Легенда

– Ты вылечила Ловену? А что с ней было? Она больна? – озабоченным голосом проговорил Отто, поворачиваясь ко мне лицом. А я и не думала, что он может волноваться за мою дочь.

– Нет, она никогда не была больна. Ее ранили. Очень серьезно ранили. У нее шла кровь из ушек. Она пострадала от… – слова застряли у меня в горле.

– Эшли. Это сделала Эшли. Она крикун. Оглушила нас всех. А поскольку Ловена дампир и значительно чувствительнее нас, она пострадала, – в кухню вошел Габриель.

– Соболезную! Но все обошлось? – заинтересованно спрашивал Отто. Видимо, у него появилась надежда. Как же приятно иметь дело с любящим человеком, который будет использовать любые возможности и шансы.

– Я не знаю, что там было. Я был не в том состоянии, чтобы хладнокровно наблюдать за происходящим и реально зафиксировать действие силы Виры. Хотя не буду кривить душой аргументы Питера были весьма вескими. Он все-таки врач, – раньше меня успел ответить Габриель.

– Ни один врач не может объяснить наличие и происхождение сверхъестественной силы, так же как и ее последствий.

– Допустим, но…

– Короче, я так понимаю, Габриель не верит в твою силу, – все сразу понял Отто.

– Да, – кивнула я, – но я должна попробовать. Если Габриель и ты увидите это своими глазами, и на этот раз хладнокровно… – воодушевилась я.

– А навредить ты ей не можешь? – уточнял Отто, даже не дав мне договорить.

– Нет, – уверенно ответила я. Габриель промолчал.

– Хорошо. Но я хочу тебя протестировать, – согласился он. Я не совсем его поняла.

– Как?

– Я так понимаю, вы подготовились к приезду. Поэтому ты не голодна, – начал он, но я по-прежнему не понимала, к чему он клонит. Он хочет предложить мне крови?

– Совершенно верно, – согласились мы вместе с Габриелем.

– А я для тебя пахну аппетитно? Ведь Ловена так же как и я дампир.

– Ты что предлагаешь? – возмутился Габриель.

– Да, Ловена дампир, но она моя дочь и тогда ее кровь меня мало волновала в качестве пищи. Я вообще не помню, чтобы у меня возникла жажда. Мне было больно видеть это… – я задохнулась от воспоминаний. Габриель обнял меня за плечи.

– Хорошо. Я не предлагаю ничего особенного. Просто если ты действительно можешь лечить, то заживить обычный порез тебе не должно составить никакого труда. Предупреждаю сразу, я не обладаю способностями вообще никакими, тем более самоисцелением.

– А если она не выдержит? Ты представляешь, что будет? – испугался Габриель. Он не боялся, что я не смогу залечить рану. Он боялся, что я нападу на Отто. Такая вероятность действительно существовала, однако, я почему-то была уверена в себе.

– Я согласна на испытание. Габриель держи меня на всякий случай, – скомандовала я. Габриель сжал меня в объятьях, но попытался возмутиться. Отто же заразился моей уверенностью и со спокойным видом поднял со стола нож, которым еще совсем недавно резал хлеб.

Пару секунд и нож занесен над запястьем.

– Я думаю, что вполне хватит и ладони, – вдруг сказал Габриель. Отто молча кивнул и передвинул нож. Он вложил его в руку. Приглушенный режущий звук. Запах крови, кстати, достаточно ароматной, но… Я задержала дыхание. Обоняние мне сейчас не помощник. Я сбросила это ощущение, тут же сконцентрировавшись на своих эмоциональных ощущениях. Моей задачей было вылечить эту незначительную рану.

Отто выкинул нож в раковину, чем только распространил запах крови, но я была к этому готова. Он раскрыл ладонь. Интересно, что он даже не поморщился, порезавшись.

Я потерла свои ладони. Сконцентрировалась. Медленно и осторожно я протянула руку. Я положила ее прямо сверху и прикрыла глаза. Нежность и забота – чувства, которые мне необходимо было пробудить в себе сейчас. Вдох. Какой-то частью мозга я считала вдохи Отто и Габриеля, а особенно удары сердца Отто.

