Опасные манипуляции 3

Глава 11 Жизнь, как зебра.

Жемчужный Николай.

— Ты что здесь делал⁈ — прибывший по территориальности начальник заместитель по оперативной работе нашего районного отдела внутренних дел, узнав меня, сначала застыл соляным столпом, а потом потащил меня в за угол здания, где попытался немного потрясти меня за воротник: — Еб…твою ма….

— Еб…свою, целее будешь — я отодрал начальственную руку от своего ворота.

«Обласканный» руководитель завис, переосмысливая услышанное. Обычно, когда начальнику на руководящий мат отвечаешь тем же самым, общение становиться более культурным, но иногда отношения портятся.

— Товарищ капитан, как вы здесь оказались?

— Товарищ майор, докладываю. Вечером пришло сообщение на пейджер, что щенок потерялся — я показал майоры экран пейджера с сообщением.

— Ну и?

— Я его брал отсюда, из питомника, ну и решил, вдруг он сюда побежал. У него мама головой скорбная, вот и решил, вдруг сын такой же.

— Ну, дальше, дальше давай, сейчас генерал подъедет, я ему что докладывать буду?

— Так вот. Подъехал сюда и обнаружил его у ворот — я показал на Никсона, с независимым видом, ловившего пастью комаров, кружащих над щенком: — Повел его к машине, и тут слышу — за забором кричит женщина. Я в дырку нырнул, подбегаю, вижу- Элиза возле угла склада стоит, а тут, из-за угла строения, стрелять начали. Три выстрела подряд раздались, она упала. Я пока к кобуре тянулся, из-за стены, откуда стреляли, вышел мужик в нашей форме, и Элизу за шиворот поволок. Я пистолет достал, затвор передернул и на бок упал, чтобы ниже линии огня оказаться. Вижу, Элиза лежит на земле, а Сережа, ее заместитель, на четвереньках, над ней стоит. Меня увидел, начал руку с пистолетом поднимать, но я первым успел выстрелить. Он еще раз выстрелить успел, я в него два раза пальнул. Потом он головой в землю ткнулся. Я полежал, затем к ним подошел. У него пульса уже не было, ну а женщина еще дышала, но где-то, через минуту, затихла, а я пошел в дежурку питомника, в отдел звонить.

— Ты, вообще понимаешь, о чем ты говоришь? Это же ЧП, это спецдонесение в Москву, это вообще пиздец всему!

— А вы от меня чего хотите? Как было, так все и рассказал. Или было лучше мне, по тихой грусти, сюда не заглядывать? Мало ли кого там, в темноте, убивают. Пусть Сережа свою убиенную любовницу на складах прячет. Тут конечно, было бы легче, никакого спецдонесения не надо бы было отправлять. Пару дней, но передышка…

— Ты, Николай, о чем сейчас говоришь? Какая любовница? И вообще, ты откуда их всех знаешь?

— Я сегодня, то есть, уже вчера, тут был, с Элизой и Сережей познакомился. Хотел сюда, в личное время, походить, чтобы с тренировками пса помогли. А еще слышал, от других сотрудников, сплетни, что недавно назначенный начальник питомника, майор, не помню, как фамилия, скоропостижно в больницу попал, с отказом всех органов, а эти двое его место делили. Это, если что, мотив, для доклада руководству. Теперь все сказал, все, что знаю.

Зам по оперативной работе хотел что-то мне сказать, но только махнул рукой и пошел в сторону питомника, куда уже заруливала пара черных «Волг».

На меня, этой ночью, еще много раз орали разного рода начальники, прибывающие на персональных автомобилях к месту резонансного преступления. Правда, их ор прекращался после моего вопроса — что конкретно я сделал неправильно. Обычно меня обзывали умником и оставляли в покое. Только районный прокурор что-то начал говорить о предупредительном выстреле в воздух, метком выстреле в ногу и приемах самбо, которым я должен был одолеть впавшего в ярость Беса, но потом «сдулся» и присоединился к уже значительной куче золотопогонных руководителей, бессмысленно толпящихся рядом с местом происшествия. Я проследил, чтобы маленький, самодельный револьверчик, из застывшей руки Сережи, никуда не пропал, а был изъят по всем правилам, потом безропотно сдал свой пистолет, ставший вещественным доказательством по уголовному делу, следователю прокуратуры, получил повестку на допрос и незаметно смылся, пока очередной начальник не придумал повод наорать на нас с Нисконом.

