Ma derniere volonte / Мое последнее желание

Он накрыл губами ее грудь, втянул сосок, принялся ласкать его, делая все, что только мог вообразить; другой рукой он прижимал Гермиону к себе еще ближе. Она прерывисто дышала. Драко спустился губами ниже, болезненно целуя и покусывая местами ее кожу. На ее животе там и тут виднелись следы засосов, и ему это нравилось.

Он снял с нее последний мешавший им предмет одежды и скользнул рукой между ее бедер, вырывая очередной сладостный вскрик. Его низкий стон отозвался эхом высокому голосу Грейнджер. Он испытывал муку, такую сильную, что ее невозможно было терпеть. Внезапно он отстранился и обхватил ее лицо ладонями.

Гермиона тяжело дышала. Она проникла в мысли Драко и теперь чувствовала все то, что чувствовал и ощущал он сам. Грейнджер ударила его со всей силы. Рычание Малфоя прервалось и он посмотрел на нее потемневшим от смертельного желания взглядом.

— Поднимайся!

Драко ненавидяще взглянул на нее и оттолкнул от себя. Она снова ударилась о стену, содрав кожу где-то в районе плеч. Малфой поднялся и стянул с себя остатки одежды. Одним движением, без предупреждения, он подхватил ее за ноги и вошел, заставляя кричать от удовольствия. Он двигался быстро, несдержанно, и при каждом его толчке Гермиона вновь и вновь ударялась поясницей о стену. Пальцами она вцепилась в его плечи, держась за них, как за спасательный круг.

В момент наивысшего наслаждения Драко показалось, что в голове у него взорвалась бомба, в последнем толчке он излился в нее, издав утробное рычание, и опустился на пол. Гермиона освободилась от его рук и отошла на несколько метров. Она дрожала.

Почему она это сделала? Драко не знал, и ему было все равно. Она подарила ему то, чего он хотел и страшился больше всего на свете — себя. Он ее получил, и жить стало больше незачем. Она всегда была единственным действительно важным в его жизни, всегда. Он ее получил и теперь мог спокойно умереть. Ничто больше его не интересовало. Он ее получил.

Она исполнила его последнее желание.

Гермиона уже закончила одеваться, но еще не ушла. Драко больше не смотрел на нее, не разговаривал с ней. Она уже не казалась такой сияющей, теперь, когда сдалась ему. В сущности, все держалось только на том, что он хотел ее, не имея возможности получить. Эта недоступная привлекательность сводила его с ума минута за минутой, день за днем, пока он окончательно не потерял рассудок. Это было единственное, что оживляло его серую жизнь, а теперь ему незачем было двигаться вперед. У него больше не было цели.

Сколько прошло времени, когда стражник Азкабана вошел в камеру? Драко не знал.

— Пора, — сказал мужчина, беря Драко за руку.

Малфой поднялся, не сопротивляясь. Он прошел мимо Гермионы, которая, не отрываясь, следила за ним взглядом.

— Я хочу, чтобы она пошла со мной, — произнес он.

Стражник повернулся и вскинул брови. Он обвел взглядом камеру и удивленно посмотрел на Драко.

— Кто?

Малфой прищурил глаза и взглянул на Гермиону.

— Она! — занервничал он, указывая пальцем на Грейнджер.

Он слепой что ли? Стражник внимательно проследил за пальцем Драко, но, казалось, ничего не понимал.

— Здесь никого нет, — отрезал он. — У вас галлюцинации. Такое случается не в первый раз. Большинство узников страдают от подобного недуга, рано или поздно сдаются все. Никого не видеть в течение многих лет — это кого угодно сведет с ума.

Драко выдернул свою руку из цепких пальцев стражника и бросился к Гермионе. НЕТ! Это не может быть галлюцинацией, она здесь, она пришла к нему. Он чувствовал ее присутствие, ее аромат, окутавший камеру. Он чувствовал ее кожу пальцами. Он кусал ее тело.

Она была реальной!

Драко протянул руку, чтобы нежно дотронуться до ее щеки, но наткнулся на пустоту. Его ладонь прошла сквозь ее лицо.

Нет! Нет, нет, нет, нет.

— НЕТ! — закричал Малфой, обхватывая голову руками. Он упал на колени, хриплый крик вырывался из его горла, раскатами грома отражаясь под потолком тюремной камеры, а Драко не понимал вообще ничего.

Он не видел ничего: ни как устало вздохнул стражник, ни как он позвал дементора, который стремительно ворвался в камеру. Он не видел, как это отвратительное существо откинуло капюшон, обнажая зияющую дыру на месте рта, как оно вытянуло всю его душу, забирая все печали и радости.

Всю его любовь.

Всю его ненависть.

Он не видел, как стражник подошел ближе и наклонился с заинтересованным видом, поднимая с пола обручальное кольцо.