Избранница звёзд

* * *

В свете третьей четверти Луны я вновь оказалась на твердой Земле, в окружении настоящих деревьев, под небом, полным звезд, которые скрывали свои истинные цвета. Моя одежда, прежде состоящая из света и не-ткани, была простой и домотканой, смертной. Я не сразу узнала в ней ту, что носила в последний день на Матушке-Земле. Насколько она вышла из моды сейчас, почти четыре столетия спустя? На плечах лежали полностью посеребренные звездным светом волосы. Я смахнула их на спину, осматриваясь. Лес был густым, с тяжелыми тенями. Когда-то он бы меня напугал. Прошло не так много времени, чтобы я забыла, как пряталась от волков или убегала от разбойников. Однако сейчас во мне не было страха, только печаль, предвкушение и жажда, которая мучила меня с тех пор, как я была гораздо более смертной, чем сейчас.

Я успела позабыть, как пахнет густой весенний лес, и глубоко вдохнула с восхищением, отмечая то, как от прохладного воздуха кожа покрылась мурашками. Впрочем, я прибыла на Матушку-Землю не для того, чтобы восхищаться ее садами или размышлять о своей прежней жизни. Я прибыла ради него.

Потребовалась лишь одна мысль, чтобы зажечь звездный свет, который осветил рощу почти добела, спугнув сидящую в гнезде птицу и усмиряя первых сверчков. Свежая зелень на деревьях приобрела вид драгоценных камней. Ветви волновал ветерок.

Я вернулась домой.

– Рес? – позвала я, приглушая звездный свет до слабого сияния, достаточного для того, чтобы видеть путь. – Рес?

Я брела меж деревьев, осторожно ступая там, где лесная подстилка ныряла в ямки и выкидывала на поверхность корни. Ветка зацепилась за волосы; кизил ухватился за подол платья. С каждым шагом я волновалась все сильнее. Я не ждала от Сайона подвоха, однако когда-то он вернул меня на Матушку-Землю с опозданием на семьсот лет, сам того не осознавая. Вдруг сейчас Ристриэль находился на другом конце света? Вдруг я его никогда не найду?

Я ускорилась, пробираясь сквозь кусты и выкрикивая его имя. Нет! Мы не останемся в одиночестве. Мы оба слишком многим пожертвовали, чтобы быть вместе.

Из-за деревьев донеслась песня – слабая, приглушенная. Я замерла, прислушиваясь к ее знакомой, навязчивой мелодии. Я пела ее небесам дважды в день в течение трехсот пятидесяти лет. Дыхание перехватило от ее красоты. Так давно… давно я не слышала этот голос.

Над головой мерцала Сурриль, подбадривая меня.

Я бросилась на зов песни настолько быстро, насколько позволял густой лес. Кожа покрылась мурашками, сердце забилось сильно и учащенно. Глаза жадно обшаривали каждую тень в поисках родного лица.

Музыка становилась все громче. Все ближе…

Я обнаружила его у ручья, в узкой рощице, открытой звездному небу. Он утопал в лунном свете, тем не менее, оставался плотным, без божественного отблеска. Тогда я поняла, что он смертен, хотя о причине узнала позже.

Он оборвал пение на середине куплета и резко повернулся: глаза распахнуты, как у олененка. Словно на этот раз призраком была я.

Мы стояли так, замерев: смотрели друг на друга, словно не верили… Напряжение и благоговение нарушил Ристриэль, произнеся:

– Церис…

Мой звездный свет засиял ярче, и я кинулась ему на шею. Он крепко меня обнял, приподнимая над Землей и зарываясь лицом в волосы. От него по-прежнему пахло зимней стужей и полуночью, однако кожа больше не была прохладной. Я прижималась к нему, рыдая, с трудом веря, что все это реально, по-настоящему.

– Я слышал тебя, – его слезы катились по моей шее. – Слышал твою песнь.

– Я же обещала, – я взяла его прекрасное лицо в ладони и поцеловала. – Обещала, что непременно к тебе вернусь.

Наши слезы смешались и упали в почву, и под ней эхом отозвался далекий стон, словно сама Матушка-Земля заворочалась от нашего воссоединения и повернулась, чтобы убаюкать нас, своего покинутого сына и звездную мать.