Замок на холме

— Кто? Наши гости, ты отыскала их? — не понял я ее сбивчивых слов.

Тогда Келебриан снова замотала головой, сглотнула и с трудом продолжила. Голос ее срывался.

— Нет! Он! Один в один, как на портрете! Прошел мимо меня! .. О, Элронд, отец был прав! .. — и она опять разрыдалась и не могла больше вымолвить ни слова.

Я же растерялся. Что за портрет? Кто прошел? В чем был прав отец? Неужели супруга моя снова заболела от переутомления, и виной тому — злосчастная наша авантюра? Это не на шутку пугало, но меня почти сразу отрезвило осознание, что нельзя больше сидеть здесь на холодном полу, а следует как можно скорее отнести Келебриан вниз, уложить в постель и напоить целебным отваром. А уже затем решить, как быть дальше, и, возможно, прямо с утра отправиться обратно в город. Гости же… Сейчас мне определенно было не до них, и я даже ощутил отчетливую досаду, словно бы виной произошедшему было их неуместное вторжение. Впрочем, пожалуй, именно так оно и было.

Подумав об этом, я собрался уже подняться на ноги и поднять следом за собой Келебриан, но тут услышал в переходе шаги. Шли двое, и подметки их обуви слаженно стучали по каменным плитам. Они оживленно говорили о чем-то, но слов я различить не мог и только определил, что речь ведется на квенья.

«Вот и гости нашлись», подумал я и укорил себя за недавние несдержанные мысли. Сейчас появление двух пар дополнительных рук было бы весьма кстати: я сомневался, что Келебриан сможет сама спуститься вниз, поэтому поспешил подняться и выглянуть в переход, чтобы наконец-то поприветствовать идущих и попросить их помощи.

Что это вовсе не те эльфы, которых я видел во дворе в сопровождении собак, стало ясно с первого взгляда. Те двое были одинаковы ростом и фигурой, что легко можно было определить, несмотря на плащи. Но эти, кого я увидел сейчас в конце перехода, были непохожи даже издалека: один очень высокий и плечистый, другой заметно ниже и тоньше. Я не успел удивиться этому неожиданному появлению еще одних путников, но сразу вскинул руку в приветственном жесте и собрался было крикнуть. Но не смог.

Двое идущих эльфов продолжали беседовать друг с другом, не обращая на меня ни малейшего внимания, и теперь я смог бы даже разобрать их слова, но оказалось, что в этот миг я будто бы оглох, а язык мой словно приклеился к гортани. Сейчас в угасающем дневном свете, проникающем внутрь сквозь узкие окна перехода, я сумел разглядеть обоих идущих и тотчас узнал их. Это были наши с братом опекуны. И оба они были давным-давно мертвы.

Я почувствовал, как волосы зашевелились у меня на голове, а затем едва не подскочил на месте, когда услышал рядом с собой жалобный полувсхип-полустон. Оказалось, Келебриан все же сумела подняться самостоятельно и тоже выглянула из комнаты, а теперь смотрела на тех, кто неотвратимо к нам приближался.

«Отец был прав», вспомнил я недавние ее слова и снова перевел взгляд на идущих. Это вне всякого сомнения были те, кого я когда-то так хорошо знал, и кого вовсе не желал встретить в текущих обстоятельствах. Поэтому я крепко стиснул руку моей супруги и шепотом произнес одно слово:

— Бежим.

Повторять не понадобилось. Мы бросились прочь, стремясь как можно скорее покинуть это мрачное место и вернуться в наши обжитые комнаты, надеясь оказаться там в большей безопасности. Я по-прежнему сжимал руку Келебриан, опасаясь, что неведомая сила может настичь нас и схватить. Но одновременно я с некоторым облегчением заметил, что Келебриан, кажется, преодолела недавнюю свою слабость, и мне не приходилось волочить ее за собой: она бежала сама.

