...и врагов не осталось

* * *

Новый мир чувствительно ударил Алису по заду и дурно пах, даже солнце тут светило неярко. Алиса поднялась на ноги, потёрла место ушиба и сделала шаг — то, что её ударило, оказалось неровно уложенными камнями древней мостовой — по земным меркам век девятнадцатый, никак не позже — ботинки проваливались и застревали меж камней.

Пойманный хамелеон лежал ничком в метре от Алисы, а слева и справа тянулась бесконечная улица скучных кирпичных домов с затянутыми ряской паутины и рваных занавесок, кое-где побитыми и наскоро законопаченными окнами. Из битых окон кое-где высовывались верёвки, тянулись к единственному на этой стороне улицы кованному, издевательски подмигивающему фонарю. На верёвках сушилось недавно стираное бельё, поднимавшийся над ним пар и выходящий из труб дым заслоняли солнце.

Алиса пару раз подпрыгнула на месте, помахала руками — всё было цело, а голова — на плечах. Хорошо то, что хорошо заканчивается, а они легко отделались. Алиса ощупала хамелеона и подняла на ноги — он не ударился при падении.

— Пойдём, обопрись об меня. Сейчас найдём хороший зоопарк и…

Хамелеон теперь не казался инопланетным существом — это была обычная девочка в грязно-сером платье, переднике, полосатых чулках и тяжелой неудобной обуви.

Новый мир посмотрел на Алису взглядом мерцающих, как сталь глаз, строго, если не сурово, и бесстрашной путешественнице стало неуютно. Она, беспокойно оглядываясь, потащила за собой едва живого хамелеона. Первая же подворотня разочаровала её окончательно: перегородившие ей путь полу сгнившие деревянные доски были, как попало, сбиты в невысокий забор, который невозможно было перелезть или перепрыгнуть без риска переломать конечности.

— Чего вылупилась? — мужчина закидывал уголь в топку установленной за изгородью машины. Сгорая в топке, уголь нагревал котёл, под действием пара поднимался и опускался огромный заострённый молот, а из трубы выходили клубы чёрного дыма. Молот с чавканьем выбивал из-под себя комья земли. Праздно слоняющиеся зеваки раздражали вынужденного терпеть шум и грязь рабочего одним существованием.

Алисе тоже не хотелось испачкаться, одного взгляда в изъеденное оспой лицо хватило, чтобы почувствовать раздражение и не ждать помощи. Она включила левитр и вместе со своим хамелеоном поднялась в воздух. Рабочий какое-то время, задрав голову, молча наблюдал полёт, а потом повалился на спину, закричал и принялся молиться.

Лингвист выхватывал из бессвязного бормотания отдельные слова, и заинтересовавшаяся состоянием мужчины Алиса поспешила спуститься.

— Вам нехорошо? Где-то болит? — она не была уверена, что лингвист правильно перевёл её слова, потому что рабочий с криком бросился прочь.

Пока что всё складывалось не очень удачно, девочка, похрипывая, висла на плече, а Алиса всё-таки испачкалась. К счастью, перелетев препятствие, она выбралась на оживлённую улицу.

Внешне улица мало отличалась от той, которую она недавно миновала, просто здесь из каждой подворотни, из каждой двери, из каждого окна, из каждой щели на неё смотрели люди: беззубые старики, угрожающего вида амбалы с обветренной кожей и оборванные дети. Через мгновение толпа окружила её, отрезав пути к отступлению.

— Здравствуйте! — Алиса заглядывала людям в глаза, кивала и улыбалась. Тарахтение, выходящее из коробочки лингвиста, не позволяло надеяться на то, что её понимают.

Наконец, перекрывшая ей путь беззубая старуха первой прошепелявила что-то членораздельное.

— Откуда ты, дитя?

— С третьей планеты Солнечной системы. Я с Земли, — Алиса не угадала с ответом. Впрочем, она и не пыталась лукавить, искренне радуясь тому, что удалось установить контакт. Радость была преждевременной.

Толпа вокруг неё заговорила наперебой так громко и возбуждённо, что лингвисту не удавалось выхватывать из общего гомона отдельные фразы, а Алисе захотелось закрыть уши руками.

