Благодарность

Благодарность

Я выслушала поток замечаний ото всех, включая Лео, почему не стоило пытаться помочь Коулу. Барбас в итоге завладел его силами и угрожал нашей безопасности, но слава богу все обошлось. Однако чувство вины никак не покидало. Хотя в чем я виновата?

И опять это сравнение с Прю. Еле уловимое, практически неосязаемое, но почему-то очень чувствительно бьющее по гордости. Да, я — не Прю, которая была сильнее всех и смогла побороть этого демона, но неужели я постоянно вынуждена ощущать на себе эти сравнения?

И хотела бы знать, что я опять делаю в пентхаусе Коула?

— Пейдж?

Как всегда вкрадчив. Я даже не знаю, чем продиктована моя ненависть к нему.

Резко обернувшись, я уткнулась взглядом в оголенную грудь Коула.

— Опять переместилась, хотя тысячу раз просил этого не делать, — с какой-то грустью констатировал он.

— Хотела извиниться, — прошептала я и невольно облизала губы, почувствовав внезапную сухость во рту. Неудивительно, потому что кроме обернутого вокруг бёдер полотенца, на этом подлеце ничего не было. Я явно появилась некстати — Коул только что вышел из душа.

— За что? — Он усмехнулся. — Ты хотела как лучше, но получилось как всегда. Ты же не Прю.

Краска ударила мне в лицо от досады и злости на него за очередное сравнение со старшей сестрой и на себя за то, что поддалась слабости и зачем-то пришла извиняться перед этим воплощением зла.

— Да, я не Прю, но если бы ты не был так зациклен на Фиби и своей неуязвимости, то может и не пришлось бы расхлебывать то, что сделал с тобой Барбас, — зло выплюнула я и, не дожидаясь ответа, направилась к лифту.

Колу резко схватил меня за предплечье, развернул к себе и, наклонившись, прошипел:

— А может, просто не стоит вмешиваться не в свое дело?

— А может, я хотела помочь не тебе, а Фиби в первую очередь?

— А может, вся эта сказочка про сестринскую любовь уже не актуальна?

Это был совершенно не тот вопрос, который я ждала, и он поставил меня в тупик.

— В смысле? — ошеломлённо выдохнула я.

Колу максимально приблизился ко моему лицу и, понизив голос, произнёс:

— Откуда такая ненависть ко мне, Пейдж? Или это не ненависть вовсе?

Он нагло усмехнулся.

— А что? — прошептала я, чувствуя себя полной дурой и не понимая, к чему он клонит.

Коул широко ухмыльнулся и, внезапно резко схватив меня за волосы, впился грубым поцелуем. Это было так неожиданно, что я растерялась, а когда пришла в себя, то начала отбиваться.

— Пусти!

Коул сделал шаг назад, рассматривая меня с дерзкой усмешкой.

— Да ты ненормальный!

Я занесла руку, чтобы влепить ему пощечину, когда почувствовала, что не могу пошевелиться.

— Что... — растерянно пробормотала я, но Коул остановил меня, приложив палец к губам.

— Ш-ш-ш, тихо, Пейдж. Сейчас ты в таком состоянии, когда лучше молчать, а то я сделаю так, что и язык двигаться перестанет. А мне как-то неинтересно целовать совсем неподвижную куклу.

Он осторожно приобнял меня и как-то бережно опустил в стоящее позади кресло.

— Не надо, — проскулила я, уже догадываясь, что он задумал, и задрожала от страха. Или это было невольное возбуждение от осознания того, что сейчас случится неизбежное?

— Почему? — спросил он, не глядя на меня, потому что был занят разведением в стороны моих ног. Кожа горела от его поглаживаний. — Разве не этого ты жаждала с нашей первой встречи?

— Не надо... — повторила я, но он как будто меня не слышал.

Мне вдруг подумалось, что в чём-то он прав — я действительно с первой нашей встречи чувствовала себя неловко в его компании. Но в те моменты была уверена, что это всё из-за неприятия его демонической сущности.

Его руки медленно заскользили вверх по бёдрам.

Любовь к коротеньким юбкам сослужила плохую роль.

Я почувствовала, как Коул отодвинул трусики, и его пальцы проникли в мою плоть. Глаза невольно закрылись, а с губ слетели тихие стоны удовольствия.

У меня слишком долго не было ни с кем близости — всё время занимало обучение ведьмовству, чтобы соответствовать статусу Зачарованных, поэтому прикосновение грубых мужских рук напомнило мне, как это может быть приятно. Я честно пыталась сопротивляться его натиску, но давно уже поняла, что слишком бурная реакция на близость с мужчинами — это мой крест. К тому же бесполезно препятствовать действиям Коула в данный момент, находясь под воздействием заклятия.

