Чудовище проклятого острова

— Накинь капюшон на голову, суженная, — сурово отрезал Генри.

Снег хоть и шёл, но довольно мелкий. Мне вполне хватало тёплого платка, что принесла мне сегодня Магма.

— Зачем?

— Своей хусткой ты привлекаешь много ненужного внимания.

Вот и Магма сегодня платок назвала этим странным словом — хустка.

Пожав плечами, накинула на голову капюшон.

— Так-то лучше. У нас считается, чем больше хустка и чем хлеще она расшита серебряными и золотыми нитями, тем статнее и богаче девица. Дан -яр на твою не поскупился. Нечего дразнить народ.

Учитывая, мое и без того незавидное положение, хвалиться действительно было нечем. Генри не отвел меня в город. Да и я не просила. Не осмелилась. Зато показал мне самую высокую башню, на которой стоял телескоп.

Телескоп, представляете!

Правда, Г енри назвал его чужацкой трубой.

— А зачем он вам здесь?

— Ирл Магнус каждый день делает записи. Изучает... Этот... Как его... Кла... Клю...

— Климат?

— Точно! И что за слово такое дурацкое? Язык сломать можно, — брякнул дьяр, краснея. Должно быть, ему было неловко, что он чего-то не знает. Впрочем, дьяры сами по себе были довольно невежественны. Любопытны от природы, но невежественны. Раньше я даже не задумывалась о том, что где-то за бесконечными водами есть край, где живет целый народ, для которых были непонятны такие слова как: ванна, телескоп, климат и многие другие, что ирлы использовали каждодневно.

В этом безусловно не было их вины. Дьяры были охочие до новых знаний. Они впитывали в себя, точно губки. Магма постоянно интересовалась Большой землей, солнцем, удивлялась с того, что мы купаемся в море. И если вчера меня испугало ее незнание, то сегодня я находила это забавным и даже несколько очаровательным.

С Высокой башни Г енри показал мне Прямые скалы, самую Высокую гору, площадь Хель-горда и медовый зал. Весь город был как на ладони. Где-то вдалеке дети катались на санках, прыгали в снег с горы и лепили снеговиков.

Не было здесь никаких чудовищ, не ходили замерзшие мертвецы по узким улочкам, никаких вурдалаков и ледяных гробов, в которых лежали несчастные ирлы, чьи души были обречены на вечные скитания. Такие ужасы в детстве отовсюду рассказывали детям в Альсборне. Их пугали ледяным царством, чтобы те вовремя ложились спать и не смели перечить родителям.

И чем же тогда отличаются ирлы от дьяров? То же самое невежество!

Ещё Г енри отвел меня на реку, что на удивление не была замерзшей. И озеро, в котором (право слово, чудо!) была горячая вода.

— Почему ее не пустят водопроводом по Хель -горду?

— Ты про те странные трубы, которые везде понатыканы на Большой земле?

— Да, в Вондервиле, — поправила Генри, впрочем, бесполезно.

— Несколько лет тому назад Инг-яр пробовал, но вода замерзает. Не течёт. Г орячая она только в озере. Пошли, суженная. Ты уже на ледышку похожа. Дан -яр с меня шкуру спустит, если ты сопливить начнешь.

С озера почему-то уходить не хотелось. Было в нем что-то завораживающее, магическое. Ярко бирюзового цвета — оно было ярким пятном средь белого снега. Озеро казалось бездонным, идеально круглым, как будто его вырезали циркулем, а назвали его просто — Круглое озеро. Дьяры вообще не заморачивались с названиями.

Нет. Сюда непременно нужно будет вернуться.

Я ожидала, что воин отведет меня обратно к башне Дан-яра, но тот меня удивил. По дороге нам попался трактир с кричащим названием: «дохлая Шельма». Миленько.

— Пошли, зайдем. Тебе нужно выпить горячего, только не болтай много и не привлекай внимание.

Кивнув головой, я показала рукой на рот, сделала вид, что закрыла его на ключ и выкинула. Дьяр на это только усмехнулся.

Внутри было тепло и оживленно. За деревянной стойкой стоял грузный мужик с рыжей бородой, а щекастая подавальщица с живыми глазами сновала между дубовыми столами.