Вечером я зашел к Кувшинову. В его квартире царила тревожная тишина, жена Лена, тихо, чтоб не тревожить болящего, давилась слезами на кухне, безнадежно, как по покойнику. Но, я ясно видел, что Серега по чуть –чуть, но сделал шаг от той грани, откуда уже не возвращаются. А может быть и возвращаются — я уже не знаю, как оно на самом деле. Чем больше я живу с Людмилой, тем больше у меня уверенности, что материалистическое учение не совсем верно, и соответственно, не всесильно, несмотря на все заверения Основоположников.

Хорошо выглядишь! — я, радостно скалясь, осторожно похлопал приятеля по вмиг похудевшему плечу, выглядывающему из-под одеяла: — Повезло тебе!

— Чем повезло?

— Твой начальник умер в больнице, а ты живой и даже поправляешься. И даже не спорь, я вижу. Готов на любые деньги поспорить что через неделю выйдешь на работу, а может быть и раньше, тем более, из командиров ты один остался…

— А остальных куда отправили? На курсы повышения, что ли?

— Серега, не хотел тебе сегодня тебе говорить, но вчера Бес застрелил Элизу, ну а я подстрелил Беса…

— Ты что такое говоришь? Ты пошутил сейчас, да?

— Нет. Ведется следствие, оружие у меня изъяли, так что, какие тут шутки.

Сергей долго молчал, гоняя желваки под натянутой кожей.

— Ты зачем это сделал? Что бы я стал начальником? — мой друг поднял на меня глаза, в которых плескалось новое чувство ко мне — пока злость, но уже с маленькими, пока еще не смелыми, вкраплениями ненависти: — Ты убил двух невиновных человек, чтобы я стал начальником? Я не могу в это поверить! Коля, ты охуел? И еще меня подставил! Ты же попросил меня позвонить Бесу! Ты во что играешь, Коля?

— Серега, эти двое, по твоим словам, невиновных, отравили вашего общего начальника, ну и тебя заодно, чтоб под ногами не болтался. На место начальника я тебя подсаживать не мог, по той, простой причине, что когда Беса и Элизу увозили в морг, твой бывший начальник был еще жив. Бесу я просто сказал, что Элиза позвала меня к себе заместителем, а остальное он уже сам додумал, без моей помощи. А когда Бес достал Элизу своей ревностью, она его отравила, вот и все. Отравила и пошла домой. А он в нее выстрелил, несколько раз. Так что я тут не особо виноват. А звонком своим ты как можешь подставиться? Мало ли, что вы обсуждали по телефону с заместителем начальника. Может быть, о здоровье шефа сплетничали, а может, о рационе собак группы розыска беспокоились. В данный момент, что ты скажешь, то и будет истинной в последней инстанции, опровергнуть тебя уже некому.

— Ты Коля, наверное, сейчас себе очень нравишься? Убил двух людей и упиваешься, как все классно провернул. Улики подтасовал, всех марионеток свел в нужной точке. Знаешь, Николай, ты вали из моего дома и больше никогда ко мне не подходи. Ты меня хорошо понял?

— Да, Серега, я тебя услышал. Если ты из меня профессора Мориарти вылепил в своей воспаленной голове, то ты не прав. Пока ты не начал умирать от яда, я в ваши мутные схемы лезть даже не думал. Меня, кстати, могут в любой момент закрыть на тюрьму, и превышение полномочий будет самой легкой статьей, которую мне могут предъявить. — я встал и, не оглядываясь, вышел из комнаты. В темном длинном коридоре «сталинской» полногабаритной квартиры, меня за шею обвили чьи-то руки.

