Ну уж нет, Грейнджер!

От этого она и рыдала сейчас, спрятавшись на груди Драко, который даже не подозревал, до чего Гермиону довели размышления о нем. После очередного вырвавшегося всхлипа она почувствовала, что кто-то прочищает горло прямо над ее макушкой. Она даже не заметила, что теперь не просто держала свою ладошку на его щеке, а прямо вцепилась в него мертвой хваткой, обнимая руками и прижимая к себе, как любимого в детстве плюшевого медведя, который всегда был готов поддержать ее в горестные моменты своим молчаливым присутствием.

— Грейнджер. — Всхлип в ответ. — Эй, Гермиона. Что случилось? — обеспокоенно спросил Малфой, отстраняя заплаканное лицо Гермионы от себя и всматриваясь в мокрые темные глаза, взгляд которых не давал ему покоя с вечера на министерском балу. — Почему ты плачешь?

— Я не знаю, — она активно мотала головой из стороны в сторону и пряталась в его руках, не понимая, что вообще можно сказать и как объяснить это странное поведение.

— Хей, ну все-все. Что это на тебя нашло? — Драко с испуганными глазами гладил ее волосы, пытаясь успокоить. Сделал даже попытку пошутить: — Это хоть не из-за меня? Я не успел ничего натворить, пока спал?

— Я сама не понимаю, что со мной, — Гермиона все еще всхлипывала, но уже приходила в себя.

— А я знаю — ты беременна. А вам, пузатым, особых причин и не надо. Вы все жутко ранимые и впечатлительные.

— У меня нет пуза, — насупилась она, но слезы наконец исчезли.

Он рассмеялся от того, что она обратила внимание только на упоминание о скорых изменениях в фигуре.

— Даже если у тебя вырастет самый огромный живот в мире, Грейнджер, ты все равно останешься безумно красивой, — это прозвучало как самая настоящая глупость. Хотя в душе Драко действительно считал, что округлившийся животик ее совсем не испортит, а сделает еще прекрасней, потому что нет ничего привлекательней для мужчины, чем женщина, которая носит в себе его ребенка.

— И ты меня не бросишь? — несмелый вопрос удивил Малфоя настолько, насколько удивил и Грейнджер, которая сейчас смотрела на него с таким страхом в глазах, как будто он — это его покойная безумная тетка с палочкой на изготовке. Пока он находил слова, она залилась стыдливым румянцем, пролепетала извинения и заворочалась в его руках, пытаясь выбраться из крепких рук. Но когда ей почти удалось освободиться, он опомнился и сильней сжал в своих объятьях.

— Гермиона, ты серьезно? — она молчала и жевала губу, не услышав ответа, он продолжил: — Если ты действительно хочешь быть со мной, то я буду рядом. Потому что я хочу быть рядом с тобой, — пауза была долгой, но и она закончилась.

— И я хочу, Драко… — выдохнула Гермиона тихо-тихо, но была услышана. Поэтому через секунду его губы уже сминали ее, а сильные руки притягивали ее хрупкое тело все ближе, буквально вжимая в мужскую грудь. А она растворялась в нем, отдавалась, позволяла себе принадлежать ему, ставить на себе клеймо «Малфой», потому что она не была против… Она посмела мечтать…