Креолка. Тайна аристократки

ОРЛЕАН

Во время путешествия по Луаре западные ветры надували паруса баржи так, что она двигалась против течения. Теперь ветер стих, и судно тащили лошади, идущие по тропинке вдоль берега. Владелец баржи сказал, что они доберутся до Орлеана к вечеру.

Айша потеряла счет дням. Каждый из них чудесно отличался от другого: мимо пробегали разнообразные пейзажи и города. Айша почти ни с кем не разговаривала: владелец баржи не отличался словоохотливостью, его сын, глуповатый подросток, выполнял приказы отца, но не беседовал с пассажирами. Мужчины ходили по корме, а Айша оставалась на носу корабля, где спала на груде мешков, а днем разминала ноги, переходя с одной стороны баржи на другую и наблюдая за рекой. Она питалась хлебом, купленным по пути, иногда добавляя к нему сочные яблоки, которые французы умели хранить всю зиму.

Каждый поворот реки открывал перед Айшой новые территории. Она видела пастбища и коров, большие пространства, усеянные желтыми цветами с блестящими лепестками. Айша выяснила, что это растение называется шафран, из него делают краску для производства шелка в городе Туре.

Незнакомая страна была прекрасной. Айша наблюдала, как солнце на рассвете окрашивает золотом широкие песочные отмели. У нее перехватило дыхание, когда баржа маневрировала под арками длинных мостов. Она восхищалась городами, раскинувшимися у реки. Кое-где возвышались большие круглые башни с бойницами, в других, как в Амбуазе, стоял светлый высокий дворец. Однажды Айша увидела замок, как на картинке в книжке. Они проезжали место под названием Сомюр, над ним возвышался замок с крутыми белыми стенами, бесчисленными башенками и голубыми коническими крышами. Она сразу узнала его. Мадемуазель показывала ей книгу с гравюрами, которая называлась «Самые дорогие часы герцога де Берри». Это здание Айша видела на его страницах и приняла его как знак свыше. Ее надежды, рухнувшие при расставании с Флорусом, понемногу ожили. Во время последнего этапа путешествия Айше мешал только солдат, севший на борт в Божанси. Он спал на палубе большую часть пути, но, проснувшись, пристально посмотрел на Айшу, подошел к ней и сел рядом. Она отодвинулась.

— Направляемся в Орлеан? — спросил он.

— Да.

— Ха, а я знаю почему.

— Тогда скажи мне.

Он рассмеялся:

— Эй, у тебя для этого слишком приятный низкий голос, лучше, чем у моей сестры. Он у нее звучал, как у замерзшей гусыни, когда она поехала, чтобы присоединиться к нам. Ты ведь тоже туда направляешься, не так ли? Тебя интересует набор новобранцев.

Айша в ужасе отвернулась от него. Он снял башмаки, надетые на босу ногу, и покрутил большими пальцами. Сильный запах пота ударил в ноздри Айши. Она разозлилась, что этот грязнуля так легко разгадал ее секрет.

— Как ты догадался?

— У меня наметанный глаз на женщин. Ты сидишь не так, как мальчишки. Когда задумываешься, взгляд у тебя такой, как у моих сестер в церкви. К тому же ты не безобразна. Вот все, что я увидел.

Он раскатисто рассмеялся, снял шляпу, и Айша заметила, что у него грязные светлые волосы, голубые глаза и круглое красивое лицо с правильными чертами. Вообще-то его следовало бы хорошенько выкупать в речке, но белые никогда не моются сами и не стирают так часто свою одежду, как ее соплеменники в «Каскадах». Вероятно, солнце здесь недостаточно жаркое. Флорус говорил, что европейцы грязны по натуре, но, может быть, жизнь в богатом арабском доме, где семья купалась каждый день, сделала его слишком капризным.

Она спросила:

— А что такое набор новобранцев?

— В Орлеане стоит полк драгун, у меня депеша для их капитана, ты пройдешь, не волнуйся. Моей сестре удалось, она вернулась домой с сорока ливрами, небольшим приданым.

— Как?

— Она вступила в армию в то же время, что и я. Надела мою одежду, и мы поехали в Обень, получили наши деньги, подписав документы, и, когда меня отослали за моей формой, она убежала, спряталась в скалах и снова напялила свои юбки. Никто не понял, что заплатил деньги просто так, пока она не ушла далеко.

