Страж: Спасители Камигавы

Глава 5

Луна освещала крепость Эйгандзё. Впервые, более чем за десятилетие, светящаяся полусфера висела в чистом, безоблачном небе, окруженная яркими белыми точками звезд. Тучные, ленивые облака дрейфовали по ночному небу, но даже они обтекали вокруг луны, словно не решаясь нарушить вид на ночное светило с земли.

Далеко под растущей луной возвышалась крепость Эйгандзё, массивное белокаменное строение, сильное и гордое, достающее до самих облаков. Ее лунные тени простирались далеко в равнины на юге, лишь своей рваной вершиной нарушая гладкое и сплошное полотно черноты. Верхние этажи башни являли собой неровную линию из разбитых камней, и ее тень проходила сквозь провал в могучих стенах, окружавших Эйгандзё. Ни в башне, ни на площади внутри крепостных стен, не было видно никаких признаков жизни. Издали Эйгандзё казалась тихой, как склеп, бледной, как призрак, и одинокой, как могильный камень.

Укутанный в плащ с капюшоном силуэт Тоши Умезавы вышел из тени у северо-западного участка крепостной стены. Он поправил свою лучшую мантию пономаря (или, по крайней мере, лучшую мантию из тех, что он смог украсть, похожую на мантию пономаря) и окинул беглым взглядом опустевший плац. Склонив голову, он направился через площадь к двухэтажному флигелю в западной части внутреннего двора башни.

Он пересек двор в полной тишине, пока не добрался до широких двойных дверей флигеля, из-за которых доносился странный бормочущий звук. Это был чистый, текущий звук, подобный мотиву какого-то невероятного, изысканного музыкального инструмента. Не снимая капюшон, Тоши повернул голову ко второму этажу, откуда проистекали загадочные звуки.

Мягкая, успокаивающая песнь прервалась грозным лаем изнутри здания. Тоши отошел назад, и громадный бледный пес вырвался из двойных дверей, его хриплый лай звучал одновременно тревожно и угрожающе.

О, прекрасно, подумал очимуша. Он вынул оружие в форме крюка из-под своей мантии и вытянул его острием к собаке. Крюк был выкован из тусклого серого металла и его более короткий, тупой зубец располагался под более толстым заостренным штырем. Пес застыл у самых дверей, продолжая лаять во все горло.

Тоши присмотрелся внимательнее из-под своего капюшона. – Я тебя знаю, - обратился он к собаке. – Почему ты всегда так шумишь, когда меня видишь?

- Возможно, Вы знаете Исамару, - послышался тонкий, но твердый голос. – Однако он не знает Вас. Не двигайтесь, сир. Будет досадно, если он Вас случайно укусит.

- Исамару, - сказал Тоши, запоминая имя пса. В следующий раз, когда он увидит этого пса, он хотел бы окликать его по имени. Он кивнул Исамару и опустил джитту, но не убрал оружие в ножны. Сквозь лай он выкрикнул, - Это собака Принцессы Мичико.

- Сир. Этот пес принадлежит самому Даймё Конде. – Пожилой человек в мятой белой форме вышел из флигеля. Его кожа была подобна прозрачной бумаге, туго натянутой на кости. Клоки серебристых волос выглядывали из-под его шлема, а левая рука тряслась. В правой руке он держал длинный шест с бумажным фонарем, привязанным к его концу. Слегка трясущимися руками, старик зажег фонарь и протянул его над головой гостя.

- Я Уполномоченный Констебль Аояма, - представился старик. Он вгляделся в человека в мантии, осматривая его с головы до ног. Исамару прекратил лаять, но теперь напряженно стоял на расстоянии прыжка от Тоши.

Фонарь Констебля Аоямы затрясся, когда тот спросил. – Что Вы делаете у хлевов, святой отец?

Тоши помотал головой, изумившись больше, чем он рассчитывал. – Я не священник.

Констебль фыркнул. – На тебе мантия искателя истины. Ты монах?

- Я действительно искатель, но не монах. Я, скорее служитель, последователь. Я стремлюсь к духовному величию, но стремление далеко от достижения.

