Исторические портреты

Взойдя на престол, Лжедмитрий I решил приблизить к себе казанского митрополита, подобно другим светским и духовным лицам бывшего в опале у царя Бориса. Гермоген приехал в Москву, но тут же проявил свой крутой и агрессивный нрав. Гермоген и коломенский архиепископ Иосааф заявили царю Дмитрию, что его венчание с католичкой Мариной не будет законным, если невеста не примет православия.

Гермоген ещё в Казанском крае изрядно поднаторел на обращении иноверцев в православие. Он ещё в 1598 году составил Сборник чинов крещения мусульман, католиков и других иноверцев. Согласно этому Сборнику христиан иных конфессий и католиков в особенности необходимо было крестить заново, так как их «обливательное, а не православное погружательное крещение истинным таинством не является».

Однако остальные православные иерархи отказались поддержать Гермогена и Иосаафа. По приказу Лжедмитрия Гермогена отправили в Казань и там заточили в монастырь. А может, и не заточили, и церковники написали об этом для красного словца, благо сана митрополита его никто не лишал. По неведомым причинам Иосаафа оставили в покое.

После убийства самозванца Гермоген из опального митрополита превращается в патриарха. Но когда Гермоген приехал из Казани в Москву, когда и при каких обстоятельствах стал главой русской православной церкви, доподлинно неизвестно. Светские историки Соловьёв, Костомаров, Скрынников и другие дают каждый свою версию. Церковные же историки вообще стараются обойти сей деликатный вопрос.

Вот, к примеру, Д. Лавров в книге «Святой страстотерпец, благоверный князь угличский царевич Дмитрий, московский и всея России чудотворец», изданной в типографии Троице-Сергиевой лавры в 1912 году и утверждённой ректором Московской Духовной академии епископом Фёдором, пишет о перезахоронении мощей Дмитрия Угличского 6 июня 1606 года: «Три дня стоял гроб (с Дмитрием. — А. Ш.) открыт для удостоверения народа и в ожидании окончания приготовления к торжественным похоронам. Для предания тела царевича земле раскопана была засыпанная могила Годунова в приделе, где лежали царь Иоанн Грозный и его два сына.

Похороны однако не состоялись, потому что „как поставили его царевича в церкви Архангела Михаила, и от его святых мощей пролились реки милосердия, много расслабленных великим чудом уздоровились“[63]; вследствие чего царь с собором иерархов решили открыто поставить их в Архангельском соборе для торжественного чествования».

Обратим внимание, Лавров пишет: «...царь с собором иерархов». А где же патриарх? Ранее Лавров писал, что в Углич за мощами царевича «послана была комиссия из людей именитых: посланы были Филарет, митрополит Ростовский (бывший Фёдор Никитич Романов), Феодосий, архиепископ Астраханский и бояре». Важная деталь: Филарет назван митрополитом, и любопытная деталь: как астраханский архиепископ оказался во второй половине мая в Москве?

Во время встречи мощей царевича ни в селе Тайнинском, ни в Москве патриарх не упомянут. По Лаврову получается, что с середины июня 1606 года патриарха в Москве не было.

А вот в «Сказании о чудесах царевича Дмитрия» (из рукописного сборника конца XVII века) говорится совсем иное: «Когда, 3 июня 1606 года, мощи новоявленного чудотворца царевича Дмитрия, для поддержки сильно шатающегося трона нового московского царя Василия Ивановича Шуйского, были при торжественной обстановке перенесены в Москву и временно поставлены посреди Архангельского собора-усыпальницы собирателей московского самодержавия, царь и патриарх, по долгом обсуждении, мощи царевича после показа народу решили предать погребению в приделе „Иоанна Списателя Лествицы“ и заказали каменотёсам вытесать гроб, который по изготовлении оказался слишком малым.

Заказали второй; но второй, несмотря на точно снятую мерку, оказался слишком большим.

