Я — тот, кто тебя уничтожит. Сердце феникса. Книга 3

А я не могла, ощущая болезненное дежавю, как однажды, когда мне казалось, будто его жизнь была в моих руках. Когда я могла прекратить эту пытку и… не стала. Не захотела…

Рука с керамбитом дрогнула, привлекая внимание высшего, и желтые глаза злобно сузились. Резкий и хлесткий удар по моей кисти, и керамбит с глухим скрежетом катится по камню, чтобы с издевательским шорохом упасть в один из желобов с лавой. Та подхватила оружие, утягивая его глубже от края, чтобы лениво и медленно заглотить, для начала облизав языками пламени, которые потухли тут же, точно черная корка скрыла между своих рваных краев мое единственное оружие.

Смиренно обернулась на замершего передо мной монстром, который, окинув меня взглядом на предмет опасности, резко, звериным и диким движением пригнулся и остановился у моих волос, став обнюхивать.

Хотела бы отстраниться, но не позволили несколько вещей: скала, с которой сливаться у меня по-прежнему не получалось, и когтистая ладонь, неуловимым движением переместившаяся мне на шею и удерживающая на месте, пока сам высший продолжал свои странные действия.

И все же, агрессии и попыток убить Дом больше не предпринимал, потому я понадеялась, что приступ начинает спадать, и решила рискнуть:

– Доминик? – негромко позвала я, пока высший довольно фыркал, и от моего горла его когти стали спускать к моей рубашке. Я дернулась больше от неожиданности, но второй рукой, которой только что преграждал мне путь к отступлению, Дом прижал мое плечо к скале и раздраженно рыкнул, а после вновь вернулся к более увлекательному занятию – попытке меня раздеть. – Доминик, хватит! Очнись! – с непонятно откуда появившейся паникой потребовала я громко и уперлась руками ему в грудь, но безуспешно: все равно, что пытаться сдвинуть стену, и то, в таком случае было бы больше шансов на успех.

В ответ на мои выкрики он просто порвал на мне брюки.

И, быть может, стоило бы потерпеть. В самом деле – не в первой, и от меня бы не убыло. Он сам говорил, что ему нужна… разрядка, отсутствие которой, вероятно, и сказывалось на его выдержке. Недосып, нервное истощение и невозможность… сбросить пар, могли стать причинами подобного срыва.

Несмотря ни на что, его прикосновения по-прежнему разжигали постыдное и болезненное желание, которое, наконец, обрело оправдание.

Даже сейчас, грубые и полудикие прикосновения вызывали больше эмоции, чем умелые и обольстительные ласки вампира.

Стоило бы просто смириться и переждать. Плевать на самоуважение, гордость и собственное желание. Тело реагирует – и этого должно было быть достаточно.

Должно же? Всегда хватало!

Но в этот раз на порванные брюки я отреагировала совершенно непривычно: со всей злобы и обиды врезала мужчине кулаком по роже. Не уверена, кому из нас от этого удара было больнее, не удивлюсь, что мне. Но монстр неожиданно замер, и в глубине зрачка я заметила мелькнувшее осознание… узнавание.

– Доминик! – видя, как этот огонек меркнет в потонувшей злости и похоти, выкрикнула я отчаянно и уже намеревалась ударить еще раз и куда сильнее, даже если для этого пришлось бы сломать руку. Но кулак перехватили в полете тем же неуловимым движением. А после грубо завели мне за спину и заставили повернуться. Меня вжали лицом в голый камень, а тварь за моей спиной быстрыми движениями расправилась с остатками моей одежды. Не пощадив даже рубашку, которая повисла на руках неряшливыми обрывками. – Хватит, нет! Не хочу! – вырывалась я, судорожно пытаясь припомнить хоть один прием. Ведь Лирана и сам Дом учили меня. Они учили меня, как защититься, как попытаться дать отпор, но в голову ничего не шло. Я только царапалась, орала и кусалась, понимая, что захлебываюсь паникой. Все просто вылетело из головы, а когда я ощутила, как он поднимает мои бедра, чтобы насадить на себя, скатилась к банальному визгу. Я кусалась, царапалась, но мужчина даже не обращал внимания.

