Случилось нечто невиданное

1

Бугский уланский полк вел сражение за Хаджиоглу-Пазарджик. Русские упростили название главного города Добруджи и нарекли его Базарджиком. Боевые действия происходили недалеко от города, но командование недооценило силы противника, и уланский полк попал в опасное положение. Феликс Петрович и Муравьев наблюдали сражение с хорошо защищенной позиции, и когда они увидели, как многочисленный неприятель окружил уланов, и те оказались под угрозой уничтожения, неся тяжелые потери, то вместе с наблюдателями от главной штаб-квартиры здорово испугались. Они вздохнули с облегчением, когда на помощь окруженным уланам пришли два егерских полка. Турецкая конница была отброшена, а пехотные части, вместо того, чтобы вернуться в город и защищать его, отступили по направлению к Шумену. Так вот Феликс Петрович и Муравьев вошли в Базарджик победителями. Но эта довольно легко давшаяся победа не смягчила критическое отношение Феликса к командованию. Раздраженный создавшейся паникой в штаб-квартире от неудачи уланов, еще тем же вечером он писал Кривцову: «От боев при Базарджике мы пострадали не очень, но в нашей многочисленной и праздной штаб-квартире продолжают стенать и ахать: — Ах, какая беда! Какая неожиданность!.. Так, как будто мы проиграли Аустерлицкое сражение».

Была и другая причина недовольства Феликса. От Базарджика главные силы армии направились через Козлуджу к Энизапару и Шумену. Критично настроены были как молодые люди вроде Феликса, так и прозорливый политик Антон Антонович. Они считали, что это направление бессмысленно. Феликс поделился своей тревогой с Кривцовым: «К Варне отправили генерала Сухтелена всего с трехтысячным отрядом. Генерал Ушаков, который находился в Тульче с седьмой дивизией (та насчитывала только полторы тысячи штыков), получил приказ идти на помощь Сухтелену. Видишь, что творится! К Варне и Силистре, которые необходимо взять, так как они стоят на главном направлении, отправили совсем ничтожные силы. К Шумену, где нам делать нечего, идем главными силами армии…»

Вопреки различным мнениям война велась по заранее принятому плану. К 30 июня 1828 года русские передовые части взяли село Козлуджа — первый уезд Варненского санджака. Части третьего корпуса после одного серьезного сражения рассеяли неприятеля. Турецкие отряды попытались оказать сопротивление и преградить дорогу к Шумену, но не устояли под напором русских и отступили в сам Шумен. По данным разведки там находились силы самого сераскера — главнокомандующего турецкой армией Хусейн-паши.

Доверенное лицо султана Махмуда II Хусейн-паша был в числе тех, кто принял участие в уничтожении янычарского корпуса, который выступал против реформирования армии и в целом против политики султана. После поголовного избиения янычар Хусейн-паша был назначен сераскером турецких вооруженных сил.

Итак, на 30 июня: главные силы второй армии направились к Шумену, генерал Бенкендорф — к Провадии, генерал Сухтелен — к Варне. Силы русских войск разделились по разным направлениям.

Феликс Петрович ехал по дороге в Шумен в плохом настроении. Над головой палило жестокое солнце. По лицу струились ручейки пота, грязные от налипшей пыли. Все ему опротивело: и поход, и война, и политика. Восторги, в чьем плену он находился в начале войны, постепенно угасали, а сейчас, на пути в Шумен, от них не осталось и следа. После Карасу Феликс засыпал как убитый, даже помечтать у него не было желания. От долгой езды он чувствовал себя разбитым. Находясь где-то в арьергарде, он не видел, как передовые колонны третьего корпуса генерала Рудзевича вели бой с пятнадцатитысячным турецким войском у шуменского села Чалыкаван. Противник отступил. Вечером этого же дня русские подступили к сильно укрепленной и защищенной естественными препятствиями крепости Шумен.

На высоких холмах, отстоящих от города на три-четыре версты, расположились главная штаб-квартира, конно-егерская дивизия графа Орлова и артиллерия резерва. Третий корпус занял высоту с названием Зелена-Гора (левее крепости), а седьмой корпус князя Евгения Вюртембергского остановился у села Мараш.

Утомленный долгим переходом, в сумерках наступавшей летней ночи Феликс Петрович не успел рассмотреть ни крепости, ни ее окрестностей. Утром, еще сонным выйдя из палатки, он замер, ошеломленный. Вид крепости, высоких лесистых холмов, освещенных утренней зарей, синевы неба, яркой изумрудной зелени был так хорош, что прогнал плохое настроение и вернул угасший энтузиазм.

— Ах, как красив этот Шумен! — воскликнул молодой человек. Лицо его озарилось широкой улыбкой.

— Привет, Феликс! Чему ты так радуешься?

Саша Суворов остановился перед ним и смотрел на него с недоумением.

— Саша, какая прелесть! Видишь?

— А, ты любуешься пейзажем! Ну хорошо, восхищайся. А я спешу. Готовимся к атаке.

— Атака? Что за глупость!

Саша Суворов иронично усмехнулся. Многознающий Феликс показал себя невеждой в военном деле. И хотя очень спешил, он принялся объяснять своему приятелю, что в любой момент здесь, на этом чистом поле, разыграется грандиозное сражение.

— Поэтому не забудь взять револьвер. Всякое может случиться, — посоветовал он молодому дипломату.

— А кто инициатор этого сражения? — наивно спросил Феликс.

— Наши. Его желает главное командование. Все уже готово.

— А я тебе, Сашенька, скажу кое-что по секрету: сражения не будет.

Суворов растерянно смотрел на него.

— Честное слово. Говорю тебе — сражения не будет, но ты об этом молчи.

— Кто сказал тебе об этом? — спросил приятель, понизив голос.

— Цезарь.

Саша Суворов рассмеялся и махнул рукой. Неисправимый шутник этот Феликс! А тот продолжал серьезным тоном:

— Сражения, Сашенька, не будет, но если все же оно произойдет, то держись поближе к государю-императору.

— Зачем?

— Как так зачем? Ты разве не знаешь, что очень похож на него. И ты же сам сказал, что все может случиться. Если мне может потребоваться револьвер, то и ему тоже. Если нас окружит Хусейн-паша… понимаешь… только ты сможешь спасти государя. Это большой шанс в твоей жизни, Саша. Не упусти его. Спаситель царя! Спаситель Отечества! Враг примет тебя за императора.

Саша Суворов не понял, говорит ли Феликс серьезно или шутит, так как и другие говорили ему о том, что он похож на царя.

— Что ж, воспользуюсь твоим советом, — сказал он с чувством собственного достоинства. — А к вечеру, если не будет сражения, приглашаю тебя с твоим приятелем в гости. На вист. Комаров и Муханов тоже придут.