Наконец царь и бояре заказали третий и, не дожидаясь его изготовления, приступили к рытью могилы в приделе Иоанна Лествицы. Когда могила была вырыта и гроб был готов, его принесли в собор, а когда он оказался соответствующим размеру мощей — только хотели приступить к положению их в каменный гроб, как случилось новое чудо: земля из только что вырытой могилы ушла обратно и совершенно закрыла могилу.

Видя это чудо, благочестивый царь и патриарх узрели нежелание святого покоиться в земле и решили новоявленные мощи оставить в соборном храме у правого столба открытыми, где они и доныне зрятся».

Как видим, в небольшом отрывке «Сказания...» дважды упоминаются царь и патриарх. Кто это — Филарет или Гермоген?

Теперь обратимся к польским источникам. 28 мая Василий Шуйский получил извещение из Углича, что мощи царевича найдены. А накануне, 27 мая[64], польские послы от бояр узнали, что мощи Дмитрия скоро будут перевезены в Москву патриархом Филаретом. Слово «патриарх» не было опиской в посольском дневнике 1606 года, что доказывает один из документов. В 1608 году польские послы писали боярам, что в Москве нет должного уважения даже к патриаршему сану: «За Бориса Иов был, и того скинуто, а посажено на патриарховство Игнатия Грека; потом за нынешнего господаря Грека того скинуто, а посажено на патриарховство Фёдора Микитича, яко о том бояре думные по оной смуте в Ответной палате нам, послом, сами сказывали, менуючи, что по мощи Дмитровы из Углеча послано патриарха Фёдора Микитича; а говорил тые слова Михайло Татищев при всих боярах. Потом в колько недель и того скинули, учинили есте Гермогена патриархом. Итак теперь живых патриархов на Москве чотырех маете». Понятно, что писать заведомое враньё в посольской грамоте радные паны не решились бы.

В какой-то мере данное свидетельство поляков совпадает с датой официального постановления Гермогена патриархом — 3 июля. Но как тогда быть с полуофициальным документом «Историческая хрестоматия церковнославянского и русского языка» А. Галахова, изданным в Москве в 1848 году, где цитируется речь Гермогена на царском венчании 1 июня 1606 года?

При такой неразберихе в истории единственный путь попробовать самостоятельно реконструировать события. Начнём с того, что Гермоген мог прибыть в Москву из Казани не ранее, чем через 16-18 дней после убийства Лжедмитрия I, то есть между 3 и 5 июня. Но возникает вопрос: почему он не мог быть в Москве 16 мая или выехать заранее из Казани, узнав о заговоре против самозванца? Почему к 16 мая в Москве были митрополит Новгородский Исидор, архиепископ Астраханский Феодосий и другие иерархи? Их мог собрать Лжедмитрий на свою свадьбу. Гермоген мог быть сослан и не в Казань, а ближе, а может, и в Казань, да ехал медленно и во время переворота оказался где-нибудь между Москвой и Владимиром.

Выбор нового патриарха был очень сложным вопросом для Шуйского. 1 июня 1606 года он венчался без патриарха, роль которого исполняли митрополиты Пафнутий и Исидор. Оба были отъявленными интриганами и мошенниками. О Пафнутии мы уже знаем как о покровителе монаха Григория (Отрепьева), с которым он когда-то жил в одной келье, а затем вместе с Шуйским подготовил его убийство.

Исидор же в 1614 году устроил фарс с мощами князя Фёдора Ярославовича, родного брата Александра Невского. А дело обстояло так. Шведские солдаты грабили Юрьев монастырь в двадцати верстах от Новгорода. Кому-то пришла мысль вскрыть гробницы в древнем Георгиевском соборе. В большинстве могил лежали лишь рассыпавшиеся кости, но, подняв очередную надгробную плиту, шведы остолбенели: там лежал... живой человек. Через несколько секунд испуг солдат прошёл — это был мертвец. Он был одет в роскошные княжеские одежды, которые здорово истлели от времени, но сам труп не подвергся тлению. Шведы забрали все драгоценности, а тело поставили у церковной стены «яко живо». Шведский командир расценил это как курьёз и звал сослуживцев в церковь, как в кунсткамеру.

