История любви леди Элизабет

Глава 21

Они не пробыли в заполненном, шумном, освещенном свечами бальном зале и часа, как Александра с болью признала, что все предсказания Родди были безошибочны. Впервые, насколько она помнила, они с мужем не были окружены плотным кольцом друзей и знакомых и даже прихлебателей, ищущих милостей и покровительства Джордана. Сегодня вечером все избегали их. Друзья Таунсендов заблуждались, считая, что Джордан и Александра будут сильно раздосадованы, когда узнают правду об Элизабет Камерон, поэтому пытались вежливо смягчить неловкое положение, в которое те попали, просто притворяясь, будто не замечают присутствия супругов в обществе девушки, чья репутация скандально погибла во время их отсутствия. Как и все остальные в зале, они, не колеблясь, бросали острые взгляды на Элизабет каждый раз, когда могли это сделать, но незаметно для тех людей, с которыми она, очевидно, обманом завязала дружеские отношения. Стоя с краю танцевального зала, в центре которого кружились танцующие, и замечая насмешливые взгляды, устремленные на Элизабет, Александра терзалась от ярости и желания заплакать. Взглянув на подругу, делавшую героические усилия, чтобы улыбнуться ей, она почувствовала, как у нее сжалось горло от вины и сочувствия. Смех и шум были очень громкими, поэтому Алекс подалась вперед, чтобы расслышать, что говорила Элизабет.

– Если можно, – сказала Элизабет задыхающимся голосом, который не соответствовал ее улыбке, и Алекс стало ясно, что она сгорает от унижения, – я… я думаю, я пойду в комнату для отдыха и поправлю платье.

С ее платьем все было в порядке, и они обе это знали.

– Я пойду с тобой.

Элизабет покачала головой.

– Алекс, если ты не против… я бы хотела побыть одна хоть несколько минут. Это от шума, – храбро солгала она.

Элизабет пошла, высоко держа голову, пробираясь мимо шестисот гостей, которые или избегали ее взгляда, или отворачивались, смеясь и перешептываясь.

Тони, Джордан, герцогиня и Александра – все провожали ее взглядом, когда она грациозно поднималась по лестнице. Джордан заговорил первым, стараясь голосом не выдать своих чувств из опасения, что если он покажет, как возмущен всеми 600 гостями в бальном зале, то Александра утратит последние остатки самообладания, и слезы, сверкающие в ее глазах, побегут по разгоряченным щекам. Обняв жену за талию, он улыбнулся, глядя в ее наполненные слезами глаза, но заговорил быстро, потому что, когда Элизабет ушла, знакомые, которые держались в стороне, начали направляться к ним.

– Если это тебя утешит, дорогая, – сказал ей Джордан, – я думаю, что Элизабет Камерон – самая потрясающе храбрая молодая женщина. Не считая тебя.

– Спасибо. – Александра пыталась улыбнуться, но взгляд искал Элизабет, которая поднималась по изогнутой лестнице.

– Они пожалеют об этом, – ледяным тоном сказала герцогиня и в доказательство повернулась спиной к двум близким приятельницам, подходившим к ней.

Знакомые герцогини были единственными, кто сегодня присоединился к Таунсендам, потому что они были ее сверстниками и некоторые из них не знали, что Элизабет Камерон должна быть осмеяна, облита презрением и унижена.

Проглотив слезы, Алекс взглянула на мужа.

– По крайней мере, – попыталась она пошутить, – Элизабет не осталась без поклонников. Белхейвен вертится около нее.

– Потому что, – не подумав, сказал Джордан, – он у всех в черном списке, и никто не снизошел до того, чтобы с ним сплетничать об Элизабет, пока, – поправился он, наблюдая прищуренными глазами за двумя старыми щеголями, которые дергали Белхейвена за рукав, кивали в сторону уходящей Элизабет, а затем начали быстро говорить что-то.

Элизабет провела большую часть времени одна, стоя в маленькой темной гостиной, стараясь взять себя в руки. И здесь она услышала взволнованные голоса гостей, обсуждавших то, что в другое время вызвало бы у нее по крайней мере чувство изумления: Ян только что был объявлен наследником герцога Стэнхоупа. Элизабет ничего не почувствовала.