— Спасибо, Коленька, за моего дурака — горячие губы Лены ткнулись в мои: — Спасибо тебе. Я подслушала и всегда благодарна буду. Только не теряйся, пожалуйста. Серега подумает и поймет, что он не прав. Не обижайся на него, пожалуйста.

Я последний раз взглянул на светлеющий в дверном проеме силуэт молодой женщины, прижавшейся щекой к дверному косяку, кивком попрощался и сбежал вниз.

— Итак, гражданин Жемчужный — следователь прокуратуры сурово буравил меня темными зрачками из-за картонной папки: —….

— А почему сразу гражданин? Насмотрятся старых детективов и начинают словами бессмысленными кидаться. Раньше, ладно, лишенцы всякие были, эксплуататорские классы. Но я, вроде, на оккупированной территории не пребывал и в плену не находился? Или вы, за прошедшие сутки, накопали на меня что-то, что совесть не позволяет меня товарищем называть?

Попытка сбить следователя с агрессивного настроя не удалась. По-прежнему посверкивая на меня черными зрачками из-за обреза папки, следователь, равнодушно перелистывая листы плохо скрепленных материалов, сухо ответил:

— Как мне вас называть, это мое дело. Если вы, Жемчужный, гражданином не являетесь, то можете написать жалобу. А по поводу того, что накопал — возможно и накопал…

Ну и ладно. Чтобы скрыть возможные эмоции я засунул руки поглубже в карманы и уперся взглядом в потертый рисунок линолеума, весь обратившись в слух. Быстренько пробежавшись по моим данным и заполнив шапку протокола, следователь опять надолго замолчал, только тихо шуршал бумагами.

— Жемчужный, поясните, как вы оказались на территории складского хозяйства?

— Я же уже давал показания по этому поводу. У меня есть щенок немецкой овчарки, который родился на этом питомнике. Я получил сообщение от своей знакомой, которую я попросил погулять с щенком, что он убежал. Я решил, что он прибежит к питомнику, и поехал туда. Когда приехал, я услышал шум…

— К шуму мы еще вернемся. Поясните, где вы были, когда получили сообщение.

— Я проверял сообщение о том, что угнанная с моей территории автомашина находиться в гаражах в районе Кладбища кораблей…

— Какая машина, какое сообщение, от кого?

— Машина — «ВАЗовская» тройка, желтого цвета, угнана три дня назад от дома восемь по улице…. (у меня этими машинами половина служебного ежедневника забита)…

— Понятно, а что с сообщением?

— Ну если у вас есть соответствующий допуск, то с бумагой вы можете у моего руководства ознакомиться.

— Допуски у нас имеются, так что ознакомимся. А как вы добирались до питомника?

— Частника поймал, белые «жигули», «копейка» кажется.

— Регистрационный номер запомнили?

— Нет конечно.

— Приметы водителя?

— Дед какой-то, седой. Одет во все темное.

— Ладно, проверим. Вы сделали предупредительный выстрел?

— Нет, не делал.

— Не делали…. Вот здесь, под этим ответом распишитесь.

Я расписался под строчкой, где был изложен мой ответ, что я начал стрелять без предупреждения и снова сел, уткнувшись лицом в пол, пытаясь не показать охвативших меня нехороших предчувствий. Следствие явно имело обвинительный уклон.

— Вы представились, что вы сотрудник милиции, предупредили криком о применении оружия?

— Нет, я не представлялся, не предупреждал о применении оружия. Служебное удостоверение я, кстати, тоже не предъявлял.

— Хорошо, так и запишем. Распишитесь под ответом.

На этот раз следователь, излагая мой ответ допустил маленькую вольность, добавив от себя, что я осознаю, что нарушил правила применения оружия.

Вздохнув, я начал писать комментарий, что мой ответ был изложен неточно, и я не осознаю нарушения мной никаких правил. Первой реакцией следователя было желание вырвать у меня протокол допроса, но служивый сдержался, лишь изредка кривил уголок рта.