я на диване немного, подумал и потопал на второй этаж в кабинет отца.

— Можно войти?

— Входи.

Я вошёл, он сидел за столом и смотрел на большое фото мамы, которое на столе у него стоит. Я знаю, он часто так сидит, даже свет не включает. Так-то я понимаю, почему он первое время как мамы не стало всё время на работе пропадал. Понимать-то я понимаю, но мне тогда совсем одиноко было. Плохо, в общем. Ну да ладно, это дело прошлое.

— Что ты хотел, Такаши? — спросил отец.

— Я насчёт подработки! — сказал я, — ты говорил, тебе продавцы нужны.

Он просиял весь, но говорит:

— Если тебе нужны деньги, то я могу дать сколько нужно!

— Миура-сан, — отвечал я, — я уже не маленький. Мне хотелось бы самому зарабатывать! Кроме того, ты сам говорил, что нам нужны сотрудники!

— Ну, если так! — в его голосе послышалось явное облегчение, но он всячески стремился показать, что не особо рад. Взрослые иногда такие смешные! Он включил компьютер.

— В ближайшем магазине требуется сотрудник на неполный рабочий день! Сможешь выйти завтра к четырём?

— Смогу. Спасибо! — я поклонился ему и пошёл к себе. Ассортимент я знаю, уж точно получше какого-нибудь студента на подработке! Ещё бы с клиентами научиться общаться и проблем не будет! То, что магазин недалеко это хорошо. Хотя отец наверняка это подстроил. Ну и чёрт с этим. Главное у меня больше времени на Мари останется. Кстати, надо спросить какая у меня зарплата!

С Ханадой-сенсей мы встречались теперь постоянно. Как только я первую зарплату получил, то настоял, что за номер буду платить сам. Мари упиралась вначале, но когда я сказал, что нашёл подработку, то уступила. Вообще она вела себя как послушная девочка. Если по каким-нибудь причинам не могла со мной вечером встретиться, то звонила и умоляющим голосом просила простить её глупую. Она вела себя так, как будто была мне обязана. Может она и правда так считала, из-за того, что я общался с её племянницей. Хотя я к Огаве, в общем-то, попривык немного и общаться с ней мне стало попроще чутка. Я расстраивался из-за того, что как мне кажется Ханада-сан не испытывала оргазма со мной, кроме того, самого первого раза. Ей похоже нравилось, заниматься со мной любовью, она постанывала, иногда вздрагивала, но того взрыва эмоций, что был у неё тогда в классе, больше не происходило. Ханада-сенсей уже оделась, а я всё ещё голый сидел на постели и любовался её попкой, затянутой в серую узкую юбку до колен.

— Тушь потекла! — сказала Мари поправляя макияж, она нагнулась к зеркалу, её попа аппетитно выпятилась и у меня, несмотря на то что я только недавно овладел её телом, невольно снова началась эрекция.

— Мари, — спросил я, — тебе не очень приятно, когда мы… ну…

Я смутился, Ханада повернулась ко мне и со смущённой улыбкой проговорила:

— Миура… Такаши-кун, почему ты спрашиваешь? Ты великолепный любовник! Ты неутомимый и сильный! И мне очень нравится заниматься с тобой любовью! Мне очень хорошо с тобой!

Она повернулась к зеркалу и продолжила заниматься своим макияжем. Мной вдруг овладело странное чувство. Где-то в глубине души я понимал, что Ханада-сан просто не хочет задеть мои чувства, что она мне врёт. И я разозлился. Я понял, что должен сейчас что-то сделать, иначе моим мечтам придёт конец. У меня появилось ощущение что я утрачиваю свои права на неё и мне стало страшно. Я слез с кровати и подошёл к стоявшей наклонившись вперёд Мари. Член мой сильно встал, он упёрся её в попу через юбку, она повернула голову, смущённо улыбнулась и спросила:

— Что?

И в этот момент я резко надавил левой рукой ей на шею прижимая Ханаду животом к столу, а правой задрал на ней юбку обнажая попу. На Мари были маленькие красные трусики, практически не прикрывавшие ягодицы, я рывком стащил их вниз до колен. Не обращая внимания на лепет Мари, что она опаздывает и что Рина ждёт её, я развёл пухлые ягодицы Ханады-сенсей и просунул между ними свой член. Между ног у Мари было горячо, гораздо горячее чем только что, когда мы с ней кувыркались в постели. Я думаю, что набросился на неё даже не потому что хотел. То есть я её хотел, конечно, но дело было не в этом. Я просто почувствовал, что она мне сейчас не принадлежит и мне захотелось доказать обратное. Прежде всего, самому себе доказать.

— Такаши-кун! Не туда! Мне больно! Не надо! Помедленнее, пожалуйста! — её жалобные причитания меня только ещё больше заводили. Ханада-сенсей, впрочем, не пыталась вырваться, если бы она резко потребовала прекратить, я бы тут же отступил. Но она только бессвязно лепетала и жаловалась, а сама прогибалась всё ниже, выставляя попу мне навстречу. Уже через минуту Мари начала громко стонать, вцепившись в столик, который ходил ходуном сотрясаемый нашей совместной пляской. И стонала она совсем не так как только что на кровати. Это были совсем другие стоны. Теперь я чувствовал, что Мари действительно наслаждается. Учительница запустила руку себе между бёдер и её зад начал выписывать замысловатые восьмерки двигаясь мне навстречу. Не успел я кончить в неё, как она, соскользнув с моего члена присела на корточки зажав бедрами свою ладонь и сотрясаясь всем телом. Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Взгляд у неё был мутный и почти безумный, густые чёрные волосы растрепались, тушь опять потекла, на белой коже лба выступили мелкие бусинки пота.