Один вдох Габриеля. Два вдоха Отто и один протяжный выдох. Девяносто три удара сердца, и я убрала руку. Открыв глаза я поняла, что у меня все получилось. Два длинных вдоха удивления.

– Я впервые такое вижу. Вампир, который может лечить, – воскликнул Отто.

– Прости меня, любимая, – прошептал Габриель, отпуская меня.

– За что? – посмеивалась я. Мне срочно нужно было избавиться от соблазна. Аромат свежей крови все-таки будоражил меня, хотя я и держалась. Я сделала шаг в сторону, тут же оказавшись возле раковины. Легким движением руки я открыла кран и стала тщательно мыть нож. Но запах не исчез. Я обернулась и поняла почему. Несколько капель крови красовались на полу, не говоря уже о самой ладони.

– Мальчики, – обратилась я к ним, – Я понимаю ваше удивление и любопытство, но давайте сначала уберем все это, – произнесла я уже дрожавшим голосом. Я ели держалась. Боль в горле становилась все сильнее и сильнее.

Габриель поднял на меня голову и все тут же понял. В следующее же мгновенье он засовывал руку Отто под кран с водой. Еще мгновенье и несколько капель с пола тоже оказываются вымытыми. Он стер их прямо рукой.

– Как ты дорогая? – спрашивал Габриель, – Прости меня.

– За что ты опять просишь прощения? Все в порядке. Теперь все в порядке. Мне легче, спасибо!

– Ты молодец! – воскликнул Отто, который только что понял, в чем было дело, – все-таки я ароматный?

– Да, – все, что я ответила.

– Ты умница, – улыбнулся Габриель. Он слегка наклонился ко мне и поцеловал. Этот поцелуй не был страстным, не был долгим, так легкое касание, но в нем было столько любви столько нежности, что дух захватило, – Ты у меня чудо!

– Так береги меня, – посмеялась я. Запах исчез, и я вновь могла шутить и разговаривать, – Так я могу пройти к маме? – спросила я Отто.

– Конечно. Это не совсем хорошо, что она спит. Я имею в виду, что она об этом не знает, но боюсь, что добровольно она не дастся.

– Если у меня все получится, она разрешит мне сделать это и днем. Главное, чтобы это было заметно. Я ведь не могу видеть насквозь и буду действовать вслепую. Вот бы мне сюда Мелу.

– Мелу? – удивились оба.

– Ладно, не важно. Так идем? – отмахнулась я. Зачем тратить время на какие-то дополнительные объяснения?

Все трое мы вошли в спальню Отто и мамы. В комнате было темно, но это никак не ограничивало меня. Свет включать мы не стали. Посередине комнаты стояла двуспальная кровать. На ней под покрывалом в лунном свете спала моя любимая мама. Ее сон был спокойным. Она тихо и ровно дышала, глаза были закрыты, но на лбу пролегла глубокая мимическая морщинка. Мне очень захотелось ее разгладить, я даже протянула к ней руку, но остановилась. Мне нельзя было ее разбудить, могла испугать.

– Думаю, что покрывало придется немного спустить, – тихо и достаточно быстро проговорила я. Отто лишь кивнул и подошел к кровати. Медленно и аккуратно он сдвинул покрывало до бедер. Этого было достаточно, и я кивнула.

– Почка и печень. Где они? – спросила я со скоростью вампира. Нет, я не боялась, что Отто нас услышит, просто так было быстрее и тише. Габриель подошел к маме вместе со мной. Он взял меня за левую руку и осторожно положил на бок маме. Хорошо, что она спала на боку. Я кивнула.

– Здесь печень. Почка здесь, – он передвинул мою руку. Я вновь кивнула. Но тут вступил Отто.

– Нет, здесь почки нет, – мотал он головой. Я поняла, что он имеет в виду, что с этой стороны почку вырезали. Тогда если я правильно понимаю, оставшаяся почка должна быть симметрично относительно позвоночника. Но как же я доберусь до нее, если мама спит на боку? На мой невысказанный вопрос ответил Габриель.

– Придется подождать, пока она перевернется. Пока тебе и печени хватит.

