Никитка или Настя?

Никитка

— Как тебя зовут, женщина? — прорычал Ногай, прижимая Настю к столбу и пытаясь сорвать с неё одежду.

— Я прошу тебя, Ногай-ага (1), отпусти меня,— прошептала Настя, извиваясь в его руках, пытаясь вырваться.

Темник пристально посмотрел на неё и вдруг понял, что это будет самое трудное решение, которое ему предстояло принять. Отпустить и больше никогда не видеть? Он не мог даже представить себе, что больше никогда по правую руку с ним не будет скакать Никитка, не будет прикрывать спину своему командиру лучший лучник сотни. Отпустить?

Ногай вспомнил ту ночь, когда в отблеске пламени увидел перевязанную полотнищем женскую грудь. Вспомнил своё смятение, охватившее его вначале, и последующую ярость от несвоевременности произошедшего. Нет, не из-за того, что Никитка оказался женщиной — этому Ногай был даже рад. Он боялся своей привязанности к этому голубоглазому суровому пареньку с нежным женским лицом, — она была нездоровой, так ему казалось. Теперь всё вставало на свои места — это было влечение к женщине, имени которой он даже не знал.

Интересно, какая она, грудь этой женщины? Под туго обхватившим её полотнищем угадывались очертания, но Ногай хотел видеть её всю. Кровь вдруг бросилась ему в голову при одной мысли о высокой крепкой белой груди женщины, стоящей перед ним так близко, что он различал терпкий запах пота под дегелем (2). Почему он раньше не замечал этого запаха? Так могла пахнуть только женщина.

Ногай резко дернул полы Настиной одежды, под которым было всё то же полотнище, перехватывающее её грудь. Настя всхлипнула:

— Не надо, Ногай, прошу тебя.

Он отстранился и холодно посмотрел на девушку:

— Убери это, — хрипло прошептал он, кивая головой на полотнище.

Настя, быстро прикрыв грудь полами дегеля, замотала отрицательно головой.

— Убери, или я сейчас позову охрану, и все увидят кто ты, — чеканя слова, произнёс Ногай. — Ты знаешь, что тебя ожидает?

Настя молча смотрела на него, не в силах сдерживать слёзы, которые крупными горошинами катились из глаз.

— Твою грудь рассекут, вырвут ещё бьющееся сердце, а потом отсекут голову. А перед этим я отдам тебя своим воинам, с которыми ты сражалась бок о бок столько времени. Тебя разденут донага, и каждый будет делать с тобой, что захочет, — Ногай понял, что уже достаточно напугал девушку, и приподняв её подбородок, заглянул в заплаканные глаза:

— Убери это.

Настя всхлипнула и дрожащими непослушными руками стала медленно разматывать полотнище.

Да, она такая, как Ногай и думал — грудь женщины, стоящей перед ним. Высокая, упругая и белая.

Дрожащая Настя попыталась прикрыть наготу, обхватив себя руками за плечи, но Ногай резко развел её руки. Заведя их ей за спину вокруг столба, он одной рукой сжал запястья девушки, отметив про себя, что только женские руки могут обе поместиться в его одной, и, в очередной раз удивляясь тому, как он мог не заметить, что Никитка вовсе не юноша, второй рукой Ногай осторожно прикоснулся к горячей девичьей груди. Он прикосновения Ногая, соски женщины затвердели, и она покраснела от неловкости и стыда.

Темник, не отрывая взгляда от белой кожи груди, сжал сосок одной из них и, внезапно поддавшись желанию, резко опустил голову и лизнул его языком. Настя вздохнула и невольно выгнула спину, ощущая слабость в ногах. Ногай уже пробовал на вкус её нежную белую кожу, поднимаясь с поцелуями всё выше и выше: от груди до ключицы, от ключицы к шее. Вдохнув запах полыни, исходивший от волос девушки, он лизнул мочку её маленького ушка и остановился у виска, прижимаясь к нему губами и чувствуя участившийся пульс. Настя, истосковавшаяся по мужской ласке, не осознавая, что делает, прижалась к широкой груди темника и закрыла глаза, смирившись. Она перестала сопротивляться, чувствуя себя предательницей по отношению к мужу, за которым пришла сюда, в Сарай-Берке, и из-за которого терпела все лишения, выпавшие на её долю. Она уже мысленно попрощалась с ним — Ярослав сдержал своё слово и упросил хана Берке отпустить Ивана Тимофеева домой. Ногай же ясно дал понять, что не отпустит Настю. Вот только зачем она ему?

Ногай отстранился от девушки и, отпустив её руки, сделал два шага назад, не отводя взгляда от голубых глаз. Настя также смотрела Ногаю в глаза, пытаясь прочесть в них хоть что-то, что говорило бы о том, что он изменит своё решение, и что она ему не нужна ни как один из лучших воинов, ни как женщина. Но Ногай вдруг резко подался вперёд и впился в губы девушки поцелуем, обхватив обеими руками её за талию и прижимая с силой к себе. Настя обвила его шею руками, понимая, что уже пропала, и поддаваясь страсти. За время службы у Ногая она прониклась уважением к этому человеку, как к воину, и симпатией, как к мужчине.

Ногай отметил, как Настя реагирует на ласки; его руки опустились ниже и обхватили бёдра девушки. Он резко приподнял её и понес в сторону ложа, покрытого расшитым ковром. Настя обвила ногами бёдра темника, помогая себе удержать равновесие, хотя он так крепко прижимал её к себе, что можно было не волноваться. Ногай аккуратно положил девушку на ковёр и стал стаскивать с себя одежду. Настя, не отдавая себе отчета в происходящем, как сомнамбула последовала его примеру. Так они оба, не отводя друг от друга взгляда, быстро избавились от лишних вещей и, полностью нагие, вновь слились в поцелуе, не уставая наслаждаться друг другом, впитывая запах терпкого пота и изучая друг друга на ощупь.

Ногай резко вошёл в Настю и начал двигаться, сначала медленно, потом всё убыстряя темп, каждый раз входя всё глубже и глубже и не отрываясь от её губ, впитывая в себя готовый сорваться девичий стон. Они оба на время забыли об осторожности. Забыли, насколько тонки стены шатра и что лишние звуки может услышать стоящая рядом охрана. Страсть поглотила обоих.

* * *

— Отпусти меня, Ногай-ага, — тихо прошептала она, стоя у выхода из шатра, уже полностью одетая, но ещё не отдышавшаяся после всего произошедшего.

— Тебя казнят за подлог, женщина, — осознавший то, что он сейчас натворил, Ногай злился и на себя, и на неё, стоящую так близко.

— Меня зовут Настя, — резко сказала девушка и выбежала из шатра.

Догнать? Бросить на ковер и вновь окунуться в её объятия?

Он испугался своей необузданной страсти. К кому она была, эта страсть? К женщине по имени Настя или к его лучшему лучнику — Никитке?