Кривой Домишко

***

Он едва утолил свой голод, когда тот же ритуал повторился сызнова, закончившись скрипом двери. Вошел мужчина, а затем все повторилось. Кто-то фанатично желал, чтобы пленник никуда не сбежал.

И этот кто-то наверняка был человеком, запертым теперь вместе с ним. Его мантия мага цвета полуночи была подпоясана золотым шнурком Приора. Он стоял под фонарем, так что лицо его пряталось в тени. Доблестный мог различить лишь квадратный чисто выбритый подбородок и два темных, глубоко посаженных глаза.

— Король шлет против меня детей!

Доблестный откинулся назад, скрестил лодыжки и продолжил жевать.

— Большего предатели не заслуживают.

— Я никого не предавал, потому что он никогда не был моим королем! Смотри! Я покажу тебе немного магии.

Из своего рукава маг достал подкову. Казалось бы — обычную железную подкову, достаточно большую, чтобы подковать рыцарского коня или лошадь, везущую карету.

— Смотри!

Руки мага были очень большие. Ряса растягивалась на широченной груди и плечах. С большим усилием, он разогнул подкову. Он не выпрямил её полностью, только сделал похожей на полумесяц. Это была легендарная проверка силы, которую всегда отказывался проводить Магистр Брони Айронхолла. Хотя иногда его можно было убедить поднять наковальню. Чтобы завершить представление, Приор бросил подкову на плиты пола. Звук вышел убедительный.

— Та-дам! — Доблестный медленно похлопал в ладоши. Как бывший трюкач, он мог оценить хорошее представление. Но зачем ему видеть это?

В тени капюшона сверкнул злой оскал.

— Я хотел продемонстрировать тебе, как мудро будет повиноваться моим желаниям. Доставь мне неприятности, и я переломаю тебе руки. Я могу заставить тебя страдать, переживать невероятные муки. И я намерен так и сделать, на самом деле. Но предпочитаю не начинать прямо сейчас. Это может снизить твое сопротивление.

Доблестный оказался заперт один на один с бредящим психопатом. Зловоние безумия заставляло мурашки бегать по коже. Он пожал плечами.

— Тебе нравиться заставлять других страдать?

— Нет. Все это потому, что я видел достаточно страданий и желаю наказать виновного. Я знаю, что ты утверждаешь, будто являешься Клинком. И все же, ты никогда не был связан.

— Да.

— Покажи.

Не без труда, Доблестный поднялся и развязал дублет, а затем распахнул рубаху, чтобы показать отсутствие шрама на сердце.

— Доволен?

— Да. Более сильное заклинание, вроде этого, помешало бы магии, которую я запланировал применить на тебя.

Одевшись снова, Доблестный вспомнил о прошлом и о к счастью почившем маршале Траске. Тот также проверил своего пленника и немедленно убил бы его, если бы отыскал шрам. Теперь ситуация, видимо, повторялась. Снова отсутствие метки помогло ему не попасть в беду.

— Итак, когда начнется представление?

Подвал был ледяным. Он изо всех сил старался не дрожать, чтобы этот сумасшедший маг не решил, будто он струсил. Разумеется, он был в ужасе. На самом-то деле. К счастью, угрозы всегда делали его сообразительным и пробуждали злость.

— Как только новеньких отправят по кроватям. Где женщина и старый лесничий?

— Когда я нашел тело, то послал их за помощью.

О, пламя! Он не должен был говорить о теле. Это было доказательство! Чтобы скрыть свое беспокойство, он сел и откусил новый кусок хлеба.

Приор усмехнулся.

— Я догадался, чем ты занимался с веревкой у порогов. Как только солнце взойдет, я прослежу, чтобы труп был должным образом убран. Твои останки, возможно, столкнут его в Зев быстрее, чем он доплывет сам. Но я надеюсь, ты продержишься дольше.

Что за человек может так потешаться над беззащитным пленником? Это был серьезный недостаток характера и нужно было придумать, как использовать его. Личность мага не была загадкой.

— Полагаю, ты зол, что я — Клинок? И ты отомстишь мне за то, что сир Дюрендаль убил двух твоих братьев?

— Я не думал об этом. Но теперь, разу уж ты упомянул, это добавит мне удовольствия.

— Ты, конечно же, последний из выживших братьев Барсука?

— Его зовут Беван! — колдун откинул капюшон. Семейное сходство было заметно даже без белого мысика надо лбом. У мага белые волосы выглядели скорее полоской, нежели прядью, так как волосы мужчины не кудрявились. — Я — Оуэн. Четвертый барон Смейли.

— Брешешь, — Доблестный говорил с полным ртом, помахивая кусочком сыра в одной руке и луком в другой. — Когда... какой из них? Я потерял счет. Когда еще один из твоих мерзких братьев задушил вашего старика, Кери был еще жив. Он бы унаследовал титул. Затем, его осудили за государственную измену, так что все его земли и титулы были конфискованы. Нет никакого барона Смейли.

Приор бросился вперед, хватая юношу за полы дублета и одной рукой вздергивая на ноги. Доблестный заставил себя не отшатнуться и просто повис, болтая ногами над землей. Могучий кулак сжался под подбородком, так что молодой человек почти задыхался.

— Но я все еще принц Нифии, не так ли? Говори: "Да, ваше Высочество".

Используя все оставшееся дыхание, Доблестный выплюнул в своего тюремщика все содержимое своего рта — сыр и лук, сдобренные большой порцией слюны.

Приор взревел и с отвращением отшвырнул мальчишку. Доблестный врезался в стул, перекатился на бок и вскочил на ноги, хватая кувшин с водой, который намеревался использовать в качестве оружия. Он действовал, не взвесив все как следует, и теперь понял, что расплата может быть очень высока.

Но сумасшедший не бросился на него. Он вытер лицо рукавом и расхохотался.

— Ты заплатишь за это, щенок — дважды! Ты поклялся умереть за своего короля-тирана. Ну, сегодня вечером ты умрешь за него, я тебе обещаю. Будешь умирать снова и снова. Час за часом!

Развернувшись, сумасшедший стукнул кулаком в дверь и охранники снаружи снова загремели болтами и замками.

Неужели все остальные в этой жуткой семейке были столь же скверными? Или некоторые больше походили на Барсука, который, под угрюмым видом, был действительно неплохим человеком? Оуэн вел себя безумнее укушенного медведя. Почему Барсук вернулся домой, чтобы помочь этому безнадежному делу?