Восставшая из гроба - 2

* * *

Направив фонарики на лица спящих, «Йода» с «Молом» начали громко переговариваться изменяя голоса.

— Ну что? — прохрипел Лёшка едва сдерживая смех, — Кого на завтрак жарить будем?

— Этого хватай! — Влад резко вцепился пятернёй в руку Зябликова.

Тот, открыв глаза, будучи ослеплённый фонариком, едва разглядев в темноте зелёную ушастую рожу, не разбираясь кто это и в чём дело, заорал, что было мочи..

— Бу! — резко мотнул головой Влад и включил на смартфоне запись тоненького старческого смеха «мастера Йоды»

Казаков проснулся от крика Кирилла и увидев рожу «Дарта Мола» нависшую прямо над собой, сначала чуть было не врезал, дёрнулся от испуга, но потом умело схватил «гада» и уложил на лопатки.

— Ай… пусти… Плечо-плечо… — закричал Шестаков.

— А-а-а… Это ты, покалеченный… — стягивая в головы Алексея маску, заржал Димон.

Зябликов же, испуганный выскочил из палатки… Метнулся к костру. Там Реянтина звонко хохотала в голос, снимая видео… Да так получилось, что непроизвольно, во-время смеха она блеснула своими остренькими клыками. У москвича сердце в пятки, он с ором в палатку, там этот «Йода» на записи смартфона ржёт. Он пулей оттуда..

И лишь когда услышал громкий смех и нормальные голоса друзей, взволнованный историк понял, что это был всего-лишь розыгрыш… — такой жёсткий, жестокий, но с добрым концом. Он сел на землю, глубоко облегченно вздохнул и тоже хохотнул, закрыв руками лицо. Сейчас случилась всего-то весёлая туристическая шутка… Замысел учителя удался!

Вот только те зубы у «Тины», что зовутся у всех людей клыками, показались Кириллу не совсем обычными… или это так привиделось со страху?

За завтраком Зябликов, сколько не всматривался, так и не мог больше разглядеть жутковатый признак упырей. И спросить было не у кого… Побоялся, что все они здесь — одна «банда», и скажи чего лишнего, убьют, кровь выпьют и не найдёт его в такой глуши никто. Даже эти упоротые церковные борцы с кровопийцами и прочими дьявольскими отродьями. Они — там, в Москве, за надежными стенами своего древнего монастыря, а он тут — в глухой уральской тайге… Один!