Плохие люди

* * *

«Дырявое ведро» оказалось ближе, чем говорил стенолаз. Три дюжины шагов — и нужный поворот. А потом еще дюжину, и широкая дверь, над которой болтаются на холодном предзимнем ветру два ведра. Действительно, дырявых.

— Нахрена повесили так высоко? — задрал голову Бертран.

— Чтобы никакие стенолазы не сперли на опохмелку, ведра, они тоже грошики стоят, пусть и дырявые, — ткнул Дудочник локтем Анри. Тот дернулся, чуть ли не подпрыгнул.

— Что? Где?

Бертран то и дело поглядывал на Быстрого. Стенолаз, несмотря на всю бодрость, по-прежнему был сам не свой. Глаза бегали по окружающим, а мыслями стенолаз был где-то совсем далеко — даже не слышал, когда ему в шутку вина предложили.

— Ты ничего не хочешь нам рассказать, Анри? — не выдержал Суи.

— А? Нет, ты о чем? — побледнел Быстрый.

Фэйри раскрыл было рот, но промолчал. Только посмотрел на напарника с некоторым недоумением.

— Ну хрен с тобой, — пожал плечами Бертран, — сядем на месте, расскажешь. Наверное, придумал, как наши денежки в рост определить?

Анри закивал с готовностью.

«Дырявое ведро» местом оказалось почти безлюдным — с полдюжины посетителей сидело по углам. Оно и не удивительно, даже до полудня еще далеко. Все в делах, заботах и работах. Только вольные и удачливые могут себе позволить напиваться в такую рань.

— С утра принял, весь день в порядке, — потер ладони Дудочник, хищно оскалился.

Компания все так же дружно подошла к стойке.

Кабатчик вынырнул из-под толстой дубовой доски, вытертой тысячами рукавов, уставился.

— Нам бы… — Бертран замер, почувствовав затылком чужой взгляд.

Суи оглянулся. Сердце громко застучало. В ушах заколотило набатом. Колени стали, будто из песка, ноги задрожали.

— И снова здравствуй, Бертран ди Суи, родом из Суры.

В глотке мигом пересохло. Суи попытался было что-то сказать, но выходило одно лишь кваканье. Жалкое и недостойное.

За спиной нерукотворным памятником возвышался его старый знакомый. Окутанный запахом дорогого мыла и чистой новой одежды. Стоял и добродушно улыбался.

Посетители, до того мирно сидевшие за столами, выстроились полукольцом, окружив хлопающую глазами компанию. И у каждого в руках было что-то твердое и острое. То, чем удобно убивать, протыкая и разрубая живую плоть. Бертран троих даже узнал — память о страшном подвале так и не выветрилась. Очень сильно заболел отсутствующий мизинец, который вроде бы уже подзажил и не беспокоил хозяина. Затем острая боль перекинулась на остальные пальцы.

Еще трое вышли из кухни, встали, перекрыв второй выход.

— Милостивый мессир Мармот!

Анри кинулся в ноги пришельцу, упал на колени, прополз последние два-три локтя. С размаху ткнулся лбом, чуть не проломив от усердия доски:

- Как и договаривались, милостивый мессир! Я их привел! Всех, кто остался! И этого, этого! — Быстрый, не поворачиваясь, тыкал рукой за спину. — Тоже!

Как Бертран догадался, тыкал бывший товарищ как раз в его сторону.

— Встань, дорогой друг, — кротко улыбнулся Мармот, — я и сам вижу, что ты выполнил мою маленькую просьбу. И сделал так, что мы снова встретились с моим еще более дорогим и любезным сердцу другом!

— Давно не виделись, — набычился Бертран.

Первый, самый жуткий страх прошел. Но ему по-прежнему было очень страшно. Слишком много врагов, слишком они вооружены, слишком внезапное предательство, все, чего не коснись — слишком!

— Не скажу, что я тебя старательно искал, — кивнул Мармот, — обойдемся без недостойной лжи. Но раз уж сложилось…

Криминальмаэстро внимательно посмотрел на дрожащего Анри. Стенолаз по-прежнему боялся обернуться, страшась встретиться глазами с компанией. Особенно с Фэйри.

—… что у нас нашелся общий знакомый. Который решил, что ему надоело бегать по лесам и вонючим норам, когда можно культурно работать в приличном месте. Правда, я удивлен, что он не посвятил в свои планы своего близкого товарища, ведь так?

Фэйри гневно прорычал что-то ругательное.

— Вижу, не посвятил, — удовлетворенно кивнул Мармот. — И мы с вами стали свидетелями неправды всех народных мудростей. Ведь как говорят, «стенолаз стенолазу глаз не выклюет»?

— «Кирпич на голову не уронит», — хрипло поправил злодея Фэйри.

— Или так. В главном, я все равно прав, — поморщился Мармот, — не придирайся к деталям. Впрочем, если вам станет от этого легче… — Криминальмаэстро внимательно посмотрел на белобрысого стенолаза и неуловимо быстрым движением ударил Анри в висок.

Быстрый молча повалился на пол, скорчился, мелко суча ногами. Под судорожно прижатыми к голове ладонями расплывалось пятно, почти не заметное на одежде.

— Таилис предателям не платит, — высокопарно пояснил Мармот. Наклонился к убитому, вытер о плечо стилет, похожий на трехгранное шило. — Предавший один раз не побрезгует сделать это снова. А это ваш Жумарчик, или как вы там его звали… Тьфу, короче говоря! Впрочем, не будем о героях, поговорим о дряни!

Фэйри дернулся было, но сдержался. Лишь сплюнул.

— Ну так что? — улыбнулся мессир, — вас сразу убивать или поболтаем сперва?

