История Самурайской Земли

Кроме подарков, подносившихся сёгуну во время визитов Эдо, голландцы должны были одаривать и власти в Нагасаки. Японцы поставляли на о-в Дэдзима не только воду, продукты повседневные товары, но и проституток. На мосту была надпись «Только для проституток, вход для других женщин воспрещен».

Такое маленькое послабление было сделано, чтобы скрасить голландцам одиночество — им не разрешалось приезжать в Японию с женами. Проституток поставляли те же торговцы, что снабжали остров продовольствием. Они приходили в сопровождении молоденьких служанок. Содержать девушку можно было долго год или несколько лет, — но не менее трех дней. Кроме платы за услуги, в это время голландец должен был полностью ее содержать, дарить ей шелковые платья, шляпы, пояса и т. д.

В XVIII в. голландцам разрешили посещать веселые кварталы в Нагасаки в районе Маруяма. Но и здесь их подвергли дискриминации: они платили 65 моммэ серебром, тогда как китайские торговцы — только 5 моммэ.

Если рождался ребенок, то японке разрешалось жить в доме его отца в качестве кормилицы, но ребенок считался японцем. Уже с самого раннего возраста он подвергался таким же ограничениям, как и другие японцы, имевшие сношения с иностранцами. Детям предоставлялась одна маленькая поблажка — их голландским отцам разрешалось встречаться с ними в строго установленное время. Кроме того, их отцы могли оказывать им материальную поддержку и заботиться об их образовании. Часто отцы помогали своим взрослым сыновьям занять какую-либо должность в Нагасаки или в другом месте Жизнь на острове, который был примерно в 120 м в длину, 75 м в ширину и возвышался над уровнем моря на 1–2 м, давала мало поводов для радостей; можно сказать, она была довольно суровой. Совершенно очевидно, что голландцев удерживали там только экономические интересы и удерживали их в Японии. Наибольшие доходы от торговли с Японией они получали в 1638–1641 гг. Но даже когда голландская торговля переживала периоды упадка, они не теряли надежду на улучшение и стойко переносили все ограничения и унижения, аккуратно подчиняясь условиям многочисленных указаний японской стороны. Голландцы стойко выносили еще одну обязанность — ежегодные поездки к сёгуну в Эдо. Впрочем, для голландцев ежегодные поездки в Эдо были единственной возможностью узнать что-либо о Японии, увидеть страну вне пределов Нагасаки, а местным жителям предоставлялась возможность узнать об иностранцах, проживавших в их стране. Благодаря немцу Э.Кемпферу, который служил в фактории в качестве врача и в 1691 и 1692 годах сопровождал голландского резидента в Эдо, мы имеем интересные сведения о Японии тех лет и описание церемоний, которыми сопровождалось представление сёгуну.

К поездке готовились заранее. Бугё Нагасаки решал вопрос о подарках, и если, по его мнению, они не соответствовали этому торжественному случаю, их следовало заменить. Переводчики и официальные лица назначались властями Нагасаки. В состав миссии включались также полицейские чиновники-мэцукэ.

Нанимались лошади и носильщики. Необходимо было взять с собой все, что могло потребоваться в пути — столы, стулья, вино, сыр и другие западные продукты.

Путешествие обычно длилось 90 дней — сначала по воде на лодках, потом по основному тракту в Эдо. Каждую ночь путешественники останавливались на ночлег в гостинице или в доме местного чиновника. Во время пути голландцам не разрешалось осматривать достопримечательности и отклоняться от маршрута. В Эдо голландцы проводили две–три недели. Они останавливались в доме, который сёгунат предоставил для официальных лиц, приезжавших из Нагасаки, поэтому он назывался Нагасакия; находился он на Нихомбаси, в центре города. Гулять свободно по Эдо голландцам не разрешалось. Но зато в Нагасакия приходили японцы, которые интересовались медициной и астрономией. Все посетители должны были иметь официальное разрешение от бакуфу, но на деле голландцы жаловались на большое число любопытных, которые приходили в дом в любое время дня и ночи. Голландцы часто были не в состоянии ответить на вопросы японцев, многие из которых ставили их в тупик. Кроме того, следует учитывать и уровень переводчиков, знания которых ограничивались торговой и бытовой лексикой.

В назначенный для посещения сёгуна день подарки отправлялись на проверку. Затем голландская миссия торжественно прибывала в сёгунский замок. Поскольку только даймё̄ имели право быть допущенными к сёгуну, аудиенции удостаивался лишь глава фактории, которому был пожалован статус даймё̄, что рассматривалось как величайшая милость по отношению к иностранцам.

