Дао Дзэ Дун

— Вы постарались, однако… — оценил Страхов и вслух.

— Извините… Что-то вздумалось ручным поиграться… ну, признаю, не вовремя… — опять же, без всякого следа растерянности и вины призналась боевая маоистка. — Извините…

— Ручным?! Здесь?.. — Кто теперь растерялся, так это сам Страхов.

Куда проще было поверить в неисправность ее автопилота, но — в то, что водитель, пусть он — всего лишь сопливая девчонка, вдруг вздумал «поиграться» ручным управлением на сложном витке развязки?! Она просто издевалась над ним!.. Или же…

Страхов пригляделся. Фокус сознания в ее зрачках соответствовал норме. Значит, сама не «на колесах». Да и какой гипер-наркоман в наше время стал бы провоцировать ситуацию, в которой его наверняка бы прихватили! Значит, все гораздо проще — рисковой девочке захотелось подцепить чужака с высоким инфо-доступом, лезет на понижение…

Страхов еще раз пригляделся к ее темным глазкам, постреливавшим из-под козырька звездастой фуражки, к дерзко улыбавшимся тонким, холодным губкам. Нет, не его тип. И портить послевкусие Лизы… Ломать последние душевные правила жизни? Нет, это искушение не его уровня.

Снизу, с реки, потянуло свежестью, сильным тоном весенней, пропитанной влагой травы.

Тогда Страхов поймал себя на том, что почти все сделал рефлекторно: его левая рука уже держала включенный терминал, а правая — в нужном положении карточку нарушительницы. Оставалось только чиркнуть карточкой по желобку терминала и «сбрить» с нее причитавшийся ему штраф. Сколько-то там, пусть и немало, кредитных юэнов, которые потом тоже пойдут на покрытие штрафа уже его собственного — за какое-нибудь вольное или невольное нарушение. Разбитый габарит из настоящего муранского стекла — серьезное предложение. Девочка намеренно подарила ему возможность нарушения не ниже класса В… К примеру, прыгнуть с этой развязки в реку. Прямо сейчас. А то, думает, удивила китайской фуражкой.

Солнце стало слепить Страхову в левый глаз, что-то он медлил. «Что я медлю?» — подумал Страхов.

Потом он сделал первое, что пришло в голову, и поехал дальше на работу. Поначалу не отдавая себе отчета в том, что сделал то, что не делал никогда, и что этот день все же не так обычен, каким он его спрогнозировал с утра, оставив себя без патрон в неуютной каморке детства, на берегу темного, скучного моря. Он даже не рассказал о случившемся Эйхерманну, полагая, что на его, Страхова, месте так поступил бы каждый нормальный креатор, у которого жена попала в криопаузу.

А было так — он просто протянул карточку маоистске и сказал:

— Хороший сегодня денек… Передайте товарищу председателю, пусть продержится хотя бы до ночи. Нельзя сдаваться в такой день… Солнечное утро никогда не должно напоминать о поражении.

— Вы забыли… — словно оцепенев, шепотом намекнула девушка.

— Что? — искренне не понял Страхов.

Она осторожно, как на гранату с сорванной чекой, указала на его терминал.

— Я ничего не забыл, — твердо сказал Страхов. — Возьмите… Это был сон. Просто сон. Столкновение с женским началом души, анимой. Вы знаете, что это такое?

Откуда она могла знать!.. Но проверить было нелишне.

Ее робкое движение плечиками подтвердило незнание. Не грузить же ее теперь лекцией о том, какое он сам, Страхов, мог играть значение в ее собственных сновидениях… Не его дело объяснять ей, что не надо пинать под зад мужское начало души, если не можешь понять, чего оно от тебя хочет. Не помогут ни боевая фуражка, ни эти десантные штаны.

Улыбаясь, наконец-то, не дерзко, а растерянно — Страхов все же добился своего — девушка потянулась за своей карточкой. Чуть-чуть не дотянувшись, «нажала на паузу»:

— Вы уверены?

— Берите, — приказал Страхов. — Все забыто. Я сотру инцидент в архиве. У меня есть право вето, можете спать спокойно.

Они все одинаковы! Не успела спрятать карточку, как уже «достала» назад наглую улыбочку отъявленной нарушительницы.