— Лучше, конечно, помучиться, — скривился в ответ Бертран. — Опять же, глядишь, до чего-нибудь и договоримся. Помнится, прошлый раз, я что-то такое слышал о начале прекрасной дружбы.

— Шутить ты не разучился — кивнул Мармот, — и это хорошо! Правда, похоже, не научился думать. Таилис — наша корова. И мы ее доим. Вы же тыкаетесь, как новорожденные свинята, слепыми пятачками, и постоянно натыкаетесь на что-то, что вам, уебкам, кажется выменем. Но вы ошибаетесь. Что же насчет дружбы… Ну вот сам рассуди здраво. Ты бы стал вести дела с бешеной крысой? С мелкой, гадкой крысой? Которая только и делает, что кидается на всех подряд?

— У меня нет гадкого розового хвоста, — мрачно проговорил Бертран. — И усы не растут.

Хохотнул не только Мармот. Даже его компания головорезов заухмылялась.

— Все же есть в тебе что-то такое, что не дает мне убить тебя сразу! Интересно, что же?

Мессир склонил голову на плечо, внимательно рассматривая Бертрана.

— Моя красота вряд ли вас привлекает, — прищурился Суи, — вы-то, мужчина видный, хоть и водитесь порой со всякими мокрожопыми пидорасами. Поэтому, наверное, мои искрометные шутки.

— Они самые, — кивнул Мармот, — они самые. Выкладывай добычу, малыш, и тогда вас убьют быстро.

Бертран сунул руку за пазуху.

— И не думай кидаться ножами, — подмигнул криминальмаэстро, — мы же взрослые люди, хоть у тебя еще даже усы не растут.

Суи улыбнулся и, выхватив кошель, швырнул его в стену. Глухо звякнуло.

— А теперь второй, — подбодрил мессир, — я же знаю твои гнусные привычки.

— Сссука, — прошипел Фэйри.

— А кто будет шипеть, — не поворачиваясь, прокомментировал Мармот. — Тот будет мне эти кошели в зубах с пола тащить. Потому что без пальцев только зубы и остаются в качестве полезного инструмента.

Бертран снова запустил руку под хубон, нашаривая кожу кошеля. В голове было пусто и звонко. Как ни крути, а выходило, что настала пора умирать.

Суи бросил косой взгляд на Дудочника. Тот стоял замерший, будто статуя. Лишь дергался правый глаз, да подрагивала рука у пояса.

Интересно, а справится ли отставной егерь хотя бы с двумя? Себе Бертран самокритично оставлял одного подранка. Нож против короткого копья с наконечником, больше подходящим мечу — совсем не выгодное дельце.

— Стража!

Дверь в «Ведро» вдруг распахнулась, и в кабак влетел растрепанный мальчишка.

— Стража! Сюда идут!

Мармот нахмурился, начал поворачиваться… И ему в висок грянул второй кошель. Мессир всплеснул руками и начал валиться на убитого Анри…

И все завертелось!

Бертран сиганул за стойку, ударив кабатчика ногами в грудь. Кувыркнулся, уходя от удара — мече-копье свистнуло над головой, чуть не отрубив макушку. По пути пластанул ножом кабатчика — кровь так и брызнула. Куда попал — не видно, да и ладно! Подхватил падающее копье, метнул в тех, кто сгрудился над телом поверженного командира.

Фэйри жахнул кулаком одного из громил, преграждавших вход в кухню, вбив нос в череп — только хруст пошел. Плечом ударил второго, замахнувшегося на Суи, уронил в полки. Те посыпались, заваливая поверженного бутылками. Запахло крепким бухлом.

Дудочник, будто свихнувшийся дятел, двумя ножами одновременно, колол третьего врага. Раз за разом вгоняя клинки в мертвеца, который даже упасть не успевал.

— Уходим! — проорал Бертран, первым кидаясь в дверь. Следом прогрохотал Фэйри, снеся по дороге очередные полки.

Кухня оказалась небольшой, но плотно заставленной. Хуже некоторых буреломов! Переломаться можно влегкую! Пропустив товарищей, Бертран опрокинул жаровню, уронил подтекающий бочонок масла…

Выскочив наружу, компания припустила изо всех сил. Вперед вырвался Дудочник — егерь знал дорогу. Дыхания на разговоры не хватало, поэтому он только махал руками.

Бертран пытался прикинуть, где они пробегают, но вскоре сбился. Дворы, заборы, сараи, ручьи, горы мусора, кусты, огороды…

Прихотливая дорога привела их к могучему высокотравью вдоль сточного ручья. Кислица, хорошо растущая там, где похуже, вымахала почти в два человеческих роста. И росла густо, будто щетина на кабаньем хребте. С превеликим трудом просочившись сквозь плотные заросли толстых (ладонью не охватить!) стволиков, компания, выбравшись на крохотную лысинку, попадала без сил.

В нос ударила лютая вонь. Да такая, что слезы брызнули!

— Тут… пере…сидим… — в три захода проговорил Дудочник. — Ночью… Уйдем…

— По этому⁈ — в ужасе дернулся Бертран.

Стена кислицы была непрошибаема, но все видели ручей, по которому стекала большая часть нечистот города. Густая, как масло, вода, наверное, уже и не совсем водой была…

— Там же решетка, — немного отдышавшись, проговорил Фэйри.

— Она… всего… на пару… ладоней… в воду, — прохрипел егерь, — поднырнем…

— Да ну нахуй, — выдохнул Бертран.

А потом вспомнил, как мелко дергались ноги убитого Анри, как торчал распухший язык повешенного Латки. Вспомнил глаза Мармота, кажущиеся бесцветными, словно подернутыми болотной тиной. И решил, что если это ведет к спасению, то он не просто поднырнет, но еще и глаза будет держать открытыми!