Гидрохлорид морфина

Гидрохлорид морфина

Гидрохлорид морфина в шприце. Тони отмеряет максимально допустимую дозу, перетягивая вену. Много десятилетий назад, в Массачусетсе, он закидывался вещами и похуже.

Старею.

Штефан Маэр, его кардиолог, с самого начала предупредил, что боли останутся. Тони тогда отмахнулся — было не до того. Когда тебе тридцать пять, ты думаешь, что адреналин будет притуплять боль всегда. Когда тебе сорок пять и за спиной обширный инфаркт, ты начинаешь смотреть на вещи иначе. Старк понял это довольно быстро, просыпаясь по ночам от ноющей боли. Там, под реактором, воспалялись атрофированные мышцы, крошились удалённые давным-давно кости и бешено стучало реально существовавшее сердце. В такие моменты Пеппер вкладывала ему в руку горсть габапентина и через пару часов отпускало. Со временем перестал помогать и он. А через пару лет больше некому стало вкладывать в руку Тони даже эти бездейственные шарики.

Когда тебе за сорок пять, и ты глава многомиллионной корпорации, время начинает течь иначе. Тони знал, что морфин подействует через полчаса. Максимум — час. Он выдержит это выступление, доберётся до отеля и отключится до вечера. Cтарк это заслужил — последние три дня он спал суммарно часов шесть, проводя рабочие и не очень встречи на вашингтонском конвенте IT-рынка. Студенты — перспективные и не очень — бизнес-партнёры, коллеги — лица не запоминались, но Тони знал, что Джарвис фиксирует их в картотеке.

Потом нужно будет не забыть отдать в отдел кадров.

— … таким образом, становясь стипендиатом «Старк Индастриз», вы выигрываете не только деньги, хотя они и важны. К слову, можете не делать вид, что потратите большую их часть на проект, — Тони улыбнулся аудитории. — Я был таким же раздолбаем в ваши годы. Ну, разве что немного ниже, — он помахал ладонью на уровне плеча. В зале раздались смешки.

— Явно не по финансовому положению! — выкрикнул кто-то из средних рядов.

Старк через силу улыбнулся, поддерживая шутку, а затем рассказал немного о том, как грамотно поднять пару десятков тысяч долларов на студенческом стартапе.

Умом Тони понимал, что в номере лучшей гостиницы города прекрасно работают кондиционеры, но с приступом духоты ничего поделать не мог: тот приходил каждый раз, когда боль становилась нестерпимой. Жар. Жар и тошнота.

В последнее время приступы психосоматики сопровождались паническими атаками, особенно в Нью-Йорке. Старк чередовал седативные с анальгетиками, стараясь меньше смотреть на пики небоскрёбов.

Совсем старею.

Сегодня оба приступа нагнали его и в Вашингтоне. Старк опустился на кровать, тяжело и часто дыша; расстегнул рубашку, снял часы. Датчики пульсометра замигали красным.

— Сэр, показатели… — начал было Джарвис, но Тони его перебил:

— Знаю.

В первую очередь он знал, что морфин вырубит нервную систему очень скоро.

— Сэр, хочу заметить, что Севредол запрещён вам ввиду…

— Знаю. Отключение голосовой функции на пять часов.

— Да, сэр.

Во-вторых — и Тони полностью отдавал себе в этом отчёт — с каждым разом он переходил на всё более сильные опиоиды. Наркозависимость никогда не улучшала работу мозга, а возраст брал своё. Больше всего на свете Старк боялся потерять трезвость ума. Эта мысль ударяла адреналиновым страхом в сердце, но очередной приступ и очередная доза делали своё дело — Тони растворялся в спокойствии и сне, чтобы наутро проснуться с мутной головой и рвотным рефлексом.

Старк закрыл глаза. Ещё минут пятнадцать, хоть считай секунды. А потом он уснёт. Разве что перед этим стоит сменить сердцевину реактора. Тони не понимал, почему до сих пор вообще не избавился от него навсегда, ведь однажды уже пытался. Ради Пеппер. И вернул — ради своего эгоизма. А что теперь? Привычка? Летает он давно разве что ради промо-роликов. Хотел бы чаще, да здоровье не то. Пеппер давно счастлива в браке. Не с ним. И только реактор был напоминанием о той безбашенной жизни, частью которой Тони был до раскола Мстителей.

Старк потянулся к сумке за футляром в тот самый момент, когда электронный замок входной двери нехорошо щёлкнул. Тони резко приподнялся на локтях. Грудь столь же резко сдавило новой волной тяжести, хотя — и он не без радости заметил это — боль уже заметно притупилась с момента приёма дозы. Старк выдохнул, попытавшись дышать более поверхностно.

«С возрастом станет хуже, Энтони».

«Давай с этим позже, Маэр».

Вот тебе и «позже» во всей красе, Тони.

