Мастер артефактов

Часть 3

Происхождение Шестерых сокрыто во мраке тайн и мифов. Истории, подобные этой – о чудовищах, вероломных изменниках и кеокумах, стоящих на службе у беспощадного вампира Дортафолы, – изобилуют разного рода преувеличениями, однако правда оказывается временами невероятнее любой выдумки.

Одной из наиболее спорных фигур, породившей массу ложных представлений о себе, является Вальдемар Кранак. Первый из даритов, отрекшийся от призвания жреца и ученого, он обратил свои таланты на служение злокозненному Дортафоле и сианарам. В уцелевших хрониках мы находим сведения о том, что Кранак появился на свет на закате Века королей и был воспитан как дионах Тобар. На заре последующего века он стал вечным, заключив соглашение с неким терранским жрецом, и благодаря обретенному долголетию занял место магистра Первого ордена в университете Нивен нан Су’ул. Некоторые полагают, что он жаждал получить должность арх-лектора, однако руководство университета отклонило его просьбу, – судя по всему, решающим аргументом стало пристрастие Кранака к терранской науке. Если данное предположение соответствует истине, не исключено, что это событие и подтолкнуло Кранака к предательству… впрочем, спекуляции – удел праздных теоретиков, мы же остановимся на фактах, доподлинно нам известных.

Итак, нет никаких сомнений, что благодаря непосредственному участию Вальдемара Кранака университет был разрушен, а Нивен нан Су’ул и Горм-Корса превратились в выжженную землю. Терранские сторонники Кранака стараются обелить его имя, описывая этого человека как великодушного интеллектуала, безосновательно и несправедливо оклеветанного рыцарями Гальциона. Однако дошедшие до нас хроники и свидетельства очевидцев подтверждают, что именно Кранак привел в город терранских владык крови, тем самым ускорив исход Даритской империи из Горм-Корсы и остальной части Восточной Дароэи (ныне называемой Новая Терра). Имеются свидетельства, что на заре Третьего века среди студентов поднялась смута, зачинщиком которой был Кранак. † Снискав признание наиболее радикально настроенных из них, Кранак начал вести вечерний курс лекций, во время которых подвергал сомнению точность даритских книг по истории, к тому времени уже неоднократно подвергавшихся критике со стороны терранских ученых. Содержание лекций со временем принимало все более оккультный характер, а на одной из них – возможно, впрочем, что далеко не единственной, – он утверждал, что Нивен нан Су’ул основали вовсе не дариты, а терранцы. И по мере того, как терранцы продвигались на запад, углубляясь в Восточную Дароэю, лекции Кранака воспламеняли все больше юношеских сердец, что приводило к столкновению студентов – в нескольких случаях даже к физическому – с магистрами университета.

Когда именно лекции Вальдемара Кранака превратились в пропаганду терранского учения, нам доподлинно неизвестно, однако дошедшие до нас записи повествуют о том, что в конце концов Кранак предстал пред арх-лектором Гэйл-Данаи и получил приказ немедленно прекратить критику доктрины Империи. Кранак распустил вечерние группы, однако вскоре выяснилось, что он продолжает встречаться со студентами тайно, после чего на некоторое время был отстранен от занятий в университете.

Вернулся он, как сообщают источники, «другим человеком». Он публично отрекся от своих протерранских взглядов, а его лекции стали носить исключительно научный характер. Впрочем, теперь-то мы можем с точностью утверждать, что это было лишь затишьем перед бурей. Многие ученые, включая мою коллегу Элис Квенби, полагают, что, пока Кранак был отстранен, к нему явился Дортафола и предложил стать частью группы, которая впоследствии станет известна как сианары. Данное предположение выглядит весьма правдоподобно, ведь, насколько нам известно, первые упоминания о сианарах относятся именно к тому периоду, когда Кранак был отстранен от преподавания.