— Почему вы так кричите?

Пришелица поставила своего хамелеона на ноги и попыталась заговорить с толпой. Девочка пришла в себя, подняла голову, оглядела окруживших её исподлобья, приподняла верхнюю губу, показав зубы, и зарычала — стайка ребятишек, испугавшись, убежала в ближайшую подворотню.

Алиса не осуждала свою спутницу — толпа отшатнулась, а она приобняла подопечную и отправилась искать нормальных инопланетян.

— Что у тебя болит? Я полечить могу, — в ответ на эти слова девочка повернула голову и посмотрела на Алису с удивлением: она либо не знала, что такое боль, либо не привыкла о ней распространяться.

Через несколько минут они вышли на относительно свободное пространство местного рынка. Это был самый захудалый рынок из всех, которые Алисе приходилось видеть, а первый встретившийся ей здесь инопланетянин лишь на первый взгляд производил достойное впечатление.

— Бобби! Бобби! — этот странный набор звуков выкрикивали убегавшие от него дети.

Бобби чем-то напомнил Алисе советского регулировщика: в руках указующий жезл; брюки заправлены в начищенные до блеска сапоги, френч застёгнут на все пуговицы и перетянут ремнём; на голове круглая каска. Должно быть, в этом неблагополучном месте сверху постоянно что-то падает.

Пришелица подняла голову и посмотрела в пустые глаза.

— Алиса, старая знакомая, — произнёс бобби.

— Здравствуйте! — Алиса решила, что лингвист что-то перепутал, и протянула руку для рукопожатия, но констебль брезгливо поморщился в ответ, а девочка внезапно истерично закричала, прижалась и спрятала лицо на её плече.

— Ты опять не в себе, Алиса, — полисмен говорил так, будто не видит протянутую руку. — А что это за чумазый паренёк с тобой?

Девочка, кажется, поняла, что прятать голову бесполезно, оттолкнула Алису и побежала прочь.

— Эй! — она кинулась вслед за своим хамелеоном раньше, чем бобби засвистел в свисток.

Девочка убегала отчаянно — откуда только взялись силы? Должно быть, от ужаса.

— Постой! Я же хочу помочь! — Алиса кричала напрасно, её хамелеон даже не оборачивался.

Осуждать беглянку Алиса тоже не могла, гулкий топот подбитых железом сапог по каменной мостовой и надрывный свист, который множился, отражаясь от каменных стен, вызывал и у неё какой-то первобытный ужас. Сердце стучало чаще обычного. На стороне хамелеона было животное чутьё и подстёгивающий быстрее бежать страх; Алисы — сила и желание спасти редкое космическое животное.

— Алиса! — посетившая пришелицу догадка была внезапной: полисмен обращался не к ней. Алиса позвала тёзку по имени, та оглянулась и замерла всего на мгновение, но этого хватило, чтобы поймать её за локоть. — Ты же понимаешь, что я говорю? — зрительный контакт удержать было сложно, как и саму беглянку, ведь меньше всего, Алисе хотелось причинять ей боль — в награду она получила кроткий кивок головы. — Прежде чем убегать, объясни, зачем это делаешь. Этот человек пугает тебя? Он злой? Если так, то к чему бегать, когда мы можем летать? Мы теперь друзья, и ты должна доверять мне. Вот, — Алиса не нашла лучшего заверения дружбы, чем шоколадка, сорвала зубами обёртку и протянула подруге. Та отреагировала по-человечески — гордо вскинула голову и сжала губы. — Ну, как хочешь, — Алиса откусила и теперь всем своим видом показывала, что получает удовольствие.

Реакция её подруги на этот раз была сродни животной — Алиса затравлено огляделась, перестала вырываться и принюхалась.

— Не бойся, мы далеко убежали. Поешь, а я покараулю.

Алиса взяла надкушенную шоколадку из рук тёзки, с истинно британским достоинством уселась на мостовую, по-турецки скрестив ноги, и откусила маленький кусочек. Через несколько минут её губы и пальцы были испачканы шоколадом.