В состоянии всепоглощающего горя она больше не была способна что-либо чувствовать. Элизабет вспомнила все же голос Валери в саду давно-давно, когда та смотрела сквозь изгородь на Яна: «Говорят, он – незаконный внук герцога Стэнхоупа». Мысль мелькнула в мозгу Элизабет, бесцельная, бессмысленная. Когда ей больше ничего не оставалось делать, как вернуться в зал, она спустилась с галереи, пробираясь через толпу и избегая недоброжелательных взглядов, которые жгли ей кожу и заставляли сжиматься сердце. Несмотря на передышку, в голове у нее стучало от усилий сохранить самообладание; музыка, которую она раньше любила, ревела диссонирующе у нее в ушах, взрывы смеха и звуки разговоров гремели вокруг нее, и, заглушая шум, дворецкий, стоящий на верхней площадке лестницы, ведущей в бальный зал, выкрикивал имена вновь прибывших, как часовой отбивает время. Многие из имен, которые он называл, Элизабет помнила со времени своего дебюта, и каждое имя, она знала, означает еще одного человека, который сойдет с лестницы и узнает, усмехнувшись, что Элизабет Камерон здесь. Еще один голос повторит старую сплетню, еще одна пара ушей услышит ее, еще одна пара холодных глаз посмотрит в ее сторону.

Вспомнят высокомерие ее брата, отказавшего женихам два года назад, и укажут на то, что только сэр Фрэнсис возьмет ее теперь, и будут смеяться. В чем-то Элизабет не могла их винить. Она настолько была подавлена стыдом, что даже редкие лица, смотревшие на нее не с презрением и осуждением, а с сочувствием и недоумением, казались ей угрожающими.

Когда она приблизилась к Таунсендам, то заметила, что сэр Фрэнсис, одетый в нелепые розовые панталоны и желтый атласный камзол, что-то оживленно обсуждает с Алекс и герцогом Хоторном. Элизабет оглянулась, ища, куда бы спрятаться, пока он не уйдет, и вдруг узнала группу лиц, которых надеялась больше никогда не увидеть. Менее чем в двадцати футах от нее стоял виконт Мондевейл и смотрел на Элизабет, а с обеих сторон его окружали несколько мужчин и девушек, которых когда-то она называла подругами. Элизабет посмотрела прямо сквозь него, как бы не видя, изменила направление взгляда и вздрогнула от удивления, когда Мондевейл преградил ей путь к Алекс и ее мужу. И так как он был слишком близко, чтобы она могла обойти его, Элизабет ничего не оставалось, как остановиться. Виконт был очень красив, казался искренним и немного смущенным.

– Элизабет, – тихо сказал он, – вы выглядите еще прекраснее.

Это был последний человек на свете, от которого она могла ожидать жалости в своем положении, и Элизабет не знала, благодарна ли она или сердится на него, так как резкий отказ жениться на ней сильно повлиял тогда на всю ситуацию.

– Благодарю вас, милорд, – уклончиво ответила девушка.

– Я хотел сказать, – начал он снова, вглядываясь в ее спокойное лицо, – что я… я сожалею.

Это решило вопрос. С досадой Элизабет вздернула изящный подбородок на дюйм выше.

– О чем, сэр?

Мондевейл стоял так близко, что их рукава соприкоснулись, когда он поднял руку и затем опустил ее.

– О моей роли в том, что случилось с вами.

– Что я должна сказать на это? – спросила Элизабет, и она действительно не знала.

– На вашем месте, – сказал он с мрачной улыбкой, – думаю, я бы дал мне пощечину за запоздавшее извинение.

Капелька юмора вернулась к Элизабет, и, величественно кивнув головой, она сказала:

– Я бы очень этого хотела.