Я вздохнула, понимая его правоту, и осторожно опустилась с ней рядом. Я снова потерла ладони, настраивая себя. Мне это как-то помогало. Я понятия не имею чем, но это простое движение помогало мне настроиться. Я осторожно, чтобы не разбудить ее своим холодным прикосновением приложила обе руки. Точнее сказать я остановила их в двух миллиметрах от ее пижамы, посчитав, что этого будет достаточно. Я понятия не имела, насколько долго я могу вот так вот воздействовать на нее, и могу ли заморозить, но решила не рисковать.

Руки были на месте. Теперь мне нужно было разбудить в себе нужные чувства и эмоции. Я прикрыла глаза. На этот раз я прибегла к своим воспоминаниям. Я стала вращать их в своей голове как в калейдоскопе, начиная с моего раннего детства (по крайней мере того времени, что я уже могла помнить) и заканчивая последними. Эти воспоминания помогли мне вновь испытать радость общения с мамой в то время, когда я была маленькой. Некоторое смятение и отчаяние перед мамой в те времена, когда мама передавала меня отцу на каникулы или выходные. Нежность и любовь к маме, которая вновь выходила замуж. Искреннюю радость ее новому и такому заслуженному счастью. Радость и заботу к маме, которая вновь решилась стать матерью. И жалость, да-да именно эту мною самой ненавистную жалость, и сожаление к маме в ее нынешнем положении. И в завершение огромное и всепоглощающее желание исправить эту несправедливость судьбы!

За все время я ни разу не открыла глаз, лишь прислушивалась к ее дыханию и сердцебиению. Мужчины рядом, видимо, не решались мне мешать и тоже молчали. Я не сдвигала рук, боясь к ней притронуться и разбудить. Я представляла свое воздействие безболезненным и практически не ощутимым, поэтому продолжала. Вся загвоздка состояла в том, что я не могла никак понять, правильно ли я на нее воздействую, туда ли попадаю, воздействую ли вообще и сколько времени мне нужно продолжать этот «сеанс»!

Через некоторое время я все-таки решила остановиться. Течение времени я не проследила, поэтому не могла знать, сколько это длилось. Я могла лишь надеяться, что это подействовало. Только вот как это понять? Одно дело лечить порез на руке, который ты можешь видеть, и совсем другое дело, когда ты пытаешься вылечить внутренний орган, который не доступен твоему взору. Как понять вылечила я его уже или еще нет? Надо было думать об этом раньше.

– Ты закончила? – тихо спросил меня Отто.

– Думаю, что на сегодня достаточно. Расспроси ее утром, как она себя будет чувствовать, – проговорила я, осматривая маму. Принципиально ничего не изменилось. Она по-прежнему лежала на боку и мирно спала. Только вот дыхание ее стало более ровным, сердце стало биться в ритм, не совсем конечно, но и этого было уже не мало. Морщинка на ее лбу немного разгладилась, но это не от моего воздействия, просто она расслабилась. Выражение ее лица стало более умиротворенным. И этому я была уже рада.

Сама не знаю зачем, но моя рука потянулась к этой злосчастной морщинке. Я не закрывала глаз и толком не концентрировалась. Просто мне хотелось ее убрать. Я слегка улыбнулась маме, а в этот момент на моей ладони появилось голубоватое свечение. Думать было не чего. Само мое тело желало этого. Я слегка провела этим свечением по ее лбу, а потом и лицу целиком, и отстранилась.

– Спокойной ночи, мамочка. Сладких тебе снов, – произнесла я. Мужчины это поняли как знак. Все мы вышли из комнаты. Мы опять вернулись на кухню. Отто включил свет.

– И что? – спросил он.

– Я не знаю, – пожала я плечами. Я объяснила ему все свои сомнения по поводу воздействия и его последствий. Отто согласился с моими доводами и мы разошлись. Конечно, мы с Габриелем не спали, но и секса у нас не было (боялись разрушить квартиру). Полночи мы разговаривали о произошедшем. Теперь Габриель не сомневался в том, что у меня есть эта сила. Оставшуюся часть ночи он восхищался мною, покрывая меня с ног до головы нежнейшими поцелуями.