Роджерс, ничерта не изменившийся с их последней встречи десяток лет назад, стоял в залитой солнечным светом прихожей. «Он тебе не принадлежит. Это щит моего отца, сукин ты сын». Воспоминания казались сейчас смешными. До чего же смешными и детскими. А ведь тогда, в состоянии аффекта, он действительно готов был его убить. К счастью — впоследствии Тони всегда мысленно добавлял это «к счастью» — Роджерс был сильнее его.

Капитан, мать его, Америка.

Успокоившись, Тони попытался найти его через пару лет, но ничего не вышло — новые компаньоны Стива не уступали Старку ни в чём. Особенно в глобальной разведке. И Тони постарался забыть.

Первые седины Старк начал закрашивать в сорок восемь.

Стив молчал. Так же молча подойдя кровати, сел на край. Тишину прервал только шум пролетавшего неподалёку самолета.

— Я-то думал, тебя в США разыскивают, — Тони заговорил первым, прервав затянувшуюся паузу. Весьма нелепым и глупым образом, надо признать. Конечно же, разыскивают. Как и всех, кто отказался тогда подписать Пакт — Тони это прекрасно знал.

— Я вижу, как ты хочешь об этом поговорить.

Стив почти улыбнулся. Конечно же, дураком он не был. И, что радовало куда больше, всё ещё не стал им.

— Ничуть, — признался Тони. — Ты пришёл. Что случилось?

Стив достал из кармана две ампулы и поставил на тумбочку. Старк посмотрел сквозь мутную желтую жидкость несколько секунд, а затем снова перевёл взгляд на Роджерса.

— Беннер просил передать. Совместимы с твоим реактором. И соединительной тканью. Одним словом, он считает, что его формула обезболивающего поможет тебе лучше морфина.

Старк напрягся. Сжались мышцы на груди, стало труднее дышать, но он ничего не мог с этим поделать. Нервное напряжение — мерзкая штука.

— Эй, — Стив придержал за плечо, не дав окончательно упасть на кровать. — Это всего лишь данные твоей больничной карты — невесть какая тайна. Я видел, как ты загибаешься. По телевизору. Думаешь, было незаметно?

— Не понимаю, какое вам дело.

Он действительно не понимал. Стив и Сопротивление не выходили с ним на контакт ни разу. Старк давно смирился с тем, что его выбор именно таким образом, неразрывно связанным с одиночеством во всех сферах, сформировал его жизнь. Даже если бы не лёгкая пелена, коснувшаяся сознания, Тони бы всё равно сходу не понял, что изменилось именно сейчас.

— Да никакого, — немного устало, с ноткой доброго сарказма ответил Стив. — Нам нравится смотреть, как ты умираешь. Хотим посмотреть на это подольше. И, Тони, Брюс просил показать, как оно работает. Позволь.

Роджерс протянул руку к реактору. Даже если бы Старк хотел отстраниться, не вышло бы — ладонь Стива ещё сильнее сжалась на плече.

— Я покажу и уйду.

Тони кивнул. Голова соображала не то что бы ясно. Он вынул реактор из груди; протянул Роджерсу. В прошлый раз тот разбил его щитом до состояния микросхем. Боль сжалась в груди комом, морфин лишь путал мысли. Тони даже разозлиться не смог. И засмеялся, тихо и резко.

Стив промолчал; молча же показал, как Беннер моделировал высвобождение капсулы в окружающие реактор ткани; закрепил новую сердцевину, соединил обе части. Протянул на ладони. Старк хмыкнул.

— Я так понимаю, это пробная партия? Что я буду должен за остальное? Уж не отказаться ли от Пакта?

Стив посмотрел устало. Промолчал. Тони понял, что ничего не изменилось. Совсем. Ничего. Не измени…

— Просто пришли мне приглашение на… что тебе сейчас по душе? Конференцию «Уэйн Энтерпрайзис» во Флориде? — Роджерс чуть улыбнулся и привстал, разжимая ладонь. — Отдам остальное, если сочтешь это приемлемым.

Тони наконец откинулся на подушки. Сказать, что Роджерс удивил — не сказать ничего. Старк действительно был записан на конференцию, но это такие мелочи корпоративного мира, что за ними нужно следить исключительно специально. Тони не понимал.

Это всё неважно, неважное, не главное. Что важно, Тони?

Думать становилось всё сложнее. Сколько же он его не видел? И вот так вот, без стука, он здесь. Сколько…

— Сколько времени?

— 15:10, — Стив, собравшийся было уходить, сверился с наручными часами. — Это важно?

Их взгляды встретились. Спокойный — Стива, и немного растерянный — Тони. Он хотел спросить не это, но на большее Старка не хватило. Когда тебе сорок восемь и ты почти наркоман, сложно подобрать слова для человека, который пытается вытащить тебя из этого дерьма. Старк не отвёл взгляда. Выдохнул. Успокоился.

— Нет. Ничуть.

И боль отпустила.

«А ведь он действительно приедет во Флориду», — подумал Тони в последний момент. Веки закрывались. Старку хотелось верить, что это Севредол. Это не мог не быть Севредол.

Стив кивнул и вышел из номера.

15:11:30.

15:11:45

15:11:5…

Его ждал спокойный опиоидный сон. На этот раз.