Вадиум

Рон мотнул головой, тихо, но твёрдо произнося:

— Мне нечего добавить к сказанному ранее, ваша честь.

А хорошо, что в зале никого из семьи, Гарри не позволил прийти даже Джинни.

— В случае, если присутствующим в зале нечего сказать в защиту подсудимого или против него, суд удаляется для...

— Есть, ваша честь.

Сразу шумно, а потом вдруг моментально — очень тихо. В этой тишине Гарри Поттер подходит к трибуне, за которую должен вставать свидетель. На мгновение кидает взгляд в сторону Рона.

— Мистер Поттер. Вы, как свидетель защиты, уже высказали свое мнение по поводу невиновности подсудимого. Вы выступали также как сотрудник аврората, и я вынужден спросить: у вас появилась какая-то новая информация? В противном случае я не могу дать вам слово.

— У меня нет новой информации, ваша честь. У меня есть древнее право.

Кажется, тише уже было нельзя — но нет: здесь навалилась такая тишина, что и сравнить не с чем. Будто даже часы во всём мире перестали тикать. Только голос Поттера, словно пишущий по застывшему воздуху:

— Я прошу позволить мне принести Вадиум.

Ещё несколько глотков тишины.

— Мистер Поттер, вы понимаете, о чём просите?

— Понимаю, ваша честь. Я сдавал экзамен по магической юриспруденции и получил «Превосходно».

— В таком случае... Суд удаляется... для подготовки ритуала.

На этот раз к нему пустили Гермиону. Совсем ненадолго. Она не стала истерично рыдать, обхватывая его колени и кляня судьбу. На несколько секунд крепко обняла, потом села рядом, не тратя время на слёзы и расспросы. Всё-таки лучшей жены и представить было нельзя.

— Он со мной не советовался, он сам вспомнил про ритуал и так решил, Рон.

— Он вспомнил, ты знаешь. А мне объяснит кто-нибудь?

На мгновение — знакомый, как из детства, взгляд — тот, с которым она произносила «Вы когда-нибудь прочитаете «Историю Хогвартса»?!» или «Вы что, вообще книг в руки не берёте?!». Но всезнайка тут же уступила место по-настоящему встревоженной девушке.

— Вадиум — это древний ритуал Поручительства, Рон. Поручительства жизнью за чужую невиновность. Гарри... Если он произнесёт заклинание и обряд будет совершён — он поставит жизнь за то, что ты не делал этого. И тогда ты будешь считаться невиновным, тебя выпустят.

— И всё? Они просто произведут ритуал и отпустят подсудимого?

— Не просто. Ты не понял? Оно ведь не просто так почти забыто и не используется. Хотя юридически и не отменено. Он поручится жизнью, Рон. И если это неправда, если ты виновен… Гарри умрёт.

На мгновение вдруг показалось, что он падает на дно ледяного озера. Всё ниже, ниже, но никак не может дотянуться до уходящей под воду руки... Вот-вот достанет...

Тогда достал. А сейчас?

Ритуал был недолгим, но монотонно-однообразным. Все сидевшие в зале были крайне напряжены, это ощущалось, внимание словно искрилось мелкими молниями. И в то же время все слегка оцепенели, завороженные напевом, сопровождающим древний обряд.

Наконец, круг, нарисованный тёмным кинжалом в воздухе вокруг головы Поттера, замкнулся с последними словами судебного распорядителя — мага средних лет, худощавого, с низким голосом. Он опустил кинжал и, глядя в глаза Поручителю, сказал судье:

— Можно, ваша честь.

— Назовите себя!

— Гарри Джеймс Поттер.

— Чего вы хотите?

— Поручиться за Рональда Билиуса Уизли.

— В чём поручаетесь вы?

— В том, что мой друг Рональд Уизли не виновен в побеге заключенного Азнея МакГомери. В том, что Рональд Уизли не вступал в сговор с бывшими хозяевами Азнея, бывшими Пожирателями смерти. В том, что Рональд Уизли не взял ни кната из рук преступников.

— Чем поручитесь вы в том?

— Своей судьбой, своей милостью, своей жизнью.

Судья протянул руку, и шагнувший к нему поручитель вложил в нее кинжал. Рон ценой невероятного усилия отвёл взгляд от Гарри, прикрывшего глаза от яркого света обрамившего его круга. И заметил, как у судьи дрожит держащая кинжал рука. И голос ему повиновался не столь хорошо, как до этого.

— Если... — пожилой судья глубоко вздохнул и выдохнул, продолжил, глядя поверх голов сидящих в зале. — Если верны в том ваши слова, пусть истлеет дымом принявшее Поручительство орудие. Если же нет — да возьмёт оно то, что вы готовы отдать.

Кажется, он заносил руку для удара час. Или день. Но, решившись, взмахнул с настоящей силой, вонзая чёрное лезвие в массивную столешницу.

Удара не было.

Кинжал растаял.

На улице было удивительно солнечно — словно они оказались не ноябрьском Лондоне, а на Мадере. Трое просто молча шли, держа друг друга за плечи — как когда-то ходили под мантией-невидимкой. За углом они заметили знакомую фигурку, замозабвенно вещающую что-то в огромный магический микрофон. Рядом было еще несколько корреспондентов, но они не привлекали к себе столько внимания, сколько женщина в ярком платье и в огромных очках, захлёбывающаяся собственной визгливой тирадой.