«Сианар», Полная история Лукватры под авторством Кьяртуса Гарма

† Каш Микла, переживший резню в Нивен нан Су’ул, утверждает, что видел, как кавалерия владык крови под предводительством Кранака преследовала и убивала студентов университета (свидетельство давно считается недостоверным, так как в осаде города конные войска не использовались). С другой стороны, в народной поэме «Свод падения» Кранак описывается как ученый муж, который «хоть студентов любил, но всех их убил, и некраты восстали из древних могил», – указание на то, что решающую роль в разрушении сыграла некромантия. И наконец, Кристал Гуден – моя талантливая коллега из Южного края – считает, что Кранак использовал терранскую магию теней, чтобы напасть на университет, чем и заслужил свое прозвище Тень. Впрочем, более вероятным мне представляется, что прозвище Кранака возникло из-за его способности бесшумно передвигаться по коридорам университета (обычное умение, свойственное подавляющему большинству сокрушителей духа).Глава 32

Фин неспешно прогуливался по широкой дороге, проложенной над подземным каналом. Проходя мимо телеги с яблоками, он незаметно стащил одно и с невозмутимым видом продолжил путь. Торговля здесь шла оживленно, и, несмотря на стоявших на каждом углу стражников, набить карманы добром на Речной улице не представляло ничего сложного. Другое дело – благородные кварталы. Торговцы там следили за своими товарами зорко, а на каждого толстосума приходилось по несколько телохранителей с клинками наготове. Впрочем, от взгляда Фина не ускользнуло, что роскошные особняки охранялись не столь ревностно. Вот и прекрасно. Он мог бы под покровом ночи грабить эти сокровищницы, а днем обчищать карманы менее зажиточных лукурийцев, ибо в Пепельном квартале народ весь свой убогий скарб носит при себе: не доверишь ведь сохранность последнего имущества разваливающейся лачуге, где не то что двери не запираются – даже стен толком нет.

Для того чтобы немедленно привести свой план по обогащению в действие, Фину не хватало двух вещей: штаб-квартиры и собственной банды головорезов. Проще всего было занять какой-нибудь угол в Пепельном квартале – платить за аренду никто не заставит; главное, не дать себя отсюда выгнать. За первые два дня своего пребывания в столице Фин исходил Нижний квартал вдоль и поперек и наконец наткнулся на подходящее местечко, которое находилось на приличном расстоянии от Костяного двора и совсем рядом с нетронутыми пожаром зданиями. Сюда-то он сейчас и направлялся, намереваясь сегодня же обосноваться в своем новом штабе, как вдруг услышал за спиной шаги. Шаги быстро приближались, не суля ничего хорошего.

Фин, прожевав с невозмутимым видом последний кусок яблока, спокойно свернул с заваленной мусором улицы в переулок и, затаившись в тени, вытащил оружие.

Несколько мгновений спустя у входа в переулок возникли шестеро бандитов. Один – очевидно, главарь – шел чуть впереди остальных, настороженно нюхая воздух.

– Это тот же мальчишка, которого ты видел вчера? – спросил самый здоровый из всех, державший в руке дубину.

Лицо у детины выглядело на удивление красивым, с мягкими, можно даже сказать, детскими чертами.

– Цыц, – буркнул главный, шаря взглядом по сторонам. – Не спугни его, Сидж.

– Куда он подевался?

Последние слова произнесла грудастая женщина, почти такая же громадная, как и детина с ангельским лицом, и вооруженная рыболовным багром.

Один из троих головорезов, не проронивших ни слова, остался у выхода на улицу, двое других побежали вперед.

А тот, на кого они охотились, с улыбкой наблюдал за ними из своего укрытия. Фин еще вчера приметил этот переулок и решил, что лучшего места для засады не найти. Обогнув отряд бандитов, он бесшумно подкрался к часовому.

Раздался вопль: Сидж угодил ногой в силок, петля затянулась, и здоровяк, потеряв равновесие, шлепнулся на землю. В это же мгновение Фин дернул за скрытую от посторонних глаз веревку – и мешок с кирпичами обрушился на голову женщины с багром, свалив ее с ног.