Через мгновение, я ощутила, как меня заполнили одним резким движением.

Я хотела бы сказать, что мне было больно, мерзко, неприятно. Я бы хотела сказать, что меня словно проткнули прутом, порвали… хотела бы, но это было не так, потому что я была к нему готова еще с того момента, как только ощутила на себе пристальный и жадный взгляд желтых глаз и ощутила на коже его дыхание. Даже в обращенном виде Доминика мое тело все еще воспринимало его как того, кого мне когда-то не посчастливилось полюбить.

Я чувствовал, как он входит и выходит из меня, я слышала удовлетворенный рык, я чувствовала, как хватка на горле ослабла и меня только поддерживали за талию, насаживая на член все быстрее и яростнее, пока я кусала губы в кровь, чтобы не застонать и не попросить: «Еще».

Меня так воротило от себя, что выть от безнадеги и собственной никчемности хотелось не меньше, чем дать очередную слабину и прогнуться сильнее, чтобы он входил сильнее, больше, глубже.

От понимая, как я скучала по нему, слезы наворачивались, а от осознания, насколько же не контролирую свою жизнь и даже собственное тело, по горлу поднималась желчь, обжигая и оставляя во рту отвратительный привкус.

Не видя должного сопротивления, Доминик уменьшился до почти нормального состояния и притянул меня за волосы, вынудив прогнуться в спине еще сильнее. Склонил мне голову к плечу и уперся носом в мое плечо, с шумом втянув воздух, ни на секунду не прекращая двигаться во мне.

– Хватит… – взмолилась я из последних сил, но не верила даже самой себе. Потому не удивилась, когда мужчина прошелся ненормально длинным языком по моему подбородку и щеке, слизывая не то пот, не то несчастную и одинокую слезинку.

Мужчина резко отстранился, грубо обернул меня к себе лицом, а после, не давая даже вздохнуть, впился в мой рот почерневшими губами. И все началось сначала: подкинул меня под бедра, впечатал в стену, а после уверенно вошел в мои бедра, не отказывая себе в удовольствии сжимать и гладить мое тело до боли, до синяков и ссадин.

В какой-то момент я почти сдалась. Практически смирилась, что так и должно быть. Такова моя судьба…

Так было легче, просто смириться с правилами чуждой игры и попытаться забыться, быть может, даже начать получать удовольствие.

Но в уме еще были свежи воспоминания, как после подобного удовольствия я лежала в своей комнате и отчаянно ненавидела себя.

Я много раз хотела смириться. Не понимала происходящего со мной, боялась и надеялась, что привыкну. Не привыкла. Ни после первого раза, ни после десятого, ни, даже, сотого.

Не получится и сейчас, сколько не обманывай себя.

Это безумие прекратиться, а я так и останусь смирившейся жертвой без собственного мнения и воли, которой будет мерзко смотреться в зеркало, без желания плюнуть в отражение.

Я не уловила момента изменений. Вот, я все еще была занята собственными мыслями, а в другой, уже сама яростно отвечаю на поцелуй, сильнее смыкая на талии Дома ноги. Вот я вспоминаю чувство полной разбитости после близости с Домом, а в следующее кусаю его губы и впиваюсь в плечи ногтями, даже не замечая, как они прорезают твердую, почти бронированную кожу.

Я стонала и глотала грубые рычащие стоны мужчины, размазывая по его спине его же кровь, зарываясь в его волосы, а затем вновь царапала плечи и извивалась на его теле, не замечая, что становится светло, а после почти слепяще-ярко.

