Рассказы на ладони

2

Они поднялись в лифте на пятый этаж «Мицукоси» — делать покупки, спускаясь сверху вниз, было удобнее. Это воскресенье выдалось особенным — мать предложила Ёсико отправиться в магазин вместе.

Когда они добрались до первого этажа, они уже купили всё, что хотели. Но и после этого мать, естественно, всё равно пожелала спуститься в подвал, где проводились распродажи. «Да ну его, мама, там столько людей, не хочу», — пробормотала Ёсико, но мать её не услышала. Торговая горячка передалась и ей.

Вся эта затея с распродажами была рассчитана на то, чтобы люди тратились на покупку бестолковых вещей. Но, может быть, мать найдёт здесь что-нибудь стоящее? Ёсико следовала за ней на некотором расстоянии. Жужжали вентиляторы, здесь было не так жарко.

Сначала мать купила три упаковки почтовой бумаги. Она оглянулась на Ёсико, и они улыбнулись друг другу. Дело в том, что в последнее время мать повадилась таскать бумагу из запасов Ёсико, и та ворчала на неё. «Ну вот, теперь всё в порядке?» — говорил взгляд матери.

Потом людской водоворот засосал мать в отделы кухонных принадлежностей и нижнего белья, но она не нашла в себе достаточно решимости, чтобы протиснуться к прилавку. Она вставала на цыпочки, просовывала руки между рукавами других посетителей, но так ничего и не купила. Тут мать вроде бы заколебалась, потом её лицо стало по-злому решительным, и она направилась к выходу.

«Смотри-ка, всего 95 сэн…», — мать взяла в руки складной зонтик. Потом стала перебирать всю корзину — на каждом зонтике была бирка в 95 сэн. Мать всё ещё не могла прийти в себя от изумления: «Дёшево-то как!» — повторяла она. Она снова оживилась. Наконец-то её абстрактное желание купить что-нибудь нашло материальное воплощение.

— Дёшево, правда?

— Дёшево.

Ёсико взяла один зонтик. Мать раскрыла другой. «Одни спицы дороже стоят. Шёлк самый обычный. Но сделано не хлипко».

И почему они хорошую вещь так задёшево отдают? Этот неожиданный вопрос неприятно поразил Ёсико. У неё было такое ощущение, будто какой-нибудь калека пытается всучить ей зонтик. Мать же решила подобрать подходящую её возрасту расцветку — она увлечённо перебирала зонты, раскрывала их. Через какое-то время Ёсико спросила: «Мама, а разве у тебя нет зонтика?»

Мать метнула на Ёсико быстрый взгляд. «Так-то оно так… Но я купила его десять, нет, даже пятнадцать лет назад… Он весь обтрепался, немодный. Ну, и потом этот можно кому-нибудь подарить, вот человек обрадуется!»

— Ну, тогда совсем другое дело.

— Всякий такому зонтику обрадуется.

Ёсико засмеялась. Кого это мать имела в виду? У неё не было человека, которому она могла бы подарить такой зонтик. А то она бы обязательно назвала этого человека по имени.

— Как тебе этот, Ёсико?

— Так себе.

Поскольку Ёсико дала зонту такую нелестную оценку, ей пришлось подойти к матери, чтобы вместе поискать нечто более подходящее.

Другие женщины, одетые в тонкие летние кимоно, сновали туда-сюда. При виде зонтов они повторяли: «Вот дёшево-то!» Время от времени кто-то из них покупал зонт из этого развала.

Лицо матери было сосредоточенным. Она слегка покраснела. Ёсико стало жаль её. В то же время она сердилась на собственную нерешительность. Ёсико повернулась к матери, желая сказать, что нужно купить первый попавшийся зонтик, и тут она услышала: «Пойдём отсюда».

Мать слабо улыбнулась, потом положила руку на плечо дочери и слегка погладила его, как бы желая стряхнуть с него пыль. Теперь у самой Ёсико появилось такое чувство, как будто ей чего-то не хватает, но через несколько шагов это ощущение прошло. Она сняла руку матери со своего плеча, крепко сжала её. Вот так, покачивая руками в такт шагам, они вышли из магазина.

Это случилось семь лет тому назад, в 1939 году.