Лесная королева

— Я… ни в кого… я просто испугался, — ответил Ольян, опуская лук с испорченной озеленившейся стрелой. — Я шел к дяде Вариосту, который по ту сторону Таурнского леса живет, и… тут что-то почувствовал… что-то скверное. Или… не знаю. Что-то неправильное. А потом это… потянуло меня в чащу, а гортензия… закрыла ветки и теперь я не найду дорогу обратно.

— Какая нехорошая гортензия, — неодобрительно покачала головой Антасмаголь, и положила ладонь на плечо ребенка, отчего тот поёжился и сжался: длинные корявые пальцы-сучья принялись расти и обвили руку целиком. Надрёнок хотел ее высвободить, но лианы обхватили крепко. А королева леса лишь вновь заглянула в глаза и благожелательно улыбнулась. — Я накажу ее, дружок, поверь. А теперь позволь проводить тебя на «ту сторону леса». Нет-нет, — перебила деревянная женщина мальчика, увидев, как тот мнется и сомневается. — Не беспокойся. Мы же друзья, помнишь? И коль скоро ты попал в мое царство, позволь помочь и заодно устроить незабываемую экскурсию по моим владениям, объяснить как устроен мир? А то даже рассказать о планах некому…

Антасмаголь долго и пристально смотрела на юного надра, словно ожидая отказа, и Ольян посему-то побоялся сказать «нет». Странная она какая-то, эта Антасмаголь, и слегка… пугающая!

— Вот и хорошо, милый друг, — проскрипела лесная королева деревянным ртом. Лицевые ветки были на удивление гибкими и отражали каждую эмоцию, и надрёнок был уверен, что различил самодовольство. Несмотря на юный возраст, Ольяну минувшей весной стукнуло триста два года. И маленький надр успел многое узнать об эмоциях и чувствах, а также об их отражении на лицах. Хотя взрослые надры самоуверенно думали, что умеют не показывать чувств, те все же достаточно хорошо отражались на лицах, а Ольян это видел и уже умел «читать». Вот только у Антасмаголь чувства, очевидно, сковывались материалом, из какого она состояла. Дерево все-таки не такое пластичное, а поэтому и эмоции грубее, словно их каждый раз заново изображал резчик: с легким налетом необъяснимой злобы. Неужели, все древесные люди такие?

Антасмаголь настойчиво потянула Ольяна в лес, и, казалось, несговорчивые и монументальные деревья расступились. Запах тлена усилился, к нему примешивалась вонь от прелых после дождей листьев и тошнотворный дурман стухшего мяса. Надрёнок старался сдерживать рвотные позывы, пока лесная королева вела его меж деревьев, но, как только они вышли на обширную поляну, сдерживаться не смог.

— Неприятное зрелище? — довольно спросила Антасмаголь, пока надрёнок извергал на покрытую прелыми листьями землю съеденное утром. Из-под пожухлой, гнилой листвы, собранной чуть в стороне в кучу, выглядывали белые кости. А в окружающем компосте копошились жирные белые черви, словно это вовсе не компост, а остатки гниющей плоти. — Но это же естественно. Смерть в этом мире так же необходима, как и жизнь. И если ты этого не понимаешь, ты уже проиграл, как эти… люди…

— Люди? — пролепетал надрёнок. — Но они давно сгинули.

— Сгинули, — кивнула лесная королева. — Ты прав. И их останки теперь вечно гниют по всей земле, пока даже кости не превратятся в землю. За жажду убийства и доминирования над всем живым их вечно будут поедать черви. Природа-мать взяла свое…

— А это? — со страхом указал Ольян на группу дальше. Они все как один походили на гномов, только высеченные их камня и с застывшим на бородатых лицах ужасом.

— А! Это гномы, если не знал, — махнула рукой Антасмаголь. — Они тысячелетиями долбили камень, вот и превратились в него. Природа умеет мстить. Она очень терпелива, но любое терпение когда-нибудь заканчивается. Вот и ты, маленький надр, уже куда-то торопишься. Не так ли?

— Д-да! Меня ждет дядя! Он… — начал было надрёнок, но королева оборвала.