— Спасибо! — Она браво взяла под козырек. — А мне все внушают, будто свободных уже давно не существует. А оказывается можно встретить запросто на дороге, главное, чтобы хорошая погода была!

Страхов отметил, что, пока он тут терял время, по седьмому уровню МКАД, мимо них, проехало еще шесть «спайкеров» с платиновыми профилями… Его собственный хотя бы разбитым габаритом стоял, отличаясь от бесчисленных клонов… Пора, пора ломать моду и вправду становиться свободным.

Настроение, между тем, падало. Не спасала его никакая новая креативная идея, идея, даже мысль приударить за девчонкой, если уж она сама решила так буквально приударить за ним.

Причина легкой депрессии была как будто понятна. Загадка улетучилась… Перед ним кокетничала просто примитивная «левачка». Он-то думал, что леваки, перевелись, стали совсем не модными с тех пор, как все антиглобалистские бренды были закуплены двумя крупнейшими медиа-корпорациями. Еще лет пять назад всякие акции, беспорядки и революции приносили хорошую прибыль на правах успешной франшизы. Однако корпоративных цветов в одежде демонстрантов, рекламных слоганов в манифестациях и выступлениях лидеров надолго не хватило. Как и прогнозировали специалисты, последующий ребрендинг движения антиглобалистов с акцентом на Карибское пиратство или гуннскую древность не принес повышения рейтингов — и тогда дальнейшее продвижение антиглобализма сошло на «нет».

Но «леваки» остались, что-то вроде любителей олд-таймеров и пишущих машинок. Страхов перестал учитывать их в своих разработках, а теперь подумал, что — зря… Не учел глубинных течений, оторвался от масс, раз уж «левака», вернее «левачку», можно встретить вот так запросто среди бела дня да еще на высшем, седьмом уровне Московской Окружной Дороги… да еще в такую хорошую, совсем не трэшевую погоду…

А может, зря и то, что он не содрал с нее штрафа, если уж и ему самому так же быстро было найдено место в классификации неформальных личностей…

— Вы читали «Дао Дзэ Дун»? — спросила маоистка.

Казалось, она еще на что-то надеется.

Так у Страхова совсем пропал интерес к этому дню — ничего более серьезного и, то есть предельно примитивного «левачка» и не могла спросить.

Читал ли он, Страхов, эту чепуху?.. Когда-то он ее едва не наизусть знал. Когда-то ее необходимо было знать, чтобы впаривать высокому заказчику ультра-оригинальные паттерны, когда заказчик требовал что-нибудь ультра-оригинальное, замешанное на треш-гламуре и восточной философии. Так было в первый период оголтелой, глобальной моды на треш-гламур.

В те времена инфо-доступ «Дао Дзэ Дуна» вздули аж до «семерки», хотя он больше «двойки» не заслуживал… да так по сей день и оставили. Опять же, с подачи ООМ, Организации объединенных медиа. Теперь девочка хвалится тем, что знает нечто запрещенное для уровня директоров, или — по крайней мере, тем, что научилась читать раньше, чем этой примитивной белиберде присвоили гриф «семерки» при корпоративном продвижении товаров.

Когда-то, в давние времена, он, Страхов, даже разыскал тех придурков, которые в легендарно-трэшевом 1998 году первыми на одном из Интернет-форумов, посвященных китайской Книге Перемен, сделали эту дурацкую ошибку-опечатку. Сославшись на Дао Дэ Дзин, великий даосский канон, они, наконец-то, назвали его так, как в своем умишком и понимали, — «Дао Дзэ Дуном». Ясное дело, как они его читали и как восприняли! Тогда все так и читали. А эти ребята сумели нечаянно, но вполне точно и внятно выразить предел своих способностей познавать мир. За что — за искренность и прямоту — их вместе с «Дао Дзу Дуном» можно было бы ввести отдельной главой в учебник по общей культурологии. И признать, что в этом мире никакой опечатки-оговорки не произошло, как уже давно признано. Тут с адаптированным для масс Фрейдом можно не спорить: случайных оговорок-опечаток и вправду не бывает.