Удивительно, но восхищение в его глазах возросло. Когда виконт проявил желание побыть рядом с ней, Элизабет пришлось повернуться и представить его Таунсендам, с которыми, как она узнала, он уже был знаком. Когда мужчины обменивались любезностями, Элизабет с ужасом увидела, что Валери, возмущенная Мондевейлом, так быстро покинувшим ее, пошла за ним. Вместе с ней, двигаясь как единое целое, шли Пенелопа, Джорджина и все остальные, окружая испуганную Элизабет. Пытаясь ускользнуть от них и одновременно спасти Алекс от назойливого монолога и блуждающего взгляда сэра Фрэнсиса, Элизабет повернулась и пыталась заговорить с подругой, но сэра Фрэнсиса не так просто было заставить замолчать. Когда он, наконец, закончил свою историю, Валери уже подошла, и леди Камерон оказалась в ловушке. Пылая злобой, Валери, с презрением посмотрела на бледное лицо Элизабет и сказала:

– Вот это да, это же Элизабет Камерон! Мы, уж конечно, не ожидали встретить тебя в таком месте.

– Уверена, что нет, – сумела спокойно ответить Элизабет, но она начинала слабеть от напряжения.

– Нет, конечно, – с язвительным смехом сказала Джорджина.

Элизабет почувствовала, что задыхается, и комната поплыла вокруг нее. Весь вечер группа Таунсендов была изолированным островом; сейчас люди оборачивались, чтобы посмотреть, кто осмелился подойти к ним. Вальс достигал оглушительного крещендо; голоса звучали все громче; в нескольких ярдах от них все больше людей спускалось по лестнице; а дворецкий бесконечно монотонно повторял, перекрывая оглушительный шум.

«Граф и графиня Марсант!» – гремел его голос – «Граф Норрис!… Лорд Уиллсон!… Леди Миллисент Монтгомери!»

Валери и Джорджина с насмешкой смотрели на побелевшее лицо Элизабет, их слова не доходили до нее, оглушенной шумом и ритмичными выкриками дворецкого.

«Сэр Уилльям Фитцхью!… Лорд и леди Эндерли!»

Повернувшись спиной к источающим жгучую ненависть Валери и Джорджине, Элизабет прошептала прерывающимся голосом:

– Алекс, мне нехорошо!

Но Александра не могла расслышать ее, потому что сэр Фрэнсис снова забубнил что-то.

«Барон и баронесса Литтлфилд!… Сэр Генри Хардин!»

В отчаянии Элизабет повернулась к старой герцогине, чувствуя, что сейчас или закричит, или упадет в обморок, если не уйдет отсюда, не беспокоясь о том, что Валери и Джорджина и все остальные подумают, будто она сбежала от своего позора.

– Я должна уйти, – сказала она герцогине.

– «Граф Титгли!… Граф и графиня Ринделл!…»

Герцогиня подняла руку, чтобы ее друг замолчал, и наклонилась к Элизабет:

– Что ты сказала, Элизабет?

«Его светлость герцог Стэнхоуп!… Маркиз Кенсингтон!»

– Я сказала, – начала Элизабет, но герцогиня смотрела на лестницу, где стоял дворецкий, и ее лицо начало бледнеть. – Я хочу уйти! – воскликнула Элизабет, но странное молчание воцарилось в зале, и ее голос прозвучал неестественно громко.

Вместо того чтобы ответить на заявление Элизабет, герцогиня сделала то же, что и все остальные: смотрела, не отрываясь, на лестницу.

– Сегодня только этого не хватало, – сердито заметила старая женщина.

– П-простите? – спросила Элизабет.

– Ты падаешь в обморок? – грозно спросила герцогиня, отводя глаза от лестницы и пронзая Элизабет устрашающим взглядом.

– Нет, раньше нет, но сейчас мне в самом деле нехорошо.

За ее спиной Валери и Джорджина разразились смехом.

– Даже и не думай уходить, пока я не разрешу, – сказала коротко герцогиня, многозначительно взглянув на лорда Энтони Таунсенда, приятного скромного человека, который был кавалером, сопровождая сегодня Элизабет, и он сразу же взял девушку под локоть, поддерживая ее.