Клеймо Солнца. Том 2

Буквально за считанные секунды до того, как девушка коснётся его, я перехватываю её руку.

— Ребекка сказала, что подарила тебе этот кулон… — говорит Габи, а я судорожно пытаюсь придумать достойное объяснение своему поведению, но ничего не выходит, и в итоге произношу:

— Оставь себе.

Остановись. Отодвинься.

Бесполезно.

Осторожно выпрямляю руку Габриэллы, медленно закатываю рукав, как уже делал однажды, и задумчиво провожу по коже, где неровно мерцает слабым светом изображение фиолетовых цветов. На Нимфее девушка сказала, что такие прежде не видела, а потом призналась, что они напоминают ей о доме…

Что же она скрывает?

Я забываю обо всём, когда замечаю, как под моими пальцами кожа, как и в прошлый раз, покрывается мурашками. Поднимаю взгляд и вижу не просто растерянность, но и настоящих страх в глазах землянки.

— Ты обещал угостить меня орехами и мангустином.

Приходится моргнуть несколько раз, чтобы выиграть время и понять, о чём говорит Габриэлла. А потом, наконец придя в себя, я невольно улыбаюсь, медленно отпуская её руку.

— Ты права.

Заказать продукты ничего не стоит. Гораздо сложнее наконец покинуть эту машину.

Не теряя времени и не позволяя себе больше ни о чём думать, открываю дверь, выхожу из машины, обхожу её и помогаю выйти Габриэлле.

Мы оказываемся в здании, а затем — в лифте. Я невольно замечаю, как Габриэлла сразу же хватается за поручень, и испытываю какую-то необъяснимую тоску…

— Тот малыш… — произносит девушки почти отчаянно.

Я легко догадываюсь, о ком идёт речь, но не представляю, как ответить на вопрос, чтобы не шокировать землянку. Однако она не оставляет мне шанса уйти от ответа:

— Это ребёнок человека и робота, верно?

— Артифика, — поправляю машинально, хотя маленькое замечание не меняет сущности. — Всё это началось с переселением на станцию, — говорю я, хотя внутренний голос уличает меня во лжи.

Люди всегда были недостаточно чуткими и изобретательными на жестокость. Так было на планете, так сложилось и на Тальпе.

Мы покидаем лифт, подходим к двери, и я открываю её.

— Другого мира у нас нет, — шёпотом говорю я, когда мы входим в квартиру. — Многие считают, что никогда и не будет.

Я закрываю за нами дверь, поворачиваюсь и вижу посреди белоснежной комнаты яркое, взрывающееся рыжим цветом создание.

Опершись на стену, на полу сидит девушка. Она обхватывает руками ноги. Услышав мой голос, она поднимает голову, и наши взгляды встречаются.

Кудрявые рыжие волосы. Властный разлёт бровей. Тёмные глаза. Взгляд суровый, но лицо кажется совсем юным. Когда она широко улыбается, становится заметно, как по-детски очаровательно выглядит один зуб, который немного заходит на другой.

Я не видел эту девушку больше года. Я мечтал о встрече с ней каждый день.

Возможно, предупреждение Ньюта было гораздо более серьёзным, чем я мог представить? Может «Не летай в облаках» равнозначно фразе «Ты начал сходить с ума»?..

Она переводит взгляд с меня на Габриэллу, и вопросительно приподнимает брови.

Если бы я мог предположить, что они когда-нибудь встретятся, то даже не смог бы представить, что их знакомство будет таким.

«Другого мира у нас нет», — раздаются в голове мои собственные слова. И другого случая тоже.

ГЛАВА 33 (Габриэлла). С ПОЛИЧНЫМ

— Мир сходит с ума, — шепчу я сдавленно в ответ на рассказы Дэнниса о людях, созданных тальпами…

«Ещё на планете научились создавать искусственные органы…»; «Динаты понимали, что проще взять с собой роботов…»; «Со временем появились артифики, очень высокотехнологичные создания и дорогостоящее удовольствие, гораздо умнее роботов и способные принимать самостоятельные решения…»; «Некоторые модели выглядят почти совсем как люди: скелет покрывают мышцами, затем кожей, рождается полноценный человек…»; «Гены, которые положены в основу этих существ, взяты у реальных людей, хотя тех уже давно нет в живых — они остались на планете или погибли во время переселения на станцию…».