Старик опустил фонарь. – Что ж, кем бы ты ни был, не пытайся проповедовать странные религиозные верования в Эйгандзё. Духи за последнее время доставили нам множество неприятностей.

Тоши повернул голову к разрушенным стенам и поврежденной башне. – Это я вижу, - сказал он. – Но не беспокойся, констебль. Я не собираюсь проповедовать, хоть и чувствую себя в большей безопасности, зная, что ты на посту.

Аояма рассмеялся. – Не будь так уверен, - сказал он. – Все наши крепкие мужчины мертвы, или сражаются на передовой. Поэтому патрулирование и другие бытовые обязанности переданы таким старикам, как я. На самом деле, я просто парикмахер в военной форме. – Он опустил шест на землю, уравновешивая фонарь, и вытащил собственное оружие, металлическую дубинку, похожу на ту, что была у Тоши.

- Мне сказали, что джитта, это орудие констебля, - сказал Аояма. Он бездумно повертел крючковатой дубинкой в руке, омывая ее лунным светом. – Но у тебя в руках такая же.

Тоши медленно поднял свою джитту, оттопырил указательный палец, и позволил крюку повиснуть на нем. – Я и не знал, что Даймё столь строг в отношении того, кто может носить какое оружие.

Аояма выпрямился. – В Эйгандзё, - строго сказал он. – Крюк констебля подобен мечу самурая. Это атрибут должности, так же, как и важнейший инструмент для исполнения обязанностей этой должности.

- Конечно, Уполномоченный Констебль. Прошу, поверь, я уважаю и эту должность и ее обязанности. – Тоши провернул собственную джитту вокруг пальца и поймал ее за рукоять. – А я, в основном, пользуюсь своей, чтобы не позволять другим тыкать в меня мечами.

Аояма рассмеялся. – Она хороша для этого, тоже. – Он спрятал свою джитту и расслабился. Исамару также сел, но его глаза были расширены, и он часто дышал, показывая человеку в капюшоне свои крупные белый клыки.

Констебль сделал жест шестом. – Почему ты не сражаешься с остальными молодыми людьми?

- Я не житель Эйгандзё. Но это не означает, что я не участвовал в Войне Ками в других местах, на своем пути.

- Прости мне, служитель. Я не желал проявить неуважение, - сказал Аояма. – Но тебе следует знать, что здесь небезопасно. Орда акки всего в полусутках марша к северу. Они пытались организовать нападение на крепость с того дня, как… как…

Старик замялся. Исамару заскулил.

Гость произнес. – Как стены были пробиты?

- Да.

Голова в капюшоне склонилась на бок. – Ужасный день. И все же… гоблины на равнинах Товабары?

- Невероятно, я знаю. Но это правда. Их привели сюда разбойники санзоку, и они размножаются, как опарыши. Исамару сопровождает солдат на постоянные сражения с ними. Сам Капитан Оказава сделал его почетным солдатом на период этих сражений. – Он подался вперед и дрожащей рукой взъерошил шерсть на голове пса. – Если бы не Исамару и Йосей, крепость была бы разорена в считанные часы.

- Йосей?

- Духовный дракон, защищающий Эйгандзё. Он не смог остановить разрушение башни и перенес ужасные ранения, но все же отбросил гоблинов от наших ворот. – Аояма отвел фонарь в сторону и взглянул в ночное небо. – Вон там, - сказал он. – Та полоса света на севере. Видишь?

Тоши проследил за взглядом Аоямы. – Вижу. – В самом деле, тонкая струйка света следовала за светящимся копьем слева от луны. Это могла быть крупная комета или падающая звезда, но она была стабильно яркой по всей длине ее струящегося тела. Когда она пронеслась над разбитой башней, ее змеиные черты проявились на фоне темного неба. Это был Йосей, Утренняя Звезда, страж из мира духов, служивший Эйгандзё в то время, как большинство других духов обернулось против материального мира.

