На исходе каменного века

— А что стало с ланнами и Рослыми Людьми? Ты ведь рассказал не все!

— Все рассказать нельзя. Что стало с ланнами и Рослыми Людьми, попробуй понять сам. Если ты сердцем и разумом примешь Общий закон, ты увидишь, где потомки Урбу, где рабэ, а где Рослые Люди или таинственные длиннолицые. Только поймешь ли? Вы научились делать то, что не умели делать люди моего костра, но потеряли вы больше, чем приобрели. Вы утратили истинную меру жизни, лишились воображения, перестали понимать друг друга, разучились думать и вслух говорить о том, что думаете. Вы утрачиваете волю и разум, вы производите только то, что убивает землю, воду и небо. Вы поклоняетесь вещам, насилию и пустым словам…

Восток румянился, небо бледнело, сквозь дымную пелену нового дня поднималось багровое солнце. Над широкой, укрощенной человеком рекой плыл туман.

Старик неторопливо удалялся по берегу — высокий, широкоплечий, прямой. Вот он ступил на отполированный временем камень, остановился, взглянул на реку, на поднимающийся вдали диск солнца, на реденькие леса, на Мертвую степь и незаметно растаял в воздухе. Молодой человек, не пожелавший бесноваться под рев Орущего ящика, лишь на мгновенье отвел взгляд от мудрого старца, и этого мгновенья оказалось достаточно, чтобы потерять его из виду.

«Странный старик…» — подумал юноша, спускаясь к воде. На берегу валялись обрывки газетной бумаги, пустые консервные банки, бутылки из-под веселящей жидкости и прочий хлам.

Юноша склонился над водой — она устало терлась о берег и будто жаловалась, что начинается новый день и что она пахнет не рыбой, а мазутом и нефтью. Кроме этой жалобы, не было слышно ничего. Ни рыбьего всплеска, ни птичьих голосов.

Туман редел, на противоположном берегу зарокотали трактора, равнодушно вспарывая живую плоть лугов, на середину Мертвой реки выплывал катер. Порыв ветра донес до юноши запахи отработанного бензина.

Юноша опустил в воду ладонь, поднес к лицу. Косые лучи солнца окрасили руку в оранжевый цвет, оранжевые капли устало скатились в воду.

Казалось, не вода текла в реке — текли слезы земли.