Погони, насколько я мог судить, не было. Никто не выскакивал нам навстречу, не тянул руки из отворенных дверей комнат и не кричал вслед проклятия и угрозы. Лишь единожды мне показалось, что внутри очередного покоя возле окна темнеет чья-то фигура, но, конечно, я не стал останавливаться и проверять этот факт.

Тем временем мы преодолели все пролеты этажей, миновали переход между Главным залом и крыльцом и оказались в «нашей» части замка. Не обменявшись по пути ни единым словом, мы, тем не менее, согласно устремились в одно и то же место.

— Нужно как можно скорее взять припасы и покинуть замок, — наконец выговорил я, когда мы очутились на кухне.

Келебриан лишь кивнула мне и тотчас бросилась к полкам, где хранилось то, что мы принесли из кладовой на первое время. Я отметил про себя, что лицо моей супруги уже обсохло, и хотя на щеках остались дорожки от слез, она выглядит не испуганной, а сосредоточенной и даже решительной. Сейчас она очень походила на мать, и в других обстоятельствах я обязательно бы это сказал.

Мы отыскали здесь же в шкафу пару полотняных мешков и принялись спешно складывать в них сыр, колбасы и хлеб. Я помнил, что в спальне, в нашем багаже были две дорожные фляги, а на подоконнике охлаждалась к вечеру бутылка вина. Этого скромного запаса должно было хватить на быструю дорогу, и оставалось лишь схватить самое ценное, вывести коней и броситься прочь. Сейчас мне вспомнились странные происшествия последних дней: пугающий утренний сон Келебриан, то видение, которое она приняла за меня самого… Возможно, сюда же следовало отнести старую колыбельную, которую я услышал из кухни, и о которой позабыл спросить на следующее утро.

— Готово. Скорее! — произнесла Келебриан и ухватила меня за локоть, но тут же выпустила и вскрикнула.

Я стремительно обернулся и, собираясь обороняться, выставил перед собой то, что первым попалось под руку. Это была стоявшая на плите широкая сковорода. Пожалуй, выглядело нелепо, но меня заботил вовсе не это, а то, сможет ли хоть какое-то оружие защитить нас от неведомого врага. Но защищаться, по крайней мере, пока, было не от кого.

За кухонным столом сидел мальчик. Он не смотрел на нас, не смотрел в стоящую перед ним миску, а только болтал ногами и глядел в окно, выходящее в укромный дворик будущего — или уже не будущего? — сада. Я не почувствовал исходящей от ребенка угрозы, но счел за благо нащупать руку моей супруги и беззвучно потянул ее к выходу. Она благоразумно не сопротивлялась, и мы осторожно попятились, унося с собой мешки с провизией.

— Ну и что ты тут страдаешь в одиночестве? — раздалось вдруг у нас за спиной, и мне стоило труда не вскрикнуть.

Я медленно повернул голову и увидел прислонившегося к дверному косяку эльфа. Он скрестил на груди руки и насмешливо смотрел на мальчика.

— Я думаю, — охотно откликнулся тот.

— Я так и понял, — хмыкнул эльф и собрался было войти, но тут из коридора раздался цокот когтей, и в дверь, отпихнув стоящего, пролез крупный белый пес. Он тотчас направился к столу, сунул нос в миску, но, не заинтересовавшись содержимым, отошел к окну, где, поднявшись на задние лапы, выглянул наружу. Раздался громкий лай, белый пушистый хвост приветливо заходил из стороны в сторону.

— Тихо! — прикрикнул на него эльф и все же прошел вперед.

Мы с Келебриан стояли, ни живы, ни мертвы, и вжимались в стену. И пес, и его хозяин не задели нас на какие-то доли дюйма, но от их приближения не почувствовалось ни тепла, ни холода, ни дуновения ветра. Ничего. Включая хоть какой-то признак того, что мы им интересны. Видя это, я снова собрался было потянуть Келебриан прочь, но она опередила меня, и мы, по-прежнему стараясь не издавать ни звука, выбрались в коридор. Продолжившийся на кухне нехитрый разговор вдруг резко оборвался, но в тот же миг голоса зазвучали с другой стороны, из столовой.