При всем своем величии и благоговейности Йосей был лишен своей прежней прославленной мощи. Его гордая, усатая голова указывала на то, что он должен был быть длинным, текучим существом, но его тело сейчас казалось вдвое короче оригинальной длины. Йосей сиял ярким белым светом, но искалеченный край его тела оставлял за собой след из сверкающего пурпурного тумана и густого розового пара.

- Он воистину великолепен, Констебль. Но как он себя чувствует?

Аояма выпятил грудь. – Он живет с этой кошмарной раной уже много дней. Любое другое существо бы умерло на месте, но Йосей продолжает сражаться. Солдаты говорят, что он не умрет, пока последний гоблин не будет изгнан из наших полей.

- Изумительно. С великим духовным драконом по одну сторону, и прославленными боевыми мотыльками Даймё по другую, Эйгандзё правит небесами. Акки не смеют и надеяться на победу.

Лицо Аоямы помрачнело. – Прости меня, служитель. Я так и не спросил твое имя.

Зеленоглазый мужчина повернулся к констеблю. – Тоши, - сказал он. – Ты можешь называть меня Тоши.

- Я хранитель хлевов боевых мотыльков, Тоши. Я поклялся ухаживать за этими великими созданиями, и оберегать их от всякого вреда. – Аояма снова вынул свою джитту. – Какой у тебя интерес к ним?

Тоши улыбнулся. – Ты, может и стар, Уполномоченный Констебль Аояма, но все еще проницателен. Я слышал, что мотыльки были едва не истреблены при последней битве. Я желал бы увидеть их своими глазами, прежде чем их вид исчезнет навсегда.

Аояма опустил оружие. – Понимаю. Ты едва не опоздал, Служитель Тоши. Осталось не более дюжины великих мотыльков, и даже это количество мы не в состоянии прокормить.

- Какая трагедия, - сказал Тоши. – Ты заставишь их голодать, или отпустишь на волю, самостоятельно добывать пропитание?

Аояма неловко переминался с ноги на ногу. – Я верный слуга Даймё, - неуверенно произнес он.

- Но также, единственный опекун мотыльков. Мне говорили, они восхитительные существа. Ты же не позволишь им увянуть от голода? Слухи вокруг крепости утверждают, что Конда и основная часть его армии были уничтожены, но ожили призраками и продолжают сражаться за вашу свободу. Если мотыльки умрут, продолжат ли и они сражаться? Присоединяться ли они к призрачной армии Конды? Или же они просто останутся мертвыми?

- Конда не был убит, - злобно сказал Аояма. – А насчет того, что произойдет с этими мотыльками, когда они умрут, то я не собираюсь выяснять это.

- Ах, но ты уже выяснил, констебль. Ибо сейчас их меньше дюжины, но неделю назад их было больше. Когда запасов продовольствия стало не хватать, ты выпустил нескольких на волю. – Глаза Тоши блеснули. – Не так ли?

Аояма стукнут фонарным шестом о землю. – Думаю, тебе пора отправляться восвояси, служитель. – Исамару встал, не сводя глаз с Тоши, ожидая команды.

Тоши сомкнул ладони и слегка поклонился. – Я понимаю твои переживания, Аояма, и тебе не должно быть стыдно. Буду с тобой откровенен: Я прежде летал на мотыльках Даймё. Я был о них высочайшего мнения, и всецело поддерживаю твои усилия спасти их, невзирая на то, что Даймё Конда или кто-либо другой мог бы подумать. Вы герой, сир, и добрый друг этим благородным созданиям.

Аояма пристально смотрел на Тоши, и его бумажный фонарь нервно раскачивался на конце шеста.

- Прошу тебя, - сказал констебль. – Я стар, но не слабоволен. Любой военачальник или мелкий Даймё во всей Камигаве пойдет на все ради приобретения одного из боевых мотыльков Конды. Может, я и … переместил нескольких моих подопечных, но я бы скорее сжег их живьем в хлеву, чем передал в руки врагов Эйгандзё. Мантия священника и льстивые речи не убедят меня в обратном.

С нарастающим рычанием от нового напряжения между людьми, Исамару залаял.