— ...Но теперь мы с вами видим, что даже не представляли себе всей мощи пресловутых героев войны! Как Гарри Поттеру, начинающему аврору-недоучке, удалось одолеть древнейшее заклятие, повернув его на пользу себе? Действительно ли Рональд Уизли невиновен? Или всё это время мы обманывались, не понимая, что в руках у наших якобы спасителей не светлая магия, а подлинно тёмные силы, способные совладать даже с правосудием? Что нас ждёт — торжество справедливости или мир, в котором авроры, эти князья победы, будут искать лишь золота, и ни один суд не сможет помешать им? Доколе...

Микрофон вдруг захлебнулся и странно завыл. Проходящий мимо Скитер высокий мужчина в наушниках и с микрофоном более современной модели приподнял бровь:

— Помехи, коллега? Кажется, ваша техника вышла из строя. — После чего глянул на настройки своей переносной радиостанции и рассыпался в извинениях. — О, простите, кажется, я залез на вашу частоту... и отрубил вас... на недельку.

— Ли! — Гермиона повисла на шее у Джордана. — Ты прелесть!

— Знаете, такие методы лишь убеждают меня... — начала Рита Скитер, неприязненно глядя на недавнего арестованного Уизли и «аврора-недоучку» Поттера.

— Поберегите слова, Рита, прошу вас. Если найдёте терпения до завтрашнего утра, я представлю вам более убедительные доказательства, чем тот факт, что я умудрился не рассыпаться в прах от древнего заклятья, — вздохнул Гарри. Рон удивленно поднял брови, молча отходя вслед за другом подальше от корреспондентки.

— Вот, — Гарри вытянул из кармана сигаретную пачку. — Сейчас активирую — и на счет три.

Они вывалились из портала посреди собственного кабинета под радостные крики Симуса.

— Гарри, удалось! Он заговорил! Ребята уже поехали их брать!

Они понимали друг друга почти без слов. И сейчас Рон вдруг увидел каким-то другим зрением, как с плеч Гарри свалился с громким «бухх!» тяжеленный баул. Аврор сел в кресло, неторопливо снял и протёр очки, пока его друг переводил взгляд с него на Симуса, ничего не понимая, но чувствуя, что что-то налаживается.

— Объясни Рону, Сим, пожалуйста... — Гарри уже не мог скрывать дикой усталости в голосе, но и довольную улыбку, всё больше заметную, не скрывал.

— Да уж, Рон точно не против, чтоб ему объяснили... Хоть что-нибудь! — проворчал Уизли, плюхаясь в любимое кресло.

— Это Френсис, Рон. Эта крыса — Френсис. Он давно с Паркинсонами был знаком... даже в родстве состоит каком-то. Кто-то из братьев Пэнси вас поджидал и шандарахнул. Его — сильнее, чтобы подозрения отвести. Тебя — наоборот, чтобы сделать во всём виноватым. И чтобы при этом воспоминания стёрлись у обоих, но остались все твои разговоры с этими... гадами. И при сливе в думосброс было видно, как они тебя обрабатывали. А Френсиса, раз он не помнит ничего, никто и не привлекал как свидетеля. Если бы не Гермиона... Кстати, я думал, она с вами будет.

— Осталась с Ритой Скитер — беседовать о незарегистрированных анимагах и старых счётах, насколько я понимаю, — буркнул Рон. — Но ты объясни, вы-то как поняли?

— Поняли... Какое там поняли — одни догадки. К счастью, Гермиона успела придумать неплохое зелье, возвращающее память, стёртую слишком резким заклятьем. Ну, знаешь, вся эта колдомедицина в экстремальных условиях настоящего боя... Не думал, что она ещё может пригодиться. Френсис напрасно так охотно соглашался пить всё, что ему давали — не знал, конечно, что можно такое снадобье сварганить. Да и никто не знал — эксперимент же. Но обвинение сотрудника аврората — достаточное основание для того, чтобы применить экспериментальный метод дознания. По крайней мере, достаточное для мистера Бруствера.

— И давно вы узнали? Ну, что это точно Френсис?

— С час назад где-то, я сразу послал Патронуса Гарри. Мерлин! Забыл начальство оповестить! Ребят, я сейчас.

Симус вылетел из кабинета, Рон с трудом успел подхватить на лету падающий стул. Поставил его, внимательно глядя на одну из ножек. И не сразу решился спросить:

— Но, если... Только час назад? Значит...

Гарри молчал, выжидающе глядя на друга сквозь линзы очков. Рон вдохнул поглубже и выпалил одним махом:

— Если вы узнали о Френсисе точно только час назад, ты не мог точно знать, что я невиновен. Когда проводил Вадиум.

— Не мог.

Где-то хлопнула дверь — видимо, Симус носился по аврорату, пытаясь найти сову для связи с Кингсли. Интересно, скоро ли он снова вспомнит о Патронусах?

— А ты мог точно знать, что не утонешь вместе со мной в том ледяном озере?

Рон молчал, чувствуя, как много в его сознании разных слов, и как мало среди них подходящих.

— Даже если все они, — Гарри кивнул в сторону окна, за которым шумел магический Лондон, — все они придут и скажут мне: твои друзья продались. Среди них нет ни одного, кто знает вас, как я. И я должен их слушать?

Снизу раздался странный шум, будто кто-то тушил внезапно загоревшуюся занавеску.

— Эм... Пойдём, пожалуй. Кажется, Сим снова что-то подпалил, — хмыкнул Рон, поднимаясь. — Может, ты сам свяжешься с Кингсли?