Дело привидений "Титаника"
![Дело привидений "Титаника"](/uploads/covers/2024-03-08/delo-prividenij-quottitanikaquot-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Сергей Смирнов
- Жанр: Исторический детектив
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Дело привидений "Титаника""
Отец был очень важен при встрече, чинно со мною троекратно расцеловался, а потом сдержанно поглядел вокруг и сказал:
— Горжусь... хоть и заслуги не имею.
Сам он оделся строго, совсем по-европейски. Был в сером твиде и с бриллиантовой заколкой на галстуке.
Всем своим видом он показывал, что окончательно собрался со своими мыслями, все обдумал и пришел теперь именно делать дела.
Признаюсь, я волновался не меньше, чем накануне, перед встречей с ним... и приготовился к любой развязке.
Конечно, отец был сильнее меня. С его совершенно окончательными решениями я уже ничего поделать не мог. Семья его, разумеется, ничего не знала, а он уже знал будущее досконально: и какой капитал внесет в дело, и какую часть наследства оставит за мной, и то, когда поедет в Америку, и то, главное, — на чем.
Когда и я узнал на чем, признаюсь, как ни готовился к причудам, а так и разинул рот.
Про «Титаник», плывя в Россию, я уже был наслышан и неплохо осведомлен. Я сказал отцу, что каюты первого класса стоят больше четырех тысяч долларов и что вместо пары таких билетов в кармане можно было бы открыть свой автомобильный конвейер, как у самого Форда.
— Плевать нам на Форда, — отрезал отец и грохнул ладонью по столу. — Откроем два конвейера. На все хватит. Я еще не прожился, как некоторые, братец ты мой... Будет «Титаник» — и молчи. Вот скажу тебе, слушай. Я виноват перед тобой кругом, и вдоль, и поперек, и по радиусу, и по всему диаметру. Ну, пеплом голову посыпать не стану... А только дай ты мне один раз доставить удовольствие и тебе, и себе. Был бы ты еще барчуком, так посадил бы тебя на карусель... А тут будет тебе и мне «Титаник». Потом вспомним оба, не пожалеешь.
Оказывается, у него уже был готов целый заговор. План был таков. Отец берет с собой в это грандиозное плавание все свое семейство, ну и, разумеется, ошеломляет их всякими чудесами... а уж потом будет последний и главный сюрприз. Обо мне он до определенного часа никому из своих ничего не скажет, и я должен буду ехать как бы инкогнито, за несколько кают в стороне.
— Вот это будет бал-маскарад! Хоть Жюлю Верну роман закажи! — уже воодушевившись и побагровев, решительно обещал отец. — Рано этот придумщик помер.
Финалом этого грандиозного путешествия он замыслил истинно библейскую сцену. Он уже в совершенной ясности видел в своем воображении картину, как внезапно нагрянет к матушке, бросится перед ней на колени с покаянием, а потом сразу отбудет в туманное далеко, «потому что судьбу уж не согнешь, засохла...»
На возможные трудности с билетами он тоже махнул рукой:
— Сейчас телеграфируем хозяевам. Мол, должен быть у них на борту представитель древнего княжеского рода из земли русов, а то не ковчег у них будет, а просто баржа грузовая. Скажешь, я для рекламы их дела не сгожусь?..
Тут я признал, что отец в самом деле, хоть и представитель каких-то древностей, но умеет мыслить по-современному.
И знаете, как потом он весь кипел от негодования, когда ему не досталась каюта-«люкс» из тех, что на самой верхней палубе! Но это я уже забежал вперед.
Хотя, наверно, «забежать» уже давно пора...
Мой «гость» неторопливо достал часы и открыл крышку.
