Не грусти, Савельева!

17

— Пора спуститься на обед, — на следующий день Фадеев продолжил свои попытки не дать Свете умереть от голода.

— Слишком много дел, — процедила она в ответ, отправив ещё десять дополнительных соглашений в банк.

— Хорошо, я принесу тарелку супа прямо сюда, — но Матвей и не думал сдаваться, нависнув над её ноутбуком грозовой тучей в тёмно-бежевом пиджаке.

Света уставилась на «ёлочку» плотной ткани и чуть не взвыла, поняв, что была слишком близко знакома с этим пиджаком. Именно в нём Фадеев когда-то приехал на первое свидание с ней. Именно его набросил ей на плечи, потому что тот сентябрьский вечер оказался значительно холоднее прогноза. Именно этот чёртов пиджак был свидетелем их первого поцелуя.

— Ладно, — сдалась Света, захлопнув ноутбук.

За обеденным столом они долгое время сидели, молча поглощая ланч. Савельева ела на автомате, не чувствуя вкуса еды. Матвей изредка поглядывал на неё: «Чёртова язва… Чёртова рыжая ведьма. Вот что мне с тобой делать, а? Упрямая до тошноты и… — он неосознанно хмурился и сжимал челюсти. — Как заноза в моём мозгу. Я должен тебя ненавидеть. Просто обязан после твоей выходки. Идиот…»

— Как твои подчинённые? — в попытках отвлечься от неуместных мыслей он в итоге завёл разговор о делах. — Все живы?

— Это всего лишь ветрянка, а не бубонная чума, — Света иронично хмыкнула в чашку кофе.

— Насколько я знаю, в зрелом возрасте она переносится не сильно легче, — заметил Матвей. — Вплоть до фатального финала.

Савельева поперхнулась:

— В смысле?! Ты смеёшься?

— Нет, Света. В отличие от тебя я чаще говорю серьёзно. Не веришь — загугли.

— Я не знала…

— Ну так… Все живы?

— Вроде… — она залпом допила кофе и резко подскочила со стула. — Э… Мне надо… Много работы.

— Разумеется.

С усмешкой наблюдая за испуганной рыжей бестией, выбежавшей из кафе, Матвей качнул головой и помимо собственной воли вдруг вспомнил, как с примерно таким же выражением лица девять лет назад к нему подошла поздороваться худенькая рыжая студентка, когда он приехал в МГСУ в поисках талантливых стажёров. Фадеев тогда сразу же узнал её по забавной россыпи десятка веснушек на точёном носике и нежно-голубым смешливым глазам, которые засели в его памяти с архитектурной выставки.

Юная стажёрка с первых дней очаровала Матвея пытливостью ума: она заваливала его вопросами, ковырялась в прошлых проектах, делала в два раза больше необходимого и… ловила каждое его слово, забавно закусывая нижнюю губу.

К концу срока стажировки он стал замечать, как иногда сбивался с мысли, чувствуя на себе пристальный взгляд Светы. А потом обратил внимание, как забавно она румянилась, если они вдруг оказывались наедине, и с каким придыханием обращалась к нему: «Матвей… Александрович…»

Его тогдашний начальник не упустил случая и тонко подшутил над своим самым молодым менеджером и его совсем юной подопечной. Амбициозный Фадеев, ещё остро реагировавший на любую иронию в свой адрес, разозлился и два дня избегал ничего не понимающую Савельеву, а при встрече немногословно огрызался, чем в итоге довёл несчастную студентку до слёз. Оказывается, Света была уверена, что где-то сильно ошиблась, и в итоге перелопатила всё, что успела сделать. Но, не найдя ни одного недочёта самостоятельно, собрала смелость в кулак и таки поймала Матвея с вопросом, в чём провинилась. Пришлось успокаивать перенервничавшую девушку.

Так Фадеев без задней мысли пригласил её на ужин. Потом она предложила сходить в кино… Он опомнился через месяц, когда, стоя в обнимку с ней в ожидании такси, услышал взволнованный шёпот: «Матвей, мне кажется, я готова…»

«А через год она всё разрушила своей тупорылой выходкой и внезапным исчезновением! Хватит тут растекаться, идиот!» — холодный рассудок вернул Фадеева в настоящее из болезненных воспоминаний.