– Это ловушка! – заорал главарь и кинулся назад. – Квинн! Толк! Хватайте Сиджа с Поли и сваливаем!..

Однако тут же расстелился на земле, получив от Фина мощный удар по затылку.

– Смотрите-ка, Король-рыбак собственной персоной. – Фин склонился над поверженным главарем. – Он же Змей Южных пепелищ и Кошмар Ветошной улицы.

Он сухо рассмеялся и пнул лежащего между ног. От души. Тот охнул и свернулся калачиком.

Фин повернулся и встретился холодным взглядом с Квинн, которая помогала Поли, более крупной бандитке, выбраться из-под кирпичей. Сидж уже почти высвободился из силка и шарил руками по земле в поисках укатившейся куда-то дубины. Четвертый – Толк – медленно приближался к Фину, наставив на него нож.

– Нужно было бросить его мне в спину, пока я пинал Рыбака. Ты этого не сделал. Значит, одно из трех: либо ты не умеешь метать ножи, либо не хочешь меня убивать… либо от страха растерял последние мозги.

– С чего мне бояться какого-то молокососа? – огрызнулся Толк, подходя все ближе. – Тебе сколько? Двенадцать? Волосы, поди, на орешках еще не выросли.

– Если бы пришлось выбирать между моими орешками и его… – Фин пнул главаря в голову, и тот потерял сознание. – Я предпочел бы остаться при своих. Они пусть и не самые волосатые, зато целые.

– А язык, я гляжу, у тебя подвешен как надо.

– Ты очень наблюдателен. Однако ближе к делу. – Юноша кивком указал на кинжал. – Ты собираешься пустить его в ход или мне до вечера тут стоять?

Тощий парень заржал. Быстро оглянувшись и убедившись, что подоспела подмога в лице Сиджа и женщин, он нагло произнес:

– Я лучше подожду, когда ты дашь деру, – тогда и брошу.

– Во-первых, промахнешься, а во-вторых, давать деру в мои планы не входит.

– Слушай, пацан, нас четверо против одного. У Поли вон багор, а Сигс вообще зверь. Это он с виду добряк, а на самом деле – убивец похлеще нас всех, вместе взятых. У него ручищи как у быка. Он тебе вмиг черепушку раскрошит, ты и пикнуть не успеешь.

А вот о Квинн Толк не упомянул. Потому что в этот самый момент она карабкалась на развалюху справа от Фина, не подозревая, что ее жертва прекрасно ее видит.

Дилетанты.

– У быка нет рук, идиот, – вздохнул Фин. – А ваше представление уже начинает утомлять.

И с этими словами швырнул огрызок яблока Толку в лицо. Тощий замешкался, обескураженный его неожиданным маневром, а Фин развернулся, готовясь отразить атаку Квинн. Он ожидал удара кинжалом, топором, молотком – день и ночь следя за бандитами, он заметил, что это оружие у них в ходу, – но Квинн прыгнула на него, размахивая руками в тяжелых перчатках, которые заканчивались не пальцами, а железными загнутыми гвоздями, не уступающими по размеру медвежьим когтям.

«Текко-каги, – удивился про себя Фин, уворачиваясь. – Ну надо же».

Квинн снова напала на него, и он отступил в сторону, так что женщина оказалась между ним и Толком. Квинн в третий раз бросилась в атаку, но на сей раз Фин уворачиваться не стал. Он перехватил ее запястье, нырнул под нее и, подняв миниатюрную женщину в воздух, крутанулся на месте. Ее свободная рука в текко-каги полоснула по воздуху, едва не задев Толка. Тот чертыхнулся, отпрыгнул назад и попытался зайти к Фину с другой стороны. Но Фин перебросил Квинн через плечо, та врезалась в Толка, и оба распластались на земле.