Слух об этом дошёл до новгородского митрополита Исидора, и тот обратился к шведскому главнокомандующему Якобу Делагарди с просьбой отдать нетленное тело. Дела к тому времени у шведов пошли неважно, и ссориться из-за пустяков с митрополитом Делагарди не захотел. Тело перенесли в Софийский собор в новгородском Кремле. Не мудрствуя лукаво, Исидор признал тело за нетленные мощи князя Фёдора Ярославовича, который княжил в Новгороде с 1228 по 1233 год. Мощи были торжественно захоронены в Софийском соборе.

Исидора нимало не смутило, что хорошо сохранившийся труп принадлежит мужчине лет сорока. Между тем князь Фёдор умер в возрасте 14-15 лет. Уже в советское время историки и криминалисты занялись изучением «святых мощей» и выяснили, что они принадлежат великому князю Дмитрию Юрьевичу Шемяке, умершему в 1453 году. Судебно-медицинская экспертиза выдала заключение, что князь был отравлен мышьяком, это привело к сильному обезвоживанию организма и мумификации трупа. Самое забавное, что в 1446 году Дмитрий Шемяка собором русской церкви был предан анафеме.

Надо ли говорить, что ни Исидор, ни Пафнутий не удовлетворяли царя Василия. Слабому царю нужен был сильный патриарх. На эту роль среди всех иерархов русской церкви подходил только Гермоген. Но тут хитрый царь решил сблефовать и предложил патриарший престол своему недругу — ростовскому митрополиту Филарету. Официально Филарет не был поставлен в патриархи, но о его избрании сообщили боярам, народу и даже польским послам. Как уже говорилось, царь предложил Филарету разыскать и привезти в Москву мощи царевича Дмитрия. Филарет и сам был заинтересован в экскурсии в Углич, поскольку его сторонники готовили свержение Шуйского.

Попытка переворота 25 мая сильно скомпрометировала Романовых, и ко времени приезда в Москву (3 июня) Филарет уже не считался патриархом (формально — кандидатом в патриархи), а таковым стал Гермоген.

Митрополит Гермоген мог присутствовать при венчании Василия Шуйского 1 июня и произнести речь, а мог и вообще не быть в Москве. Речь же Пафнутия или Исидора могли впоследствии приписать Гермогену.

Гермоген не захотел участвовать или, по крайней мере, проявлять активность в глупейшем фарсе с чудесами вокруг гроба царевича Дмитрия в Архангельском соборе. И лишь когда весь спектакль закончился, 3 июля Гермоген официально принял сан патриарха.

Новый патриарх мог по мелочам конфликтовать с Шуйским, но во всех важных внутриполитических вопросах он безоговорочно поддерживал царя Василия. Естественно, делалось это не из любви к Шуйскому, а потому что Гермоген считал царскую власть единственной опорой русской государственности и православной церкви.

Одной из первых совместных акций патриарха Гермогена и царя Василия стала реабилитация царя Бориса Годунова и патриарха Иова. Раз царевич Дмитрий оказался расстригой Гришкой Отрепьевым, то все его акции по свержению династии Годуновых и патриарха Иова были незаконны.

Поздней осенью 1606 года царь и патриарх устроили народу новое шоу. По их приказу при огромном стечении народа вынули тела Годуновых из ямы в ограде Варсонофиевского монастыря. Останки Годуновых были уложены в гробы. Бояре и монахини пронесли гробы через всю Москву. Ксения Борисовна (инокиня Ольга) провожала гробы своих родных и по обычаю громко рыдала о своих несчастьях: «Ах, горе мне, одинокой сироте. Злодей, назвавшийся Дмитрием, обманщик, погубил моих родных, любимых отца, мать и брата, сам он в могиле, но и мёртвый он терзает русское царство, суди его, боже!»