В какой-то момент мы переместились и уже лежали на голом камне, чего я не заметила. Я просто гналась за одуряющим удовольствием, с безумной жаждой прижимаясь к губам Доминика, словно не могла дышать без его губ, чьи руки лишились опасных когтей, а кожа – защиты брони. И я дышала им…

Я целовала безвольные губы и стонала, продолжая извиваться на бедрах мужчины, ускоряясь все быстрее и быстрее.

И, когда кульминация была, казалось, так близко… вдруг все резко потемнело и завалилось на бок, погрязнув в темноте.

***

Внезапно стало холодно, а тело зудело и дрожало как от лихорадки. Но мысли прояснились быстро, и я открыла глаза. Первым, что я увидела – совершенно голый и бессознательный Доминик, который лежал невдалеке от меня. В тусклом свете было трудно что-то рассмотреть, но в первое мгновение я ощутила страх, потому что он выглядел… бездыханным, настолько расслабленным было его лицо с болезненными тенями на нем и разводами крови. Его крови, которая продолжала сочиться с его груди и плеч.

Резко поднялась на руках и замерла, услышав негромкое, но строгое:

– Без резких движений, феникс, – потребовал Демьян, появляясь в поле моего зрения и смотря на меня с предостережением и… опаской?

– Что произошло? – прохрипела я, машинально прикрывая собственную наготу рукой, а второй стерла сбежавшую с виска капельку, которая растеклась по пальцам багровыми разводами.

– Я тебя вырубил. Подобраться близко из-за бушующего пламени, исходящего от тебя, не мог, потому швырнул камень и попал в голову, – без намека на сожаление признался высший, а после молча стянул с себя рубашку, заставив меня напрячься. Но приближаться ко мне он даже не собирался, вместо этого практически швырнул в меня одеждой и потребовал: – Оденься. Мы возвращаемся.

Не комментируя его грубость, я подчинилась, с опаской посматривая на Доминика, который по-прежнему не подавал признаков жизни.

– Он спит, – заметив мое внимание, ответил Демьян. – Я нашел вас вовремя и успел остановить тебя прежде, чем ты нанесла ему непоправимый вред.

– Что я сделала? – помедлив, в попытках припомнить произошедшее, спросила. В мыслях всплывали вспышки воспоминаний, о схватке, о том, как Доминик брал меня, не слушая просьб остановиться, а после… а после было хорошо…

– Не помнишь? – только и спросил Демьян, смерив меня взглядом, словно пытался поймать на лукавстве. – Ты пила его жизнь, Анна. И, если бы я не вмешался, ты бы прикончила его. Даже сейчас я не знаю, сколько времени ему потребуется, чтобы восстановить силы.

– Думаешь, на его месте должна была быть я? – расправив на себе чужую рубашку, которая доходила мне до середины бедра, хмыкнула я, чтобы скрыть собственную дрожь в голосе и испуг перед содеянным.

Мужчина молчал, безразлично смерив меня взглядом, а после пожал плечами.

– Я знал, что так будет, когда он затащил тебя в портал. Ты защищалась, что немного не вязалось с тем, что делала на нем, когда я появился, – выразительно поднял он брови, что почти вынудило меня покраснеть. Почти. – Не он, так ты, но кто-то бы пострадал. Меня радует, что я отыскал вас раньше, чем один из вас убил другого. Дом бы мне не простил, если бы с тобой что-то случилось, – поразив меня своими словами, высказался Ян, а после присел на корточки и поднял на руки бессознательного родственника, с которого продолжали стекать капли крови из глубоких поперечных ран от… когтей. – Ты мне не нравишься, Анна, – добавил Демьян, чтобы я не смела забыться. – Но я понимаю, что твое поведение – следствие воспитания Домом. Он умеет менять личность. Я знаю. Надеюсь, когда-нибудь ты придешь в норму. Быть может, тогда мы поладим. Но до тех пор… – добавил он и многозначительно оборвал мысль, выразительно сверкнув глазами. – Идем, твой вампир не находит себе места. Не будем заставлять его ждать, – издевательски хмыкнул Демьян, отчего у меня дернулся мускул на щеке, а кулаки сжались от злости.