— Чай? — это слово было первым словом, которое Алиса произнесла, обращаясь к тёзке.

— Что? — Алиса в ответ не смогла скрыть удивление

— С друзьями я пью чай, — Алиса улыбнулась — ей улыбнулись в ответ, после чего её мнившая себя всемогущей в испачканном скафандре тёзка почесала затылок.

— Чаю у меня нет, но есть компот. Тебе понравится, — Алиса достала тюбик из нагрудного кармана, открутила колпачок и, убедившись, что на неё внимательно смотрят, сделала глоток.

Тёзка на этот раз нетерпеливо протянула руки, с жадностью отпила и закашлялась — из подворотни показался уже знакомый девочкам полисмен, а его тяжёлую поступь нельзя было ни с чем перепутать.

— Пей спокойно, я с ним разберусь.

Китель констебля уже не походил на форму советских регулировщиков, а неприятная внешность бросалась глаза. Алиса чувствовала опасность — бобби был похож на Глота с планеты Катрук. Всё было обманчиво.

— Отойди, малец, я твою подружку обратно в психушку отведу.

— Она ест, не мешайте! — Алиса сжала кулачки — она уже определила пострадавшую сторону, и слова ничего не могли изменить.

Констебль подошёл вплотную и попытался отодвинуть Алису со своего пути — в другой ситуации она бы просто вывернулась и убежала, но сейчас за её спиной была… Алиса перехватила бобби за запястье, крутанулась на месте и готова уже была применить выученный под руководством Селиванова приёмчик, когда осознала, что хамелеона за её спиной нет. Тюбик с компотом одиноко валялся на мостовой.

— Что вы себе позволяете?! — воскликнула она, топнула ножкой и отпустила запястье.

— Не понял, — уверенный голос и взгляд Алисы заставил бобби растеряться — так с ним разговаривали только богатеи и отъявленные негодяи.

— Почему вы преследуете нас? Мы что-то украли? Кого-то избили? Что вы себе позволяете?!

— Эй, малец, ты чего? — бобби был не готов к такому напору — Алиса стояла к нему вплотную, слегка запрокинув голову, и смотрела в глаза. — Твоя буйная подружка всё время из психушки сбегает. Я службу свою несу исправно.

— Службу, значит, несёте. Посмотрим, что за служба! Посмотрим, что за психушка, а потом найдём моего хамелеона.

Алиса уверенным шагом преодолела проулок. Полисмен растерянно смотрел ей вслед.

— Пошли! — Алиса оглянулась и посмотрела на бобби — он вздрогнул.

— Куда?

— Туда, где вы служите. Поговорю с вашим начальством.

Бобби какое-то время думал, стоит ли возмутиться панибратским отношением парнишки. Тот стоял прямо, смотрел в глаза без тени стеснения, дубинка его не пугала — полисмен поплёлся впереди, показывая дорогу, а потом зашагал резвее, подумав, что в участке ему всё растолкуют.

Алиса бойко следовала за провожатым, бобби ёжился под её сердитым взглядом — то, что отважная путешественница видела вокруг, не вызывало одобрения.

— Так жить нельзя!

Бобби не понял восклицания Алисы, он вообще не хотел задумываться над происходящим. Задумаешься так — и с ума сойдешь. Странный парнишка, которого он вел за собой, не сопротивлялся, не кричал — и к лучшему!

Трущобы перед взглядом Алисы внезапно сменились благоустроенными кварталами, только грязь одинаково хлябала под ногами, а путешественница не могла решить, хочет ли поднимать на всё это великолепие взгляд. Выражения на лицах людей сменились столь же внезапно: угроза в глазах стала презрением; удивление — равнодушием; а назойливый интерес — брезгливостью. Чинно прогуливающие парочки: мужчины, ритмично сопровождавшие каждый свой шаг ударом трости о мостовую, и женщины, плывшие рядом с ними, — не могли скрыть неприятных подробностей. Где-то на верхнем этаже ближайшего к Алисе отделанного мрамором особняка с внушавшим уважение своей значительностью портиком истерично кричала женщина — прохожие не могли не слышать, но даже не оглядывались.