Невинная жертва

— Нет, ваше высокоблагородие. Ольга Алексеевна чистым человеком была, блаженной немного. Добро нищим раздавала и воров не боялась. Красть у них было нечего, бедны-с. Вот и на щеколду не запиралась. Довело до греха! Довело! — Краснощекина жалобно завыла. — Девочки умницы, Лешенька так чудно на скрипочке играл. Погубил изверг! Деточек невинных загубил!

— Что было дальше? После того, как вы вошли, — прервал ее завывания Коломейцев.

— Иду по прихожей. Тишина. Думаю, что спят еще. Умаялись праздновать. Хотела в столовую пройти, пирог отнести. А путь через гостиную…

Женщина вытерла подбородок передником и перекрестилась:

— А там страсть, не приведи Господи такое увидеть… Сидят на диванчике… Обезглавленные… Мученики святые! — заголосила она и обняла Машу. Румянцева дернулась, отпихнула ее и забилась в угол топчана.

Фомин поспешно накапал Краснощекиной каких-то капель. Она успокоилась.

— Что было дальше?

— Я обмерла. Потом к Никитичу побежала. Он до городового побежал, но того не было. Полиции на месте не было. Грабеж!

—Вы близко знали Румянцевых, — Григорий Илларионович пропустил реплику мимо ушей. — Кто их посещал? Знакомые, родственники?

— Они, — женщина всхлипнула, — родных не имели. Умерли все в холерный год. А знакомых было мало, только соседи. Господин Сомин из квартиры выше навещал. Его воспитанница была подругой Машеньки по гимназии. Да и я, грешная.

— В каком часу вы пришли к ним?

— В шесть.

— А смерть наступила между десятью и одиннадцатью часами вечера прошлого дня. Где вы были в это время?

— Была в мастерской. Все портнихи салона мадам де Льен могут это подтвердить.

— Мы это проверим. Вы по нашему требованию можете быть вызваны в управление. А вот что еще.

Коломейцев вытащил найденный платок и поочередно поднес к носу Краснощекиной и домовладельца:

— Эта вещь вам известна?

Помощник, запыхавшись, ввалился в дворницкую. На него все вопросительно повернулись.

— Головы нашли, — отдышавшись, сказал он.

— Где?

— В дымоходе. Запихивали с силой. Помялись немного.

— На эту гадость пусть доктор посмотрит, — брезгливо поморщился Григорий Илларионович. — Городовой, дуйте в околоток и вызовите медицинскую карету. Трупы отправить в морг, Румянцеву — в лечебницу. Под усиленным конвоем. А вы, доктор, что считаете по поводу Марии? Могла она убить?

— Никак нет. Девушка слабая, да зрелище убийства матери потрясло ее и изменило рассудок.

— А топор рядом с ней?

— Возможно, она в панике бежала через черный ход. Потом вышел убийца и выкинул орудие убийства. Нет, это полностью исключено.

— Тогда этот платок. Он принадлежал убийце. Я в этом уверен. Осталось лишь найти владельца. Извините, доктор, отвлекать вас не буду. Головы ждут.

Григорий Илларионович вышел во двор. И тут на него налетел Сомин.

Волосы Василия Павловича были взъерошены, а пальто расстегнуто.

========== Глава 5 ==========

Час назад Сомин вернулся в квартиру. Забытые тетради лежали на столе, а кругом беспорядок. Вещи Виктории валялись на полу. Чемодана и верхней одежды не было. Сомин растерянно заглянул в полупустой шкаф, прошелся по комнатам. В гимназию Енгалычева не явилась, это было второй причиной возвращения Василия Павловича домой.

Дверца шкафа скрипнула от сквозняка, и тут до учителя дошло, что Вика сбежала. Он заскрипел зубами от бешенства и грязно выругался. Сомин метался, как разъяренный тигр.

— Я тебе устрою сладкую жизнь, мерзавка, — он погрозил кому-то кулаком. — Запоешь ты у меня!

