Разлом: Корпорации добра

* * *

— Как я и сказал, группа Глефа погибла. Наши разведчики завалили бойцов корпоратов, совершивших это нападение, но ребята уже были мертвы. Противники разрядились в капсулы, уничтожив их реальные тела. Капсулы тоже пришли в негодность, так что мы заложили взрывчатку и уничтожили базу, чтобы даже остатков v-капсул для восстановления не осталось, — сказал Шестерня.

Он подошел к нам сразу после того, как мы вышли из разлома, и сообщил эти неприятные известия. Когда корпоратам кто-то слил месторасположение всех бункеров, и произошло нападение, лишь одна группа не выходила на связь — группа Глефа. Тогда Шестерня послал разведчиков, и, собственно, сейчас нам и сообщил о ее результатах. Я откинулся на спинку дивана, сделал глоток прохладного пива.

— Печальная новость. И много людей в группе было? — спросила Ласка.

— Пятеро. Изначально капсул и пользователей было двадцать, теперь только пятнадцать. Остальные из гильдии, пока используют обычные капсулы. Но главное не это, а то, что нам нужно выручать Вишню. Мы уже знаем, где ее держат, и даже изучили план здания. Но у нас не хватает людей. ЧВК мы не сможем использовать, так как ее держат в центре супергорода. И убраться оттуда незаметно — не получится.

Он замолчал и отвел взгляд. Пальцы Шестерни нервно пробарабанили по столу.

— Мне не хочется это говорить… точнее просить вас…

— Хочешь, чтобы мы пошли с вами? — спросила Ласка.

— Да. Я боюсь, что нам не хватит сил и нужна будет любая помощь. Даже тридцатиуровневых.

— Мы уже пятьдесят восьмые, — сказал я.

— Что? — удивленно спросил он.

На несколько секунд повисло молчание. Шестерня порывался что-то сказать, но так и не смог произнести и слова, только сидел с открытым ртом.

— И мы поможем вам, хотя бы потому, что вы помогли нам, — сказала Ласка. — Мы все в одной лодке, так что и будем выгребать вместе. Только посвятите нас в детали плана и дайте несколько часов поспать.

Шестерня вышел из ступора, в левом — еще живом — глазу мелькнул огонек задора.

— Ну конечно! Вы ребята — просто нечто! Не устаю поражаться вам, надо же, двадцать восемь уровней за один день подняли!

Он отхлебнул из железной банки и, со стуком поставив ее на стол, начал объяснять детали предстоящего.

Спустя десять минут он покинул нас. Свет в помещении ослаб, так что все погрузилось в полумрак. Не только мы, но и остальные бойцы, которым предстоит выход, тоже нуждаются в небольшом отдыхе.

Мы разложили диван и, накрывшись одеялом, лежали в обнимку, ожидая, когда сон, наконец, накроет нас.

Ласка, лежа у меня на груди, чуть подняла лицо, посмотрев на меня. Ее зеленые глаза непривычно светятся в темноте — это не яркий свет как у фонаря или что-то такое, нет. Больше похоже на свет от фосфора, и если отойти на пару-тройку шагов, то вообще не сможешь его увидеть. То, что Маркус заметил этот свет днем — удивительно.

Я чуть наклонился, наши губы слились в поцелуе.

— Тим, ты боишься смерти?

— Учитывая, сколько я уже раз умер — не особо.

— Ну, умирая, ты знал, что возродишься, а я имею в виду окончательную смерть.

Моя бровь над левым глазом выгнулась.

— С чего ты решила спросить про смерть? — поинтересовался я.

— Просто… мы уже давно ходим по краю. Каждый раз выживаем на грани, но долго нам везти не будет, и однажды мы все-таки сорвемся в пропасть.

Мои пальцы осторожно потеребили волосы девушки.

— Я уже давно перестал бояться смерти. Это не значит, что я не стремлюсь всеми силами ее избежать, просто у меня не возникает внутри ступора, что типа «если буду это делать, то могу погибнуть». Тем более, что в нашем случае, если ничего не делать — то значит также приближать смерть. Либо рисковать жизнями, балансируя над пропастью, либо сесть и ждать, когда тебя все равно убьют. И если в первом случае шанс выжить есть, то во втором — нет. Не все люди это понимают, и из-за страха просто отказываются от риска, но все равно гибнут, просто смиряясь с участью. Например, падает самолет, отказали двигатели и единственный способ спастись — прыгнуть с парашютом, но человек никогда им не пользовался и вообще боится высоты, причем панически. Хотя зачем он вообще полетел на самолете? В общем, не суть. Так вот, если он от страха высоты и неумения пользоваться парашютом просто откажется от рискованного во всех смыслах прыжка, то погибнет. Но зачастую в таких ситуациях люди отказываются это понимать, забиваются в угол в надежде на чудо, что вдруг двигатели заведутся или еще что-то. Но мы не такие же, да?

— Угу.

Ласка чуть улыбнулась, а я опять наклонился, поцеловал ее в кончик носа. Девушка чуть ли не замурчала как кошка, я прижал ее рукой, и мы уснули.