— Еще подождет. Наша экскурсия непродолжительна. Все самое интересное находится на этой поляне. Вон… смотри, — Антасмаголь ткнула деревянным пальцем в дальнюю сторону. Там в разных позах застыли орки, серые и пыльные, и уже пошли во многих местах трещинами, как будто…

— Они превратились в грязь, — подсказала королева. — Они в ней родились, были ей и должны в нее уйти. Коснись, если хочешь.

Ольян совсем не хотел, но не осмелился перечить. Он легко коснулся пальцем высохшей глиняной фигуры орка, и та рассыпалась пылью. Более того, остальные фигуры стали тоже рассыпаться на глазах ошеломлённого надренка. Он быстро отступил и уткнулся спиной в королеву.

— Не бойся, — успокоительным тоном сказала Антасмаголь. — С ними ничего не случилось. Дождик пойдет и фигуры восстановятся, и будут вечно умирать, засыхать и рассыпаться, а потом восстанавливаться. Они заколдованы мной на вечный круг мук. Впрочем, как и все остальные.

— Они разве это заслужили? — тихо поинтересовался Ольян, чувствуя, как королева тянет его дальше.

— Заслужили, — кивнула Антасмаголь. — И люди, и гномы, и орки, и эльфы, и… остальные.

Ольян в крайнем удивлении ахнул от открывшегося ужаса.

— Ну что? Впечатляет?

— Не то слово, — прошептал надрёнок.

Взгляду открылись древние развалины. Камни из разных эпох, высеченные по-разному, украшенные отличными стилями — людским, гномьим, эльфийским, орочьим и многими другими — нагромождались друг на друга, словно сменяя ту эпоху, чьи камни оказались ниже. Строители не церемонились и воздвигали дома и крепости поверх камней ушедшей цивилизации. Здесь стояли другие фигуры, здесь нашли упокоение более древние расы. Минотавры, кентавры, фавны, феи и многие другие лесные жители. Они все по неведомой для Ольяна причине превратились в дерево, а позади над руинами возвышалась скалоподобная фигура дракона. Она ярко блестела желтым.

— О! — воскликнула Антасмаголь, проследив за взглядом ребенка. — Это Кассельдум — последний дракон Севера! Как видишь, и с ними случилось забвение за то, что драконы портили природу и извращали понятие справедливости. Теперь Кассельдум целиком состоит из золота и его руды. Он хотел, как и все драконы, владеть всем золотом мира вечно! Что ж, его мечта сбылась. Природа умеет шутить…

— Но это ужасно! — воскликнул Ольян. — Почему… почему природа такая жестокая?

— Жестокая? — удивилась Антасмаголь и остановилась. — Природа создала вас. Всех вас, а вы ей чем отплатили? Люди бешено плодились и уничтожали все вокруг себя, включая других людей и природу. Гномы рыли гигантские ходы под горами, тоннами долбили камень. Я лично знаю пару рухнувших в Бездну гор. Орки — те вообще подобны саранче. Где пройдут, ничего живого. Эльфы были высокомерны настолько, что напрочь забыли, что клялись защищать лес. Поэтому, когда отвернулись и позволили людям уничтожать его, природа в отместку и их навсегда иссушила. Остальные тоже так или иначе губили природу. И, конечно же, осталась одна раса, что еще не наказана…

— Надры? — удивленно воскликнул Ольян, осененный внезапной догадкой.

— Именно, — улыбнулась Антасмаголь.

— Но почему надры? Мы же всегда! Всегда! Были в согласии с природой. Мы же лесные жители…

— Уже давно нет. С тех пор, как вашему народу перестало что-либо угрожать, вы расползлись по миру, разделились на одинокие семьи, каждая из которых заняла одно раскидистое дерево. Они как правило находятся либо в полях, либо на лесных опушках. А про лес вы забыли. Бедный надрёнок, — вздохнула королева и потянула ребенка за собой. — Пойдем, кое-что покажу…

Они шли среди молчаливых деревянных фигур, словно явившихся из древних легенд и ожививших старые сказки. Теперь для юного надра эти предания правдивы, а описанные в них существа — наделены жизнью. Были… Нещадная природа увековечила их в дереве или камне, а дракона, вон, и вовсе в золоте. Изваяния стояли ровными рядами и в руках держали ржавые мечи и сабли, пики и копья, луки и пращи. У всех некогда усопших в руках осталось оружие. Может, поэтому природа воспротивилась? Может, поэтому уничтожила все древние расы? У надренка ответов не было.