Василий Павлович выдвинул ящик с деньгами и со столовым серебром. Все было на месте. Старик гнусно улыбнулся и завернул ложки в платок, туда же легли все деньги. Сверток вместе с тетрадями отправился в портфель. А сам Сомин спустился вниз за полицией.

Ему повезло. За первой же поленницей наткнулся на начальника сыскной Коломейцева. С ним Василий Павлович был знаком по картежному столу.

— Григорий Илларионович, голубчик, помогите! — он схватил его за рукав.

— Что случилось?

— Воспитанница моя, Виктория Енгалычева, сбежала. Она украла все мое серебро!

— Не может быть! Пройдемте в вашу квартиру.

Полицейские лениво бродили по управлению. Шел обед, многие разворачивали нехитрые пожитки. В кабинете Коломейцева Сергей Анатольевич дописывал протокол, Сомин расписывался в заявлении.

Коломейцев прохаживался по кабинету и поглядывал на учителя географии. Его внезапно осенило.

— Это ее платок? — Григорий Илларионович протянул ткань инициалами вперед.

Сомин внимательно осмотрел его и кивнул.

— Где вы были между десятью и одиннадцатью часами прошлого дня?

— Ужинал. Это может подтвердить кухарка, — Василий Павлович усмехнулся. — Виктории не было.

— Где была ваша воспитанница?

— Не знаю. Она пришла очень поздно.

— Во сколько?

— Примерно в час ночи.

— Вы знаете ее знакомых? — Григория Илларионовича захлестнул азарт.

— Пара подруг из гимназии.

— В этот круг входила Мария Румянцева?

Сомин кивнул:

— Вика часто бывала у наших соседей. Девушки вместе гуляют в городском саду.

— Скажите, может, этот вопрос вам покажется очень странным, но был ли у Енгалычевой любовник?

— Извините, — Василий Павлович вскочил на ноги. — Но я не до такой степени осведомлен. Это очень унизительно — копаться в личной жизни взрослой девицы…

— Я вас понимаю. Господа! — громко произнес следователь. Полицейские оторвали глаза от бумаг. — Дело об убийстве Румянцевых закрыто! Викторию Николаевну Енгалычеву объявить в циркулярный розыск.

========== Глава 6 ==========

Поезд приближался к дебаркадеру. Где-то вдалеке горели костры в полях.

Вика стояла в тамбуре, зажатая между высоким крестьянином и полной купчихой.

В духоте третьего класса на рассвете прокричал петух. И заплакал младенец. Измученная Виктория вылезла из своего угла, закрытая от взора кондуктора нагромождением корзин и прошла в тамбур, лавируя между сонными людьми.

В Серпухове, по слухам, жила тетка. Вика ее ни разу не видела, но решила ехать в чужой город. Без денег, с одним чемоданчиком в руках она ездила зайцем, ужасно боялась обер-кондукторов и станционных жандармов. Сердобольные мамаши и бабушки совали бедной сиротке милостыню, как в душе называла поданный ей пряник или яблоко Вика. Она не просила и никому ни на что не жаловалась.

Енгалычева ночевала на вокзалах в компании босяков, каждое утро ждала нужного поезда и, рискуя жизнью, пробиралась в вагоны.

Она не имела ни календаря, ни часов. Поэтому не знала, что прошел месяц, только видела, как постепенно лето сменяется осенью.

Город встретил ее дождем. Впервые Вика поняла, что не знает, где ей жить и что искать. Она шла по пустой улице. Возможности переодеться в сухое у ней не было: чемодан украли в Коломне.

Енгалычева закашлялась. Перед ее затуманенным взором возникли какие-то фигуры.

Виктория замахала руками, но ноги ее подвели: подогнулись и ослабли. Сквозь шум в ушах она услышала что-то про несчастную нищенку.

Женщина два месяца пролежала в больнице. Ее постоянно навещала пожилая монахиня, подобравшая ее на улице.

