Куплю мужа. Дорого. Б/у и некондицию не предлагать

Глава 22

Ох, блииин… Глаза не открыть… Не пошевелиться… Пить хочу… Больно…

В мутную, словно похмельную башку мысли приходили рандомно и также рандомно уходили…

— Очнулась? Как себя чувствуешь? — прозвучал незнакомый женский голос.

Я хотела её о чём то спросить, но из пересохшей глотки раздалось только сипение.

— Попей — ка… — мягкая, но сильная рука приподняла мою голову, губ коснулся край стакана. Уф! Хорошо — то как!

— Спасибо!

— Лежи давай! Сейчас доктора позову…

Глаза наконец разлепились, явив взору немолодую женщину в медицинской униформе.

— Я в больнице?

— В больнице, в реанимации… Лежи, теперь уже всё хорошо будет…

Действительно, похоже на больницу: белые стены, капельница, какие — то приборы с монитором… Я попыталась приподняться и рухнула обратно от острой боли между ног.

— Чёрт! Больно- то как! Блииин!

И что со мной случилось?! Не помню… Неужто натрахалась до того, что в больницу попала?! Так вообще-то бывает?! Вроде и трезвая была… Почти… Не помню…

— Как самочувствие? — в палате появилась ещё одна тётка — видимо та самая врач.

— Больно… — пожаловалась я.

— Сейчас укольчик сделаем, поспишь… — отозвалась тётка, глядя в монитор и бегая пальцами по клавиатуре — Показания практически в норме, идёшь на поправку, так что спи, потом поговорим!

Медсестра что — то вколола в трубку капельницы. Я всё же не удержалась, спросила:

— А что случилось — то? Не помню…

— Хулиганы на тебя напали, полиция скорую вызывала.

— Аха, точно! Я собиралась на встречу с адвокатом и полицейским… Как же его звали? — начала я вспоминать и отключилась.

Проснувшись второй раз я уже точно помнила что на меня напали и что я в больнице. Боль под огромной повязкой между ног уже была не острая, а скорее тянущая, так что можно полежать и подумать… Например: кто напал и когда? По всему выходило, что напали в подъезде, больше негде. Зачем — тоже понятно: прилетела ответка за то, что мы на стадионе творили. Ну, Марго! Ну удружила! Я — то как последняя дура повелась на лёгкий способ выбиться в люди, а получилось… Получилось хреново, честно говоря… И что я могу Марго предъявить?! Похоже, что ничего существенного… Не, проломить ей башку я смогу, конечно, но во — первых это скорее всего ничего не даст, а во — вторых я всегда старалась от откровенного криминала держаться подальше. Кулаком в брюхо — это максимум административка, а вот пробитая голова — это уже срок! Уголовный кодекс я наизусть помню!

Однако, может быть всё не так уж и плохо? Может быть меня сегодня выпишут — а у подъезда встречает Марго с цветами, Серг с пожизненным контрактом на миллион в месяц и длинный белый лимузин?

— Ладно, уговорили! Ради контракта я готова и потерпеть! — улыбнулась я своим мыслям.

— Очухалась? Как себя чувствуешь? — появилась очередная тётка в белом халате.

— Вроде нормально, спасибо! А когда на выписку?

— Что, мало тебе?! Сначала инвалидность оформи, а потом уж про мужиков думай!

Что — то в её словах было неправильным, вот только я не могла понять что именно, зацепившись за страшное слово "инвалидность".

— П- почему инвалидность?! — от страха я начала заикаться.

— А ты сама подумай! Ноги разогнуть сможешь?

Лежала я на спине, ноги согнуты в коленях. Рывком распрямила ноги и взвыла от адской боли. От боли и осознания того, что в восемнадцать лет я оказалась прикованной к инвалидному креслу слёзы лились градом, а тётка всё никак не унималась:

— Чего ревёшь — то?! Раньше нужно было думать!

В ответ я могла только выть от боли, а самое главное — от жалости к себе. А врачиха продолжала:

— Тебе ещё и матку отчекрыжили, так что теперь ты ни мужик, ни баба! Да ещё и инвалид на всю жизнь!