Наверно, и сам Лао Цзе вовсе не передернулся, а рассмеялся где-то там, в блаженных безднах недеяния. А что касается великого кормчего, то, наверняка, он тоже не в обиде, ведь его солнцелицая харизма просияла в таких дальних закоулках смыслов, куда он никаким Великим Походом дойти бы не дошел.

И что те придурки? Да все такие же радостные дети подземелья. Патлато-сивые креаторы треш-гламура. Те же инфернальные наколки от Гигера, те же отары блескучих-рыкучих Харлеев. Только теперь конопля не с кладбищенских и помойных посевов, а с собственного акра в квартирах-студиях, в приказном порядке разрешенного Равновесием и удобренного тем же компостом, перегоревшим из Вуду-дзена и Марли-Кобейна.

Один из этих ребят на старости лет даже умудрился получить на Девятом всемирном треш-фестивале в Берлине второй приз — за новый четырехмерный концепт мятой пачки Davidoff и стеганые джинсовыми швами блоки сигарет Marlboro, тут же закупленные Нью-Йоркским музеем современного искусства и галереей Гугеннхайма. На премию-выручку он снял себе на целый год старую станцию метро Белорусская-кольцевая с куском туннеля, не вылезает оттуда уже четвертый месяц, вспоминает былое, первые Интернет-кафе, вонявшие пивом и пубертатным потом, забивает по старинке косяки, раздирая на ремни дорогущие газеты времен дефолта, и от ностальгии не лечится. Зазывал Страхова, к неудовольствию Страхова видя в нем родственную душу, зараженную тем же вирусом, только — другой экологической формы.

Страхов мог бы многое рассказать этой девочке про «Дао Дзэ Дун»! Когда, кто и в какой степени алкогольного или наркотического опьянения составлял этот сборник на блогах по принципу игры в «чепуху», как месяца за полтора-два замешался этот коктейль из афоризмов, нахватанных в том же Дао Дэ Дзин, в конфуцианском каноне «Лунь Юй», в сборниках дзенских коанов и суфийской мудрости, из цитат, выдернутых из работ Мао Цзе Дуна, Сталина, Троцкого, ну, и — куда же такому блюду без перца чили, вернее «чели»! — без великого на все пространства и ужасного на все времена черноберетистого Че дело обойтись никак не могло.

Еще через месяц интерес к игре в «суфийско-маоистсткую чепуху» был потерян, и она была забыта. Но не надолго. Цитатник за пару лет отстоялся, креаторы стали находить в нем философско-коммерческий смысл, и вскоре в кругах рационального пользования ассоциативными паттернами он стал приносить вполне стабильный доход.

«Дао Дзэ Дун» был сварен, пусть из небольшой, но весьма емкой «духовной библиотеки» поколения “Z”. Когда дело дошло до прибыли от паттернов, вводимых в коллективное подсознательное человечества, Регистрационная комиссия ООН решила не изымать из свободного доступа слишком большой массив информации, которая ранее была доступна слишком широким массам как интеллектуалов, так и маргиналов. Во избежание коммерческих конфликтов ООН и ООМ вывели «Дао Дзэ Дун» из регистра артефактов с эксклюзивным правом пользования, но присвоили ему чрезмерно высокий, по мнению Страхова, уровень инфо-доступа. Пожалуй, только благодаря Равновесию, «Дао Дзэ Дун» стал тем, чем он стал.

Теперь «Дао Дзэ Дун» — одна из маленьких договорных тайн человечества. Каждый, кто захочет, способен снять с нее покров тайны. Это так же легко, как вынуть покупку из коробки размером с кофейник… ну, может, чуть побольше, — с мобильный робот-холодильник… Тот, кто имеет инфо-доступ ниже требуемого, тоже может легко стать посвященным, заплатив штраф отнюдь не смертельным ограничением потребностей. Достаточно набрать в терминале один-другой адрес из тех, что не включены в регистры и каталоги, а передаются устно, как кодовые словосочетания вроде «солнечной песни»… Но такого желания, как показывает доступная Страхову статистика, практически ни у кого не возникает, потому что… ну, пустых, не поддерживаемых перспективой покупок желаний у людей давно уже не возникает благодаря гармонии, которую внесло в мир Равновесие.