Чужая забота о ней тяготила Викторию. Она притворялась немой. В ноябре во время прогулки Енгалычева пролезла через дырку в заборе и бросилась бежать.

На вокзале дворник уныло скреб метлой гнилые листья.

— Дядечка, дядечка, когда поезд в Москву?

— Чего тебе надобно, гулящая? Пошла вон, иначе городового кликну. Срам-то какой!

К ним уже подбегал, дуя в свисток, грузный унтер.

— Отпустите! — Виктория отбивалась как могла. Под конвоем двух рослых жандармов женщина за нарушение общественного порядка была препровождена в камеру мирового судьи.

Полноватый полицейский доверительно склонился к ней:

— Имя, фамилия, род занятий.

— Виктория Николаевна Енгалычева. Учащаяся педагогического класса Первой самарской женской гимназии.

Добродушный следователь на мгновение не поверил своим ушам. Он не мог поверить, что эта миловидная девушка совершила четвертование и ограбила опекуна.

— Вы?!

На стол легла ориентировка.

— Дежурный! Девицу под усиленным конвоем в острог! В одиночные камеры!

========== Глава 7 ==========

Енгалычеву судили в Самаре.

Зал Окружного уголовного суда был забит народом. Дамы прикладывали к глазам лорнеты, выискивая знакомых, мужчины перешептывались и лениво шуршали газетами. Царило оживление.

Всем было любопытно взглянуть на кровожадное чудовище, исчадие ада.

Присяжные сверялись со списками, склонив густо напомаженные головы.

Судебный пристав, низенький человек в очках, вышел вперед и прокричал:

— Суд идет!

Все встали. Незаметно и быстро появились судьи. Председательствующий коротко поклонился аналою. Господа в расшитых золотом воротниках мундиров поспешно сели, открывая появившегося за их спинами прокурора.

Тот бодрой, независимой походкой прошел к своему месту и погрузился в чтение бумаг.

Судебный пристав отряхнул мундир и вытянулся по струнке. Подбежал к своему столу запоздавший секретарь, роняя на бегу листок.

Председательствующий встал. Жужжание в зале стихло.

— Ввести подсудимую!

Скрипнули в конце двери, и в зал вошли два жандарма с саблями наголо. Между ними бледная, с опущенными глазами шла Енгалычева.

Многомесячное тюремное заключение вымотало ее. Она побледнела, осунулась, подурнела. Но хуже всего была грызущая нутро тоска. От которой не было избавления.

От жадных, удивленных и беспощадных взоров ее отделяла деревянная решетка.

Вика забыла про жмущее в подмышках платье, про сползший на плечи платок. Ее обуял страх.

Сколько ненависти, насмешки было в лицах людей! Девушка не выдержала и опустила глаза.

Председатель перечислял фамилии присяжных, вымарывая неявившихся и негромко распекая опоздавших. Священник оправлял епитрахиль.

Виктория молчала, лишь изредка посматривала на свои обгрызенные ногти.

Шарканье ног присяжных отвлекло ее. Зал загудел, Вика испугалась и вжала голову в плечи.

Из-за шума она не сразу сообразила, что ее кличут.

— Подсудимая, встаньте!

Ноги сделались ватными, девушка уцепилась за решетку. Прямо на нее так близко, что сделалось дурно, смотрел Сомин.

— Ваше имя?

— Виктория Николаевна Енгалычева.

— Возраст?

— Семнадцать лет.

— Ваше звание?

— Дворянка Санкт-Петербургской губернии.

— Вероисповедание?

— Лютеранка.

— Род занятий?

— Учащаяся восьмого класса Первой женской гимназии Самары, — с тоской проговорила Вика.

— Под судом и следствием прежде состояли?

— Нет.

— Копию обвинения получили?

— Да.

— Сядьте.

Судья приступил к заслушиванию списка заявленных сторонами свидетелей и экспертов и выяснению вопроса, является ли неявка некоторых из них уважительной и не влечет ли оная неявка невозможность приступить к рассмотрению дела.