Я взглянул на супругу. Чтобы попасть наверх, в спальню и забрать необходимые для отъезда фляги, плащи, сапоги для верховой езды нам нужно было пройти мимо отворенной двери, а оттуда доносились отчетливая и громкая речь. Кто-то смеялся, перебивал друг друга, спорил и явственно гремел посудой.

Келебриан кивнула, и мы, решившись, принялись красться вперед.

Когда же я поравнялся с дверью, то не смог удержаться и приостановился на мгновение, чтобы заглянуть внутрь. Стол в центре столовой был накрыт и уставлен самыми разнообразными блюдами и тарелками, но я не узнал в них нашу с Келебриан посуду. Подсвечники тоже были иные, а вместо хрустального графина стояли серебряные кувшины, украшенные великолепной чеканкой. От горящих свечей и глубокой миски с мясом шел светлый дымок, но я не ощущал ни запаха, ни тепла.

Все десять стульев гарнитура были заняты. Я снова увидел мальчика, и своих опекунов, и белого пса лежащего у ног хозяина. Келебриан оказалась права: лица сидящих были один в один, как на портретах, которые мы видели в залах королевского дворца в Тирионе или в гостях у некоторых наших родственников, а еще на страницах книг, альбомов… Никто из сидящих снова не обращал на нас ни малейшего внимания, они беззаботно предавались своим беседам, но теперь я вдруг что-то почувствовал. Что-то странное, какой-то другой, липкий страх и холод, а еще будто бы чей-то внимательный взгляд, хотя никто из присутствующих даже не смотрел в мою сторону, не говоря о том, кто вовсе сидел в торце стола спиной к двери. И все же мне сделалось неуютно и страшно и захотелось немедленно броситься прочь, вовсе не подниматься наверх, не заходить на конюшни, а как можно быстрее вырваться за пределы замка и идти в Тирион хотя бы и пешком.

Я опомнился оттого, что Келебриан дергала меня за локоть. В лице ее не было ни кровинки, а глаза расширились и потемнели от ужаса. Она определенно чувствовала то же самое. Здесь нельзя было больше оставаться, и мы столь же неслышно двинулись дальше по коридору, продолжая прислушиваться к голосам и убеждаясь, что никто из сидящих в столовой не решил последовать за нами.

Спальня встретила нас такой же, какой была оставлена утром. Я спешно облачился в дорожное платье и сапоги, помог скорее переодеться Келебриан, набил припасами наши сумки, и мы были готовы снова броситься вниз, к лошадям. Но в последний момент что-то побудило меня выглянуть в окно и посмотреть на ворота. И тогда сердце мое пропустило удар.

На улице уже почти стемнело. Это обстоятельство прежде не останавливало наше желание как можно скорее отправиться в путь, лишь бы оставить за спиной это пугающее место. Но теперь это, кажется, стало невозможным: ворота были закрыты. Я готов был поклясться, что лишь слегка притворил их, когда утром убирал кровавую лужу, но теперь створки были плотно сомкнуты. Новое темное пятно, отчетливо различимое даже в сгустившихся сумерках, широким языком выползало из-под ворот во двор, и в самом центре него я видел высокую фигуру. Меня вновь пронзил тот ледяной холод, который я только что чувствовал внизу, и я с ужасом осознал, что в отличие от занятых своими делами призраков, этот смотрит прямо на меня. Он медленно поднял руку, словно бы в приветственном жесте и в то же мгновение исчез.

— Элронд! — раздался у меня за спиной отчаянный крик супруги.

Я резко обернулся и увидел, как ручка двери в нашу спальню медленно поворачивается.

========== -6- ==========

Дверь была заперта.

Я вспомнил, что сам же и задвинул щеколду, уже когда пересек комнату и всем телом навалился на створку, отчаянно надеясь помешать вторжению чего-то неведомого. Келебриан бросилась мне на помощь, но ручка дернулась еще дважды, после чего замерла, и снаружи, из коридора раздался отчетливый смешок, а следом за ним неспешно удаляющиеся шаги.