— Укол сделайте-е-е… — провыла я, захлёбываясь слезами. Всего — то один укол и все проблемы пропадут. И боль тоже — Укол хочу-у-у!

— Потерпишь! Сама виновата!

Опять было что-то неправильное в этих словах, но я опять не улавливала, что именно.

Дверь резко распахнулась и в палату ввалился парень чуть старше меня:

— Я следователь! Кто тебя надоумил, тварь?!

Следователь, генеральный прокурор или апостол Пётр — мне в тот момент было всё равно. Я рыдала, размазывая слёзы и сопли по простыне.

— Отвечай, сука, когда тебя спрашивают! — заорал следователь мне прямо в ухо.

— Отвечай, когда тебя спрашивают! Не будешь отвечать — укола не получишь! — наседала тётка с другой стороны.

Я с детства терпеть не могу, когда на меня орут! Не думая о последствиях, чисто на автомате я показала им фак с двух рук и натянула одеяло на голову, что бы не слышать их воплей. Врачиха и следак продолжали орать и пытались стащить с меня одеяло, я как могла сопротивлялась, захлёбываясь слезами.

— Здравствуйте! Я не сильно опоздал? — раздался смутно знакомый голос.

— Куда?! Посторонним нельзя! — закричала врач.

— Ну положим во время допроса посторонняя — это Вы, а не я! — в голосе мужчины явно слышалась усмешка, мгновенно сменившаяся металлом — Госпожа Ксю, почему Вы плачете?! Вас били? Вам угрожали?

Стащив одеяло с головы я отрицательно помотала головой и еле смогла выговорить сквозь слезы:

— Я теперь инвали-и-ид… Никогда не смогу ходи-и-ить…

— Это же не точно, это предварительный диагноз… — сильно понизив голос пролепетала врач.

— Извините, я вынужден вас оставить на пять минут. — теперь голос адвоката звенел металлом в полную силу.

— Ну, Ксю… Давай договоримся по хорошему… Ты же видишь — Ан ушёл, мы можем поговорить как взрослые люди… — следователь уже не орал, а почти ласково шептал мне на ухо.

В ответ я опять натянула одеяло на голову и попыталась сосредоточиться. На ум ничего путного не приходило, кроме того, что следак точно мне не друг и доверять ему нельзя.

— Ксю, вылезай! — прозвучал новый голос.

Блин! Не больница, а проходной двор! Я лежала молча, с головой накрывшись одеялом; настроения говорить с кем бы то ни было не хотелось от слова совсем. Безумные рыдания как- то сами собой сошли на нет, остались только судорожные всхлипывания да мысли о том, как жить дальше. Самая очевидная мысль — доехать на инвалидном кресле до окна и сигануть вниз. И моральных и физических сил на это у меня хватит, здесь я уверена на сто процентов!

— Ладно, давай проверим чувствительность… — чья-то рука коснулась пальцев на ноге — Что чувствуешь?

— Эй! Не нужно меня за ноги трогать! — я чуть подвинула ступню, отодвигаясь от нахальной руки, нарушившей моё и так не большое личное пространство.

— Ну вот: чувствительность в норме, подвижность тоже.

— Да?! — я рывком сдёрнула одеяло с головы и заорала — Какая нахрен подвижность?! Да я тут чуть не сдохла от боли, когда попыталась ноги выпрямить!

— Блин! Вот ты дура! Да у тебя же швы разойдутся, по новой зашивать нужно будет! — новая тётка в белом халате смотрела укоризненно — Что бы всё срослось нужно время, хотя бы пару месяцев.

— Пара месяцев и…? — спросила я с робкой надеждой.

— И будешь ходить без палки.

— А эта сказала… СУКА-А-А!!! — я оглянулась с единственным желанием вцепиться той тётке в глотку, но её и след простыл.

— Госпожа Ксю, я как заведующая отделением приношу Вам свои извинения за поведение коллеги. — проговорила врач официальным тоном.

— Вы принимаете извинения, госпожа Ксю? — переспросил Ан, слегка кивнув.

