Родные гнездовья
- Автор: Лев Смоленцев
- Жанр: Историческая проза
- Дата выхода: 1982
Читать книгу "Родные гнездовья"
* * *
Тафтин миновал Обдорск, конечно, не из-за боязни — он торопился на Ямальский суглан — ярмарку, чтобы выхватить там лучшие меха, за каждую шкурку которых тесть Чалова Мартин Ульсен выкладывал радужный, желтенький пятирублевик. Сверкающие стопки за эти годы выросли сказочно, и Тафтин все свои чиновные дела свел к одному: к выколачиванию ясака и аккуратным взносам рублей в Казенную палату Ушакова. «Знаю, — думал Тафтин, — что два таких пятирублевика с каждого песца ссыпаются в карман Чалова — а что поделаешь? Заботу, страх с плеч снял — за то спасибо! А самодь, самодь-то! Сами «царя» ищут, сами ясак прут! А как же иначе: со времен Ивана Грозного платят!..»
В свите Тафтина был юноша-ненец, обученный им в Архангельске грамоте, прирученный, верный пес. Он был глашатаем и толмачом царя там, где «царя» не знали. В таких случаях извлекалась из баула «Дарственная» с длинным шелковым шнуром и огромной сургучной красной печатью. Демонстрировался портрет Александра Третьего и фотография — и тут же лик самого «Петра Романова». Впечатляло: все падали ниц, дарили сверх ясака шкурки.
На Ямальском суглане на колени перед Тафтиным упал остяк, выдернув из-за пазухи изумительного голубого песца. Оборванец что-то быстро-быстро залопотал, протягивая иссиня-голубую шкурку. Тафтин схватил шкурку, выбежал из чума на свет — и обомлел: такой красоты он еще не видел.
— Где взял?! — кричал он выбежавшему вслед остяку. — Где? Спроси его, — повернулся он к толмачу, топтавшемуся тут же. Переводчик кой-как выяснил, что остяка послал к царю шаман.
— Что им надо? Есть ли еще такие? Спрашивай!
— Он говорит: шаман будет просить царя освободить его род от ясака... Взамен даст выкуп — два десятка таких песцов. Шаман сам прийти сюда не может — ног нет... — торопился толмач, вслушиваясь в речь пришельца.
— Где он?
— Один луна пути...
«Поеду! — сразу решил Тафтин. — Освобожу от ясака — один черт... больше в тундру не сунусь — хватит рядом с петлей ходить!»
Тафтин умчался, взяв с собой только переводчика и оборванного остяка.
В чум к шаману приехали за полночь. Шаман был стар, безног и страшно худ. Сидел он на ворохе оленьих шкур у жарко горевшего костра. Толмач выяснил, что старейшина рода Хасовако увел своих соплеменников из Большеземельской тундры еще во время сибирской язвы — с тех пор ясака не платят, а потому боятся вернуться на родину. Шаман скоро будет умирать — хочет искупить тяжкую провинность своего рода. Вернуть род на земли предков.
— Спроси, где шкурки? — властно повелел Тафтин.
Толмач спросил и перевел:
— Он говорит: надо пить «огненную воду», шаманить, утром ехать в пещеру. Он один знает, где хранится сокровище рода.
— Действительно, куда ночью, — согласился Тафтин. — Давайте пить «огненный вода». Неси сундук! Спирт, закуски! — крикнул он вслед переводчику. — Потом займешься оленями...
Грузный, отяжелевший, Тафтин пил спирт, пил чай из трав. Шаман к спирту не притрагивался, не пил и чай, который постоянно подливал «царю», что-то бормоча себе под нос.
— Шаманить будет, — перевел бормотание старика толмач, — царский портрет просит показать, грамоту просит показать, клятву дать на них просит...
«Откуда ему про них известно?» — мелькнуло и тут же исчезло в затуманенном мозгу Тафтина. — Отопри сундук, дай! Скажи за меня: царское слово — закон! — вяло приказал он толмачу.
Старик шаманил страшно и долго: бил в бубен, раскачивался, подпрыгивал на руках, исходил слюной, впадал в беспамятство.
Тафтин и толмач, одурманенные настоем трав, вскоре недвижно раскинулись на шкурах...
Старик очнулся, свернул трубкой грамоту с вислой сургучной печатью, взял с сундучка портрет Тафтина, сунул за пазуху малицы, пополз к выходу. Ярко светила луна, манили, звали к себе таинственные звезды. Старик заскулил и взвизгнул по-собачьи. Заскрипел под легкими шагами снег, мелькнула в ельнике тень, к чуму подошел Никифор.
— Бери! — подал ему грамоту и портрет шаман. — Избавь весь мой род и всех ненцев от коин-вожак. Бери!
— Дядя... — упал на колени Никифор. — Едем с нами!
— Беги! Меня зовут звезды... — старик повернулся и исчез в чуме.
Тафтин проснулся от нестерпимого жара, от удушья, от яркого света, от кошмара: посреди чума в жарком костре догорал шаман.
...В золе костра Тафтин нашел только замок от сундука и расплавившийся бачок от спирта.
— Видишь, выпил весь спирт и ошалел... — сказал Тафтин переводчику. — Черт с ними, с грамотами! Жалко шкурок! А где та? Дурак — спрятал ее в сундук! Сгорела! — ругал сам себя «самоедский царь».