— Это Йорген. Этот трактир достался ему от его отца, а тому от его. Здесь лучшие в Хель -горде лепешки, да и брага вполне сносная, — подумав, он тише добавил, — когда рыжий плут ее не разбавляет. Лепешки готовит его жена — Гуда. По старому семейному рецепту. Сколько ни пробовал, а таких как у неё на всем белом свете не сыскать. Эх, если б не рыжий — связал бы с ней судьбу!

— Ты губу-то на мою Гуду закатай! — показав могучий кулак, шутливо бросил Йорген.

— Знаю я, какие сюда лепешки тебя ведут, — ухмыльнувшись, стрельнул глазами в пухлощёкую, грудастую, но при этом с тонкой талией девицу, идущую к нам.

Генри не отрывал от нее завороженного взгляда, затем вдруг выпрямился и поправил плащ на плечах.

Девица от столь пристального внимания покраснела, поправила длинную русую косу и вся подобралась. Опустив голову, она тоненьким голоском пролепетала:

— Здравствуй, Генри.

На меня девица бросила хмурый взгляд. Истинно женский. Должно быть, узрела во мне соперницу. Что ж, по крайне мере не чужачку.

— Здравствуй, Иза, — мягко поприветствовал девицу. — Снова работаешь?

Дева пожала плечами.

— Не для девицы эта работа, — хмуро бросил дьяр.

— Маменьке снова нездоровится, а братьев чем -то кормить нужно. Да и на что жаловаться? Йорген не обижает. Платит исправно!

— Ещё б не платил, — проворчал Генри. — Если обидит кто, то говори.

Иза одарила воина нежной улыбкой, после чего, подхватив поднос, умчалась.

— Суженную тебе надо, — резонно заметил рыжий. — А Изольда ладная дева. Все при ней, работящая, смекалистая...

— Младая она ещё, рыжий. Да и на что я ей сдался?

— Да где ж младая? Уже как восемнадцатый год пошел. За ней знаешь сколько хлопцев бегают! Проворонишь деву!

— Кто бегает? — вдруг напрягшись, мрачно спросил.

— Тебе скажи только. Нет уж, дружище, ты или сватайся, или отпусти нашу Изу. Нечего ей голову морочить. Ей и без тебя забот хватает. Ты брать чего будешь? Али погреться зашёл?

— Да ну тебя, рыжий! Тащи свои лепешки и чай с ягодами.

— Эля?

— Не положено, я на службе.

Рыжий обвел меня любопытным взглядом, точно диковинную зверушку. Хмыкнул и отрезал:

— Будет сделано! Садитесь лучше в углу, — посоветовал, ещё раз хмыкнул и скрылся из вида.

Никто внимания на нас не обращал. Женщин в трактире не было, кроме Изольды и жены рыжего. Только мужчины. Преимущественно воины. Пару стариков, что играли в карты, и несколько совсем молодых ребят.

— И не думай, — когда мы уселись за стол, произнес дьяр.

— О чем?

— Этих прощелыг тебе облапошить не удастся.

— Думаешь? — с запалом спросила.

Генри выгнул бровь, усмехнулся, но тут же грозно отрезал:

— У нас за шулерство и со скалы сбросить могут.

— Тогда почему вы и они мухлююте?

— Так не поймали же, — хитро улыбнувшись, подмигнул мне воин, отчего я захохотала. Чай и вправду оказался вкусным, а лепешки таяли во рту. Непривычная еда неожиданно пришлась мне по вкусу. В Вондервиле я бы точно возвратилась ещё не раз в пекарню за лепешками. Чай из ягод был несколько кисловатым и терпким, но что-то в этом было. Сидя в трактире и болтая с Генри о ерунде, я впервые расслабилась. Позволила себе забыться. Никого я не интересовала. Никто не пялился в мою тарелку, не цедил сквозь зубы «чужачка». В этом трактире с нелепым названием «дохлая Шельма» я была одной из дьяров. И это меня почему-то не пугало.