Эх! По уму — то нужно скандал устроить, да разнести этот курятник по кирпичику вместе со всем персоналом, но если Ан считает что извинения нужно принять… Надеюсь, он знает что делает. Почти успокоившись смачно высморкалась в простыню и послушно согласилась:

— Принимаю… Да, а что эта говорила насчёт матки? Тоже неправда? — спросила я, надеясь на чудо.

— К сожалению, матку пришлось удалить. Там такие разрывы были, что зашивать нечего. Хотите посмотреть диагноз, снимки, всю историю болезни?

Я только рукой махнула, подумав: "Нафиг мне все это?! Без адвоката я всё равно ничего не сделаю, а он тут точно вписываться не станет, по крайней мере бесплатно. Так что остаётся только принять извинения и рыдать в подушку."

— Итак, стажёр, Вы намерены продолжать допрос потерпевшей? — спросил адвокат, когда мы остались втроём.

Морду этого недоследователя — стажёра перекосило, как от лимона, однако допрос продолжился, вернее начался. Сначала стандартные вопросы: имя, дата рождения, место жительства, потом:

— Что произошло, когда Вы вошли в подъезд?

— Чем — то брызнули в лицо. Кто — не видела. Потом ничего не помню.

В конце допроса следователь попытался вернуться к разговору о наших художествах на стадионе, но был жёстко прерван адвокатом: "Ещё один вопрос не по существу и я накатаю такую жалобу, что Вам не зачтут стажировку!"

Наконец надоевший как комар в ночи следак ушёл…

— Вот, я тут принёс немного поесть, попить… — Ан поднял с пола пакет и начал выкладывать на тумбочку возле кровати сок и фрукты.

— Попить — это хорошо, а выпить? — спросила я, давно уловив идущий от него такой вкусный запах виски.

— Выпить — это мне можно, хотя и нежелательно, а тебе я настоятельно рекомендую больничный режим не нарушать! Незачем лишний раз давать повод…

— Ладно, не буду… — я вздохнула, понимая что Ан абсолютно прав, хотя пару рюмок сейчас бы пропустила с большим удовольствием — И что со мной приключилось? Расскажешь?

— Могу даже показать… Нервы у тебя крепкие?

— Показывай!

Да уж! Такое смотреть — нервы нужно иметь титановые! Сначала я лежу голая на бетонном полу и вся в блевотине; вокруг какие — то объедки, пустые бутылки и шприцы. Дальше больше: меня насилуют всеми возможными способами; то по одному, то сразу толпой, финальные кадры — забитая между ног бутылка. Лиц насильников невидно, звука тоже нет.

— Уродов конечно же не нашли? — спрашиваю внезапно охрипшим голосом.

— Скорее всего и не найдут… Предполагать мы можем всё что угодно, но доказательств нет.

— Эххх… А откуда видео-то?

— Да они сами снимали на твой коммуникатор, а потом с него же в сеть выложили. Так что следов никаких, а ролик по сети гуляет. Ну а тем, кто его репостил тоже ничего официально не предъявишь: тут криминала нет.

— И много репостов?

— Хватает… Практически вся администрация и члены партии "За всё хорошее".

— Да, дела… — я очередной раз тяжело вздохнула — А аппарат — то мой где?

— Не переживай, я тебе новый принёс. А твой наверняка где — то в речке плавает. — Ан протянул мне новенький коммуникатор.

Не самый крутой аппарат, но явно дороже моего старого. Кстати, камера в нём в разы лучше! Посмотрела: в телефонной книге забиты номера предков, подруг, Марго и самого адвоката. Серга небыло…

— А что шеф? Сердится на меня? Наорал, когда мы с ним последний раз говорили.

— Ему сейчас не до тебя: на него налоговая наехала, похоже что ведут к банкротству.

Серга, козла этого, мне совсем не жалко, но если студия накроется, то и мои мечты о репортёрстве накроются тем же медным тазом! Значит всё зря?! И уроки и главное — наше выступление на стадионе, из-за которого меня так изуродовали! Обидно! До слёз обидно, блин!