— А какова жизнь в армии?

Он снова рассмеялся:

— Не место для тебя, если ты не хочешь спать по трое в кровати с нашими ребятами в бараке. Это неплохо, если у тебя совсем ничего нет, мы только что были в Савойе, охотясь за Мандрином. Мне это не очень понравилось. Наш глупый командир ничего не знал о горах. Все овернцы желали, чтобы он получил пулю в лоб, но он слишком дорожил своей шкурой.

— Кто это Мандрин?

— Иисус, да откуда ты? Из Испании? Мандрин контрабандист, он доставляет дешевую соль через границу в Пьемонте. В Савойе целые деревни работают на него. Вот почему наш капитан потерпел поражение. Он не знал, что другой полк делает деньги на контрабанде. Они жили, как короли, и следили за каждым нашим движением, отыскивая Мандрина, поэтому мы вернулись ни с чем. Вот как обстоят дела в армии. Если тебе чертовски не повезет, ты останешься бедным.

— Но ты должен иметь какое-то звание, раз тебя отправили с депешей.

— Я капрал.

Он прижал к груди свою треуголку и слегка поклонился Айше. Штык его длинного мушкета звякнул о ножны, и он ухмыльнулся, поняв, что выглядит жалко.

— Ты говоришь так, будто прибыла откуда-то с севера. Из Пикардии? Это наше следующее место назначения. Хочешь полежать со мной вон там на мешках?

— Нет, спасибо.

— Нет, спасибо. — Он расхохотался. — Ты редкая особа. Не спорю. Подождем до Орлеана. Я могу не объявляться в гарнизоне раньше утра.

Внизу, где спала Айша, их не было видно, но там, где они сидели, он не мог прикоснуться к ней. Еще бы! Ему не хотелось, чтобы заметили, как он обнимается с мальчишкой. Чтобы отвлечь капрала, Айша начала расспрашивать его о кампании против Мандрина. Его было легко разговорить, и он рассказал ей все в самых живописных подробностях. Его детство прошло в ужасающей нищете в деревне. Благодаря этому он стал практичным. Капрал бессердечно поведал Айше о самых ужасных схватках, в которых участвовал в Савойе. Его звали Альберт Озель, в армии он служил всего несколько месяцев, но уже прошел маршем через Орлеан, поэтому опознал неживые вехи, когда баржа приближалась к городу.

— Видишь тот форт в конце моста? Это Турель, он был в руках англичан, а также Огюстин и еще вон тот форт Сен-Жан-ле-Бланк, куда Жанна д’Арк прибыла, чтобы снять осаду Орлеана. Они сломали одну из арок, поэтому ей не удалось войти в город.

— Осада… Когда?

— О, несколько веков назад. Жанна д’Арк не знала до тех пор, пока не повернула, что была не на той стороне реки. Удивительно, не правда ли? В любом случае она прокралась к Шесси и послала свою армию назад в Блуа, чтобы та могла подойти другим путем.

— Она сняла осаду?

— Конечно, она была ранена и всякое такое, захватила английские форты у городской стены, а орлеанцы положили доски через арки и атаковали англичан с другой стороны. Теперь восьмого мая здесь праздник. Жаль, что мы пропустили его.

Город раскинулся вдоль берега реки, в глубине Айша видела линию старых стен, служивших оплотом во время осады. Альберт тоже смотрел на них, пока баржа подплывала к пристани.

— Здешний знаменитый пушкарь мастер Жан имел две пушки. Они назывались Рифлар и Антаржи, и он не подпускал близко ни одного англичанина. Однажды Жан притворился, что его убили, все плакали, выли и двигались со свечами по улицам. Англичане приободрились, а на следующий день Жан снова был на стене, посылая им горячие снаряды. Спектакль, а?

Баржа причалила, когда солнце садилось, и формальности проходили при угасающем свете. Айша вручила свои бумаги и сказала, что она здесь проездом. Она надеялась, что солдат уйдет, пока проверяют ее документы, но он терся возле нее.