Страх, обуявший меня изначально, внезапно отошёл на второй план, и я осознала, что невольно поддаюсь нарастающему возбуждению. Более того, я хотела этого так, как не хотела никогда.

Даже странно — он обездвижил меня, лишил конечности способности чувствовать, но его заклятие не затронуло того самого места, где эта сволочь уже вовсю массировала мой клитор. Я резко открыла глаза и наткнулась на насмешливый взгляд своего бывшего деверя, или кем он там мне приходился.

Полотенце уже соскользнуло вниз, и я почувствовала, как его член трется о внутреннюю поверхность моих бёдер.

— Как сильно ты меня ненавидишь? — прошептал он с усмешкой. — Так? — он резко ввёл несколько пальцев во влагалище. — Или так? — и я ощутила, как его большой палец нежно похлопывает мой клитор.

Я невольно облизала губы, чувствуя солёный привкус слёз, непрерывно текущих из глаз. Прикусила нижнюю, чтобы не позволить вырваться надрывному стону от нарастающего наслаждения.

Коул неторопливо слизнул с моей щеки катящуюся слезу, нежно поцеловал в уголок губ, а потом отстранился и склонил голову набок, с каким-то маниакальным удовольствие наблюдая за моей агонией. Его вторая рука скользнула по моему плечу и медленно потянула кофточку вниз, оголяя грудь. И какого чёрта я не ношу бюстгальтеры? Ещё одна плохая моя привычка...

Пальцы Коула впились в кожу плеча почти до синяков — если бы я могла чувствовать что-то, то наверняка бы вскрикнула от боли. Но я действительно вскрикнула — от очередного пика возбуждения. Коул продолжал следить за мной с торжествующей усмешкой, а я чувствовала, как лицо заливает краска стыда. Хотя, это скорей подсознательно, никакого жара не было, не считая того, который разливался внизу живота, только стыд — перед Коулом, перед Фиби, перед самой собой. Зачем я вообще пришла сюда?

Я вдруг поняла, что ни с кем и никогда не испытывала подобного. Я мучительно сгорала заживо. Обездвиженная, но распаленная его жаркими ласками и неправильностью происходящего. Слышала, как учащенно колотится моё сердце, словно маленькая трепетная птичка, готовая вырваться наружу. Острое наслаждение нарастало с каждой секундой всё больше и больше и, мне казалось, что я вот-вот дойду до точки. Сорвусь и рухну в чернеющую пропасть, куда затягивает меня горящий похотливый взгляд этого чёртового демона.

— А может так? — Коул вдруг прекратил мучить моё естество. Я едва не захныкала, но во время прикусила губу, чтобы не попросить его об продолжении. Зато он услышал мой разочарованный стон. А в следующее мгновение мне снова стало дурно от его маниакальной улыбки. По телу прокатилась жаркая волна предвкушения. Коул резко поднял меня и перевернул, отчего мне пришлось уткнуться носом в спинку кресла. Его ладони по-хозяйски огладили ягодицы, а после я услышала смачный звук шлепка. Если б не его заклятие, мне бы наверняка было больно, но сейчас я чувствовала только желание. Дикое животное желание. Поэтому когда Коул резко вошёл в меня сзади, я начала двигаться в такт его толчкам. Он грубо намотал мои кудри на руку и резко запрокинул мою голову назад, впиваясь зубами в шею. А я лишь выгибалась, стараясь быть к нему ближе. Меня вроде бы насиловали, но я ощущала лишь растекающуюся по телу одуряющую острую сладость. Наверно я должна была испытывать угрызения совести, но мне было уже плевать. Потому что, когда он кончал в меня, я желала только одного — чтоб эти толчки продолжались как можно дольше. Я кончила почти вместе с ним, хрипло выкрикивая его имя, окончательно запутавшись в ощущениях наслаждения и обиды.

Все завершилось так же внезапно, как началось.

Коул оттолкнул меня, резко перевернул на спину и схватил за горло:

— Я так и не понял, как ты меня ненавидишь, Пейдж, — злорадно прошипел он мне в лицо, — но как ненавижу я тебя — ты должна была почувствовать!

— Я хотела лишь помочь, — обессиленно прошептала я, понимая, что действие заклятия прошло. Всё тело саднило, укус на шее неприятно ныл, но внизу живота растекалась приятная нега. Правда мышцы ног мелко-мелко дрожали.

Коул ослабил хватку и, немного помедлив, поднялся. Он задержался около кресла, бросив на меня отстраненный взгляд.

— По помощи и благодарность, — с горечью произнес он и, замерцав, растворился, оставляя растерзанную меня в слезах, синяках и укусах, но с блаженной улыбкой на устах и желанием повторить хотя бы ещё разок.