Как это вообще возможно?..

Только войдя в зал, я отчётливо чувствовала существ, не похожих не то что на эдемов — даже на тальпов! В голове крутились вопросы: кто они внутри, кем были раньше, что в их биополях и клетках, чьи имена они носили? Я ощущала в сердце боль десятков людей, как будто со всех сторон меня обступили фантомы людей, которых давно нет в живых…

«В обществе появилось явление, которое назвали эскапизмом — стремление уйти от действительности в мир иллюзий, в том числе — путём сожительства с артификом… Некоторые люди живут с ними как супружеская пара, как семья. Люди думают, что нашли вторую половинку, и артифики становятся полноправными членами семьи. Они воспитывают вместе детей…»

Я никогда не забуду того, кого увидела за преградой, — малыша в полупрозрачном шаре… ребёнка человека и… артифика.

«Это противно природе! — упрямо твердит внутренний голос. — Так нельзя — жить с людьми, искусственно созданными другими людьми! Нельзя бросать вызов Иоланто!..»

Остаток дороги мы с Дэннисом молчим. Я оказываюсь неспособна сформулировать собственные мысли, а парень тактично позволяет мне прийти в себя. Утопать в мыслях становится единственно возможным выходом.

На Нимфее я могла лишь вспоминать о том, как боялась выйти в город, и сравнивать мои ожидания с действительностью. «Сколько там тальпов? Таких же жестоких, как Мучитель, а может быть, даже хуже?.. Что ждёт меня за пределами этой комнаты, погружённой в полумрак, а то и совсем в темноту? Однажды я уже покинула границы своего мира. И этот шаг привёл меня сюда — в плен к тальпам, место, которое, вероятнее всего, станет моей могилой…» Когда эта мысль впервые появилась в моём сознании, я даже не вздрогнула, как прежде: просто не знала, можно ли надеяться на спасение. А что оказалось на самом деле? На Нимфее я вновь и вновь мысленно задавалась вопросом, как можно было построить не только её, но и всю Тальпу, дать четырём тысячам, а то и большему числу людей, жить на огромной станции, зависшей прямо в космосе… Как это возможно?..

Я оглядывалась со страхом, что тальпы — жестокие и безумные — набросятся на меня и разорвут на части… Но прохожие, встречаясь со мной взглядом, лишь приветливо улыбались. «Что эти люди думают о тех, кто остался на планете? Что тальпы думают о нас?» Тогда, в плену Мучителя, ответ Дэнниса заставил меня удивлённо выдохнуть: «Никто не знает. Все думают, что вы погибли, и планета непригодна для жизни… Только в определённых кругах ходили слухи, что жизнь на Земле продолжилась, но никто не верил до конца. И вообще эту тему лучше не поднимать».

Да, я оглядывалась по сторонам со страхом, но очень быстро забыла о нём — как только поняла, что никто не ловит меня за руку, никто не пытается обидеть, как только ощутила, что рядом с Дэннисом я в безопасности…

Неправильная мысль. И очень опасная.