— Вот, — Антасмаголь указала вперёд и подтолкнула Ольяна. — Взгляни сюда!

Надрёнок замер, пораженный увиденным. У самого края поляны, в тени огромных деревьев, на небольшом гранитном возвышении, заваленном пожухлыми листьями, сплелись в смертельных объятиях ветви и кости их бывших хозяев. Женщины, подобной хозяйке леса, и мужчины — по косвенным признакам надра. Его останки задеревенели, но не утратили утонченности, присущей надрам, а полусгнившие уши еще хранили характерную остроконечную форму. И ко всему прочему, на мёртвом оказались надрийские латы, меч Эландер, — Ольян вспомнил картину, висевшую у бабушки на стене и изображенного на ней дедушку с похожим мечом, — воткнутый в грудину мертвого надра, и… медальон с гербом Армиров — их семейной ветви.

— Это же… — прошептал Ольян, когда его осенило.

— Да-да, милый маленький надр, — надменно прервала его Антасмаголь. — Ты все верно понял. Это Урутан Армир, надр, укравший у меня самое ценное и любимое. Надр, своими красивыми чертами похитивший у нашего народа нашу королеву — мою мать — Каракотоль. И своровав ее сердце, он посмел отринуть ее! Урутан убил себя прежде, чем состоялось намеченное венчание. И Каракотоль не осталось ничего другого, как умереть. Она обняла его и… высохла навсегда. Поэтому надры тоже должны понести наказание, как и другие существа. Я готовилась к этому несколько тысячелетий, и почти все жилища надров опутаны вьюном, а корни засохли. Одно мое слово, и вьюн начнет обвивать ваши жилища, чтобы уничтожить их. А без них надры вернутся в лес, где я позабочусь, чтобы от вас ничего не осталось на земле.

— Но она просто не того выбрала! — вскричал вдруг Ольян и обернулся. Его взгляд твердо встретил гневный взгляд королевы леса.

— Объяснись! — потребовала Антасмаголь. Ее пальцы начали расти, почти достигнув земли, отчего надрёнок испуганно попятился, но повторил.

— Она не того выбрала! Этот надр уже связал себя священными узами, и он не мог полюбить ее… вашу мать. Поэтому и убил себя прежде, чем навсегда опозорить весь свой род. Мне очень жаль, что с вашей мамой такое случилось, но либо ей было не известно о запретах, либо она…

— Так сильно любила, что презрела все запреты… — тихо закончила лесная королева, и удивленно посмотрела на надренка. — Но кто ты? И откуда это знаешь?

— Я его внук. — пожал плечами Ольян. — Это мой дед, Урутан Армир, который исчез, когда маме исполнилось почти шестьсот лет. Он был женат, и у него был ребенок, поэтому он и не мог…

— Ты его внук? — кажется, до лесной королевы дошел смысл сказанного надренком. На ее деревянной фигуре от гнева даже выросли в одно мгновение многочисленные ростки. — Да как ты посмел явиться в Таурнский лес?!

Лицо Антасмаголь исказилось, приняло злое и даже устрашающее выражение, отчего Ольян попятился. И в порыве гнева, она рассекла выросшими в острые сучки пальцами воздух, намереваясь порвать надренка в клочья, но он оступился и упал назад. Прямо на останки деда и матери лесной королевы.

Слева небесной сталью сверкнул клинок Эландера, Ольян повернул голову и на глаза попался фамильный медальон. Времени рассматривать совершенно не было, на него надвигалась разъяренная Антасмаголь в безумном желании расправиться с потомком Урутана Армира. Поэтому надрёнок резко перевернулся, сорвал с шеи деда медальон и выдрал из его груди легкий надрийский меч. Эландер с резким звуком рассек воздух и отрубил излишне длинные пальцы лесной королевы, протянутые в его строну. И совсем не думая, что делает, мальчик бросился в лесную чащу. Подальше от страшной поляны и безумной раненной королевы леса. Знакомому с рождения миру грозила ужасная опасность, надо было как-то предупредить родных…