Глава 14

Я почувствовала присутствие Кайдена задолго до того, как он зашел в башню и поднялся в мои (наши?) покои. Это сложно объяснить, но сердце бросилось вскачь, захотелось вдруг подбежать к окну и удостовериться в своей догадке, но я сдержала этот неуместный и совершенно абсурдный порыв.

Спрашивается, с чего бы мне его встречать?

Разумеется, приличной невесте стоило бы спуститься, но я отказывалась ею быть. Хотя и понимала, что выхода нет.

Эти два дня я знакомилась с дьярами, искала лазейку, чтобы сорвать помолвку или на крайний случай отсрочить ее, но все бестолку. Дьяры оказались неприлично ответственными людьми. Сказал — сделал. Помолвку можно было сорвать только двумя способами: моей неожиданной кончиной или Кайдена. Ах да, ещё если я вдруг окажусь «порченной», но эта участь в Хель -горде хуже верной смерти. Распутных девиц здесь не жаловали. Им запрещено помогать, брать на работу, дружить с ними и даже здороваться. Таким девицам дорога в дом терпимости, о котором здесь все говорили шёпотом, или же отмывать свои грехи — добровольной жертвой.

Каким способом можно отмыть свои грехи, мне никто не поведал. Дьяры вообще после этих вопросов подозрительно на меня косились. Поди, приписали мне пару «грешков». Впрочем, такой позор был редкостью. Если уж девица и оказывалась порченной, то ее супруг об этом упрямо молчал. Не разглядел в девице блудницу — плохой муж и воин. Благо, простынь с доказательствами невинности дьяры не вывешивали на всеобщее обозрение, как это было в Канибалу. Жуть какая!

Посему выходило, что помолвки избежать мне не удастся. Однако радовало то, что помолвка не женитьба. У меня будет тридцать будней, чтобы найти способ не выходить замуж за Кайдена. Или же смириться... Месяц это куда больше того, что у меня было сейчас. Всего несколько жалких дней, которые подходили к концу.

Завтра. Уже завтра я стану невестой.

А сейчас Дан-яр стоял за моей спиной, прожигая взглядом затылок.

— Ты не спустилась, — отрезал он.

— Холодно на улице, — невозмутимо бросила через плечо и отпила чай, что накануне принесла Магма.

— Да? — хмыкнул Кайден. Он прошел через комнату и опустился в стоящее рядом с моим кресло. Вытянул ноги, расслабленно откинулся и выгнул бровь. — Это не помешало тебе разгуливать с Г енри позавчера и вчера до самого заката.

— Разве вчера Ойвинд не был милостив?

— Не настолько как тебе кажется.

Я ничего не ответила.

Кайден говорил таким тоном, словно застал свою благоверную за изменой. Он просто смешон! Во-первых, Генри был безнадёжно влюблён в Изольду, а во -вторых, учитывая обстоятельства, он не имел право на ревность и собственничество. Впрочем, как и я.

Решив перевести тему на более нейтральную, спросила:

— Как охота?

— Славно, — ответил Кайден. — Как тебе Хель-горд?

— Довольно неплохо, — подумав, добавила, — я ожидала худшего.

— Ледяных монстров и вурдалак? — глумливо усмехнулся.

— Возможно.

Мы замолчали, каждый раздумывая о своём. Я терзала себя мыслями о завтрашнем будне, а Кайден.

Что ж, его мысли оставались для меня загадкой. Краем глаза я видела, как он морщил лоб, покусывал обветренные губы, озадаченно глядя на огонь в камине.

— У вас есть книги? — спустя какое-то время поинтересовалась.

— Книги? — удивлённо уставился на меня. — Зачем тебе?

— Чтобы читать, разумеется.

— Ты умеешь читать?

— Конечно, а ты разве нет?

— Я умею, — горделиво отчеканил. — Но я сын Инг -яра. Меня с детства обучали грамоте.

— В Вондервиле всех обучают грамоте.

— В Хель-горде девицы занимаются вязанием, реже — вышивкой. Лепят из глины, увлекаются росписью. Попробуй что -нибудь. Тебе понравится.

Нет уж, увольте! В Вондервиле в Академии Сил я мечтала научиться управляться с луком и шпагой. Откладывала средства на добротный клинок, а тут вышивка, вязание. Право слово, издевательство какое-то!