— О! Торопиться надо. Я заказывал полчаса, время — деньги, — проговорил он, спрятал часы таким же уверенным, спокойным движением и продолжил: — Итак, действие второе... или даже третье, смотря от чего считать... Мы на «Титанике». Циклопическая машина. Разумеется, чудо света. Отец со всем семейством и в придачу со своим личным секретарем. Знаете, как он называл его?.. «Канцлером». «Мой канцлер». Ну, разумеется, отец убедил меня, что «канцлер» ему необходим для оформления всех дел и что он потом будет вести всю деловую переписку и прочее, прочее. Отец даже пытался убедить меня, что этот «канцлер» уже не раз спасал его от разорения и от всяких сомнительных предприятий, что он очень верно различает мошенников и вообще он «светлая голова во всяком капитализме». Ну и разумеется, чтобы я на такие слова не думал обижаться.
«Канцлер» мне, однако, сразу не понравился, хотя я мог разглядывать его только издали... Ну, иногда в коридоре проходил мимо него вплотную. Не понравился именно потому, что на вид и вправду был всем хорош. Такой высокий брюнет, повыше меня, идеально выбритый, какой-то весь сверкающий, в лоске, в общем, джентльмен... Не понравился и тем, что по всему было видно, что «светлая голова». Взгляд ясный, уверенный, кисти продолговатые, но явно крепкие — по тому, как держал трость, как брал чашку или бокал со стола. Дамы глядели и на отца, и на него... Отец, по-моему, думал, что смотрят так долго — значит, на него одного. А сам этот «канцлер» смотрел на отца со снисходительностью. Как на дряхлеющего льва, знаете ли... Тут как будто и гордость есть, что — при царе зверей, и другая гордость — что, мол, силенки у царя уже не те, а своих мы при нем не покажем... И с женой отца он переглядывался так, что я, стоя и вдалеке от них, весь деревенел... Отец жил в облаке благодушия, различал вокруг себя разве что египетские пирамиды и дирижабли. Никаких намеков он никогда не понимал.
В общем, новая супруга моего отца мне тоже не понравилась. Впрочем, это и так вполне естественно. Но здесь, заметьте, было чем гальванизировать мое предубеждение. Она была невысокой, ниже моей матушки... и вообще какой-то бесцветной. Она казалась слишком покорной отцу. Ее движения были очень неторопливы, голос тихий. Взгляд немного смутный. Посмотришь, так сначала скажешь — стыдливый, а приглядишься — как будто усталый, сонный. Она одевалась и ходила в своих драгоценностях с таким видом, словно никому себя не хотела показать, хотя повод для того был исключительный. Улыбалась она как-то очень незаметно и тоже — стыдливо... Возможно, все это были ее бесспорные достоинства... Так вот, отец у них был как впередсмотрящий, а они так тихонько, низом, переглядывались между собою и явно понимали друг друга без всяких слов.
Зато сестренка моя была прелесть. Волосы золотистые, густые. Прямо зайчик солнечный по кораблю летал... Я с удовольствием находил в ней гораздо больше отцовских черт, чем материнских. Мне казалось, что она, конечно, «на моей стороне»... Причем заметьте, стоило ей расшалиться, как мать тут же обращалась не к своему мужу, а к «канцлеру». Она только называла его по имени, говорила: «Поль» — и тот сразу находил, как управиться с девчонкой. Подхватит под локоть или за талию, что-то с улыбочкой скажет, и, знаете, девчушка сразу захохочет и тут же затихнет и перестанет носиться. Похоже, она слушалась «канцлера» больше, чем родного отца. Хотя отец попросту не замечал этих шалостей... всех, вместе взятых.
Я догадывался, что его теперь больше всего занимает наша с ним общая тайна. Он наслаждался той минутой, когда мог издали подмигнуть мне, сделать какой-нибудь тайный знак наподобие масонского. Я при этом обычно улыбался куда-нибудь в сторону, улыбался небесам и бескрайнему океану...
Отец на этом циклопическом корабле был сам по себе очень заметной фигурой. Хоть он был одет так же, как все высшее общество, а все равно ходил среди американцев, будто средневековый рыцарь в латах... или, вернее, древний князь в кафтане. Даже капитан, когда проходил, здоровался с ним как-то особо... с удивлением на лице. Впрочем, это неважно...