Вот как описывает Э.Кемпфер визит в Эдо, участником которого он был:

«Мы ожидали, стоя, в течение часа, пока император (так Кемпфер ошибочно называет сёгуна Токугава Цунаёси) — займет свое место в зале для аудиенции. Затем вошел Сино-гами с двумя своими помощниками и провел нашего начальника пред императорские очи, нас же оставили ждать. Как только начальник наш вошел в зал, раздался громкий крик „Голланда-капитан”, что было знаком подойти ближе и нижайше поклониться. В соответствии с указанием он полз на коленях, опираясь о пол руками, к отведенному для него месту, между подарками, разложенными в надлежащем порядке, и возвышением, на котором восседал император. Затем, не поднимаясь с колен, он поклонился так низко, что коснулся лбом пола, и в той же позе должен был пятиться назад, словно краб, так и не вымолвив ни единого слова».

Спустя несколько часов голландцы вновь были вызваны в замок. Сёгун и его ближайшее окружение сидели, скрытые решетками, сделанными из тростника. Они был накрыты шелком, однако между полотнищами были оставлены большие щели, что позволяло наблюда ть за голландцами. С точки зрения иностранцев, им задавали «наглые и нелепые вопросы». Их спрашивали о возрасте, заставили каждого написать свое имя на листе бумаги. Потом главу фактории спрашивали, каково расстояние от Голландии до Батавии и от Батавии до Нагасаки, кто обладает большей властью — глава Ост-Индской компании или «государь» Голландии. Самого Э.Кемпфера спрашивали, какие болезни представляют наибольшую опасность — внутренние или наружные, и что труднее вылечить; как он лечит раковые опухоли и внутренние нарывы. А вот его записи о поездках в Эдо в следующем, 1692 г.:

«После выполнения всех положенных церемоний, император приказал нам сесть прямо, снять наши плащи, назвать имена и возраст, встать, походить, повернуться кругом, спеть песни, поприветствовать друг друга, рассердиться, побеседовать любезно как будто отец с сыном, продемонстрировать как два друга или муж и жена здороваются или прощаются друг с другом, изобразить игру с детьми, поносить их на руках, словом показать множество других вещей… Затем нас заставили поцеловать друг друга, как это делают муж и жена».

Несмотря на унизительный характер визитов, возможность видеть сёгуна и вручать ему подарки следует рассматривать как большую привилегию, которой никогда не удостаивались японские купцы, занимавшие самую низшую ступень социальной лестницы. Кстати, тот же Э. Кемпфер признавал, что не лучший прием оказывался и знатным даймё̄. Кроме того, голландцы тоже поручали подарки от сёгуна и чиновников. Так, в апреле 1692 г. сёгун подарил им 30 «платьев» (кимоно?), ро̄дзю̄ и другие чиновники также подарили им одежду. Кроме того, восприятие голландцами церемонии аудиенции как «унизительной» во многом объяснялось коренным отличием японского этикета от европейского. Но всяком случае, их согласие подчиняться местным обычаям, мне всякого сомнения, и обеспечило им столь длительное сотрудничество с сёгунатом.

Подобные шутовские представления прекратились лишь в конце XVIII в., когда ежегодные миссии в Эдо приобрели более формальный характер. После 1790 г. миссия приезжала раз в четыре года, однако, следует отметить, что и объем торговли тогда резко сократился.

Количество голландских судов, доставлявших в Японию шелк, пряности и другие редкие для Японии товары, которые закупались в Китае и Юго-Восточной Азии, постепенно уменьшилось. В 1609–1709 гг. Нагасаки посетило 480 голландских судов, а за последующее столетие (1709–1809) — всего только 70.

Сокращался и объем торговли. Первоначально голландцы, как, в свое время, и португальцы, получали плату за товары серебром. Со второй половины XVI в. и на протяжении всего XVII в. в Япония добывалось больше серебра, чем в любой другой азиатской стране. Вывозилось из Японии и золото. Но постепенно на первое место вышла медь. В XVIII в. на амстердамском рынке японская медь выполняла важную роль в торговых сделках.

Если в начале XVII в. внешняя торговля осуществлялась в небывалых масштабах, то в XVIII в. наблюдалось ее резкое сокращение. Так, в 1622 г. голландцы завезли в Японию товаров на сумму в 4 579 878 кан серебром, то в 1729 г. — 1 477 757 кан, а 1789 г. — 593 859 кан. В привозных товарах преобладали шелк сырец и сахар, но постепенно японцы сами начали производить эти товары, что позволило сократить их импорт. В 30-е годы XIX века Япония полностью прекратила завоз сахара.

Политику закрытия внутреннего рынка для иностранных товаров можно рассматривать как дальнейшее развитие политики изоляции страны. Но она преследовала и цель сохранить природные ресурсы и создать условия для развития собственного производства. Поэтому политика ограничения масштабов внешней торговли проводилась бакуфу вполне осмысленно. Однако голландцы, несмотря на ухудшение дел, не ушли из Японии. Свою монополию на торговлю им удалось сохранить до 1854 г.

Продолжение следует…