Я бросаю на парня испуганный взгляд, как будто он может услышать мысли, и чувствую, как начинают пылать щёки. Дэннис мимолётно ловит мой взгляд, но молча вращает колесо, с помощью которого управляет Викторией, и машина заворачивает за угол. Взгляд невольно останавливается на красивых мужских руках — длинных, тонких пальцах, которые сжимают колесо с такой силой, что белеют костяшки. Я помню, как ладонь Дэнниса, мозолистая и прохладная, коснулась моей щеки — осторожно и настолько нежно, что у меня перехватило дыхание…

Я не должна была позволять тальпу касаться меня. Нужно было отступить, убежать оттуда, но я вдруг почувствовала исходящую от парня силу, что была обращена не против меня, а наоборот, обступала со всех сторон, обещая защиту. «Это просто мимолётное наваждение», — твердила я себе, едва ли пошевелившись, но каким-то образом оказавшись плотнее прижата щекой к прохладной ладони парня, которая успокаивала мою пылающую кожу и в то же время как будто распаляла её ещё сильнее…

Не могу отвести взгляда от этих рук, которые обняли меня… Обвили мои плечи и притянули тело к себе… Иоланто, зачем же обняла тальпа в ответ?..

Я ощущала, как судорогой свело напряжённые мышцы его спины, как Дэннис судорожно втянул воздух, как будто ему, как и мне, не хватало воздуха, хотя мы стояли на вершине Нимфеи. На такой высоте я дышала полной грудью, а весь город был как на ладони.

От воспоминаний волна жара растекается по телу, и щёки горят ещё сильнее. Чувствуя на себе взгляд, я отворачиваюсь к прозрачной преграде, смотрю на дома и тальпов, идущих вдоль них, но запоздало понимаю, что мы вернулись к высотному дому, в котором находится шатающаяся палатка Дэнниса.

Машина останавливается. Гул, что ощущался всем телом, пока мы двигались, затихает, и парень опускает колесо.

— Мы на месте, — сообщает он, и я оборачиваюсь к парню, но так и не говорю ничего в ответ, замечая, как он смотрит на свою ленту, явно общаясь с кем-то невидимым.

Он молчит, хмуро слушая кого-то, а потом что-то говорит, только, к собственному стыду, я не различаю слов — случайно останавливаю взгляд на его губах и против собственной воли вспоминаю, как на Нимфее они едва ощутимо коснулись моего лба…

— Хорошо, из дома даже не покажемся, — произносит Дэн, возвращая меня к реальности, и несколько раз проводит пальцами по ленте.

Пару секунд он смотрит перед собой, а потом поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Тяжело сглатываю, замечая в его глазах то же напряжение, что чувствовала на Нимфее, — напряжение, что продолжаю ощущать при одном только воспоминании о его прикосновениях…

Парень протягивает руку и осторожно проводит по странному поясу, который он называл «ремнём безопасности», и тот спадает с моей грудной клетки. Взгляд Дэнниса скользит по моему лицу, а затем спускается ниже, заставляя меня задержать дыхание, пока не останавливается на кулоне, который я до сих пор ношу на шее, — на его кулоне!

«Дэн, ты отдал ей мой подарок».

Я поднимаю руку, собираясь снять кулон и вернуть украшение владельцу, но не успеваю даже прикоснуться к нему, как прохладная ладонь точным движением перехватывает мою руку.

— Ребекка сказала, что подарила тебе этот кулон…

— Оставь себе, — тихо произносит Дэннис, и я вдруг осознаю, что мы снова оказались ближе, чем стоило бы подпускать к себе тальпа.

Меня вновь застают врасплох ароматы розмарина, полыни и мяты, которые я ощущала в шатающейся палатке парня, а потом на вершине Нимфеи, как только Дэннис заключил меня в объятия. Как будто со стороны, наблюдаю, как он осторожно выпрямляет мою руку, медленно закатывает рукав и задумчиво проводит по коже предплечья, где неровно мерцает слабым светом изображение священной фацелии.

«Фиолетовые цветы в теплицах… Ты сказала, что не видела их прежде, но твоё тело говорит о другом».

Когда я почувствовала фацелию в теплицах на Нимфее, то на несколько долгих мгновений как будто провалилась в другую реальность… Сероватое лицо, словно я прячусь в густой тени, подсвеченное оранжевыми всполохами, будто сижу у костра… Глаза дико горят, и в них отражается бушующее пламя… А волосы… мои волосы — насыщенного чёрного цвета — блестят, как каменный уголь…