Так вот. Все это... как бы сказать?.. вся эта таинственная идиллия продолжалась первые два дня плавания. Время на корабле течет медленней, чем в обычной жизни... Вдруг на них на всех нашла туча. Что-то случилось. Жена отца и его «канцлер» начали вдруг горячо перешептываться, как только оказывались в стороне отца... говорили оба без остановки... морщили лбы... У отца тоже, я заметил, появились на лбу морщины, и брови как-то грозно сошлись... а на губах у него появилась растерянная такая, виноватая улыбка. Он поначалу даже начал отворачиваться от меня. Дочка стала часто дергать его за рукав, а он оставался неподвижной горой.
Я подумал, что дело плохо, что отец проговорился, причем проговорился как-нибудь совсем нелепо и всех напугал тем, о чем вообще нельзя было никак намекать: разделом наследства. Я весь день делал ему знаки, порой очень рискованные, и наконец мы нарушили правила игры и сошлись наверху, на открытой палубе. Похоже, отец сам выразил своей супруге желание погулять в уединении, а она, видимо, с радостью согласилась. Мы встали у борта, шагах в трех друг от друга, как незнакомые, знаете ли, джентльмены, любующиеся общей картиной бескрайней, мерно волнующейся стихии... Внизу, я думаю, тем временем вызревал заговор...
Я спросил отца прямо.
— Ну, главного-то фокуса они не знают, братец ты мой, — виноватым, но, однако, уверенным голосом ответил он. — Не беспокойся. Я просто готовлю их издали. Так ли — эдак ли, а все равно им пришлось бы померехлюндиться. Пусть начнут здесь, скорее проветрятся. Обстановка подходящая. Деться некуда. Не за борт же прыгать.
Я не высказал отцу никаких тревог, а просто повернулся к нему и все свои опасения, как мог, выразил одним взглядом.
— Ты о наследстве?.. — усмехнулся он, этой усмешкой тоже показывая всю пустячность события. — Не бери в голову. Чепуха. Кто мы с тобой, братец ты мой?.. Подумай и успокойся. Чей верх, того и воля.
Не то, чтобы я успокоился, но решил терпеть и готовиться к издержкам.
И вот наступил тот роковой вечер.
Я заметил, что они стали часто оставлять девочку в своей каюте, а сами — переходить в каюту «канцлера», видимо, для того, чтобы вести напряженные переговоры. В тот вечер они спустились к себе из «Парижского кафе» не позднее девяти и поступили так же: уложили дочку и сразу перешли в другую каюту.
Признаюсь вам, я после разговора с отцом устроил за ними настоящую слежку. По примеру Шерлока Холмса, я напрягал свою мысль, испытывал свою наблюдательность, старался определить положение дел и все замыслы этих моих «оппонентов» по выражениям лиц, по походке, по жестам... Как я хотел, чтобы до меня донеслось хоть бы одно слово из их разговоров... Я ни с кем не играл в карты или в сквош, не шатался по буфетам. Слежка была хорошим лекарством и от душевной тревоги, и от скуки. Мой слух был очень напряжен.
И вот, оставшись в своей каюте, я за чтением какого-то журнальчика, услышал дверной стук. Невольно я вскочил на ноги и выглянул наружу... Я не ошибся. Отец и «канцлер», очень тепло одетые, уходили по коридору в сторону лестницы.
В течение дня они уже не раз оставались наедине, что-то оживленно обсуждая. Именно в такие минуты я старался подобраться к ним как можно ближе, встать с подветренной стороны, придумывал всякие хитрости. Однако филерство мне не удавалось...
И тут я опять не вытерпел. Я собрался, как в горячке, и устремился за ними.
Наверху стоял уже очень крепкий холод. У меня даже дыхание перехватило... Все фонари были окружены мутным ореолом и напоминали огни святого Эльма. Отец заглянул в курительный салон, но там все еще веселилась большая компания американцев. Кажется, они играли в бридж. Отцу эта обстановка не понравилась, они пошли дальше, но зайти в зимний сад почему-то не захотели, а как будто решили обсудить дела на холоде... на ясную голову. Они пошли дальше, на самый угол палубы.