— Рассказать тебе еще кое-что об осаде? Когда сюда прибыл английский генерал, один из офицеров доложил ему, что все прекрасно. Протянув руки, он произнес: «Милорд, это ваш город», — а сразу после этого пушечное ядро — пуф, и голова генерала слетела, как кочан капусты со стебля. Вот зрелище, а? «Милорд, здесь ваш город», — пуф. — Он расхохотался.

В Орлеане было два постоялых двора. Их держали овернцы, и Альберт направлялся в один из них рядом с площадью Мучеников. Он предполагал, что Айша пойдет с ним, но она понимала: куда разумнее сбежать от него. Между тем в окнах домов появился мягкий свет свечей и ламп, люди желали друг другу спокойной ночи и исчезали в дверях. Городские ворота с наступлением сумерек закрывали, поэтому Айша не могла ни покинуть Орлеан до утра, ни придумать, где безопасно провести ночь в этом странном городе.

Они добрались до церкви, которую Альберт назвал Сен-Поль.

— Множество пилигримов приходят сюда, направляясь к югу, чтобы увидеть черную мадонну.

— Черную?

— Мария, Матерь Божия, статуя, старая, ну ей сотни и сотни лет, у нее есть своя собственная часовня — Божия Матерь Чудесная.

Айша заглянула в открытый портик. Она никогда не была в церкви, потому что Лори всегда ругала миссионеров и их богов: Бога Отца, Святого Духа и все другие статуи.

Ее подруга Мерле, христианка, описала ей чудесные, вырезанные из дерева и раскрашенные скульптуры: Христос в человеческий рост, прибитый гвоздями к кресту, с кровоточащими руками и ногами, белолицую Божью Мать и ребенка с румяными щеками и глазами, полными жизни. Айша удивлялась, почему их священник никогда не говорил об этой черной Божьей Матери, которой поклоняются здесь, прямо в центре Франции.

— Я пойду посмотрю.

— Все вы, женщины, таковы, вам бы лишь посмотреть. Если не найдешь меня здесь, иди на постоялый двор.

Айша устремилась к церкви. Было темно. Витражи, окутанные дымкой, стали почти бесцветными, картины, изображенные на них, — неразличимыми. Каменные колонны высоко поднимались под черные своды нефа, и случайный голос или стук башмаков в конце здания внушал суеверный ужас.

Айша нашла ее. Перед ней горело гораздо больше свечей, чем где-либо еще, и жаркий воздух над ними колебался и поднимался. Через благоухающий от кадильниц воздух Мадонна пристально смотрела на молящихся. Одни молились стоя, другие — на коленях, как трое горожан у перил часовни, или замерли, как Айша. Взгляд Мадонны охватывал всех.

На коленях у мадонны сидел ее сын, с таким же строгим и вместе с тем детским выражением лица, как у нее. Эта Мадонна пережила столетия и могла пережить еще несколько. Ее сын чем-то напомнил Айше Жозефа. Их доставили сюда много веков назад, если Альберт не ошибался. Черное дерево, из которого вырезал их неизвестный мастер, вероятно, росло очень далеко отсюда. Мадонна была пленницей Франции, связанной золотом и огражденной множеством свечей. Сын намеревался осуществить свою цель, но глаза матери говорили, что еще рано. Глядя на ее лицо, необычайно стойкое, Айша размышляла, долго ли эта молчаливая тоска останется неутоленной.

Горожане что-то бормотали, но Айша не произнесла ни звука. Она отказалась произнести хоть слово перед этой таинственной фигурой. Наконец Айша отошла от горящих свечей и направилась к выходу, но как только ее взгляд оторвался от черной Мадонны, ужасные видения устремились на нее из темноты. Красные и золотые гончие, которые преследовали ее и Жозефа, кидались на Айшу с оскаленными зубами. Она видела Лори. Слезы текли по ее лицу, и она отворачивалась от Айши в дымной от свечей комнате. Закричав, Айша побежала вперед и ударилась о каменную колонну. Ошеломленная, она упала на колени. Перед ее мысленным взором появился хозяин в поле с горящим сахарным тростником, и она почувствовала безудержную ненависть. Задыхаясь и обливаясь потом, Айша корчилась на каменных плитах. С того момента, как пуля из мушкета убила Жозефа, Айша старалась сдерживать свои эмоции. Теперь преграды рухнули, даже месть не могла спасти ее сейчас. Прошлое обрушилось на Айшу, и она рухнула под его тяжестью.