Голос Древних

— Во мне мыслит несколько мощных сервисных ИИ. Было нелегко синхронизировать линейное человеческое сознание с дискретными комплексами обработки данных… и остаться собой. Но в итоге получилось, и мои возможности по анализу и управлению возросли. Даже в сравнении с большинством вознёсшихся.

— Афина Мудрая, — довольно сказал Одиссей. Ему ужасно нравилось ловить мир на совпадениях мифологического и реального, в любой интерпретации.

— В общем, я проходила испытания во многих участниках сразу, и пока шли отборочные, механизм Древних меня не отсеял. Шестеро из моих добровольцев пробились в четвёртый раунд.

— И один из них встретил Афродиту, — догадался Фокс. — Ты провела игру с мурашами за него, победила сестру и вышвырнула её из игры.

Богиня улыбнулась.

— В других группах нам удалось избавиться от опасных соперников из империи Алеудов, Орханского Квазарата и Содружества. В двух случаях размен привёл к победе менее достойных и поражению моих людей, но это нас вполне устроило.

Одиссей понял, что Афина и общая мощь империи олимпиаров сыграла им с Аной очень на руку. Впрочем, у каждого из прошедших в финал было как минимум несколько сильных факторов, которые позволили преодолеть огромный отбор.

— Ты не только позаботилась обо мне, но и убрала самых опасных и неприятных соперников,— –Ана всплеснула руками, возмущённая очередным примером тотального превосходства своей старшей версии. — И как мне с тобой тягаться, мисс совершенство?

Но её живое лицо не верило собственному страху, ведь смертную Ану обнимал Одиссей.

— Охотек, Геометрис и Зеро победили в своих группах и выкинули моих людей, — пожала богиня одним плечом.

— Но в финальном испытании мы не встретили саму Афину, — веско сказал Одиссей. — Только двоих её протеже.

Ана нахмурилась, вспоминая, и поняла, что он прав.

— Я не участвовала в играх сама. Мне пришлось рассредоточить сознание на многих, и Игра не пустила меня в единство. Не посчитала личностью. Поэтому… я смогла только сопровождать.

— Вот это да, — покачала головой Ана.

Принцесса поняла самое важное, но не осмеливается это признать. А им обеим была очень нужна правда, ведь на свете нет более целительной вещи. Вот только Афине было трудно сказать эту правду вслух, потому что она мешала интересам империи; а Ана была слишком убеждена в своём несовершенстве, чтобы поверить. Поэтому Одиссей сказал за них обеих:

— Ана, из всех, на кого Олимп сделал ставку, в финальное испытание прошли только двое: ты и ещё один подданный, который почти сразу рухнул в чёрную дыру. Ни один из детей Зевса не пробился на Планету судьбы, и все усилия империи ни к чему не привели… если бы не ты.

— Одна я бы тоже не прошла, — торопливо парировала девушка.

— И да, и нет, — помедлив, возразила Афина. — С моим приходом ты стала смелее и сильнее, но я ничего не сделала, а просто была рядом. Боролась ты сама. Я считала, что ты не способна попасть в сотню претендентов, и была готова в любой момент вмешаться… но вмешаться не пришлось. Я тебя недооценила. Прости.

Ана молчала, её волосы переливались тонкими золотистыми проблесками, которые возникали и гасли.

— Но в итоге нас обеих спас ты, босс! — весело сказала она, поднимая глаза на Фокса. — Мы проиграли и падали в чёрную дыру, а ты умудрился не только победить сам, но и спасти нас с Лумом.

Афина кивнула.

— Одиссей идеально прошёл игру с чёрной дырой. Я несколько раз моделировала испытание заново и убедилась, что в его ситуации просто нельзя было сыграть лучше.

— Дело не в эффективности, а в причине, — детектив слабо улыбнулся. — Лума я защитил за компанию: хороший парень, и всем было лучше, что он прошёл в финал. А вас я спас потому, что не мог не спасти. Если задуматься, на Планете судьбы мы все поступали так, как не могли не поступить. И сейчас перед нами встанет новый выбор: поступать, как хотим, как должны или как не можем не поступить.

Печенье с молоком закончились, как и время на перемирие. Принцесса и богиня переглянулись.

— Финальное испытание, — вздохнула Ана. — Давай попросим у Древних победить вместе? Я не хочу сражаться с тобой.

— И я не хочу, — Афина была абсолютно серьёзна.

— А я тем более, — фыркнул Фокс.

Ведь и выиграть, и проиграть в бою с тем, кого любишь — плохо.

Планета услышала их, и небо начало темнеть: звёзды гасли, сначала точками, потом десятками, словно выключаясь. Свет прятался, и Мир Ноль погружался в первозданную космическую тьму.

— Ох, — Ана вцепилась с Одиссея, не желая его отпускать. — Поцелуй меня.

У её губ был вишнёвый вкус, а от запаха у Фокса кружилась голова. О, сердце Ориона, когда они наконец смогут…

— Ты сказал «нельзя бежать от своего предназначения», — спросила Ана, глядя на исчезающее небо. — А какое оно?

— Спасать.

— Править.

Два ответа прозвучали одновременно, смешавшись в причудливую смысловую тень.

— Спасая других, ты спасаешь себя, — тихо сказал Фокс.

— Ты и я рождены и воспитаны, чтобы нести добро и порядок через власть, — Афина выпрямилась и стала выше, как же величественно она могла выглядеть! — Во главе множества миров мы принесём куда больше добра и спасём куда больше жизней, чем скитаясь от судьбы к судьбе.

— Меня отрешили от империи.

— Чтобы спасти от покушений. Когда угроза миновала, мы с матерью договорились призвать тебя свободным управляющим, дать тебе новое начало — сильную и богатую планету. Чтобы, даже не являясь членом семьи, ты стала одной из нас.

Принцесса хотела что-то сказать, но осеклась.

— Теперь всё изменилась: ты дошла до финала. Ана, ты в шаге от того, чтобы стать одной из самых значимых людей нашего времени. Ты можешь вернуться и снова быть дочерью Зевса. Отец примет тебя, если ты победишь в Игре Древних.

Ана замерла, её волосы налились тяжёлым сверкающим золотом. Отец, дом, победа, заслуженная слава и величие, возможность делать добро, как и раньше с Рассветом, но куда в больших масштабах… Точный и сильный выпад богини достиг сердца сестры, которое она знала, как своё собственное. Ана стояла, как поражённая громом, в её расширенных глазах отражались будущие миры. Афина шагнула к своей смертной половине, накрыла собой, как сияющим доспехом.

Последние звёзды погасли.

Три фигуры стояли в темноте: высокая бледно облекала стройную, волосы которой медленно теряли золото, бледнея серебром; а человек в бесформенном пушистом свитере уютно сливался с темнотой. Он смотрел не на Ану, а на воды вокруг, словно искал чего-то.

Между Афиной и Фоксом возникла синяя звезда, от которой каждого бросило в дрожь: в ней сияли неимоверное могущество, сила и власть. Невообразимая энергия сплелась в её лучах, она манила и притягивала — каждый чувствовал, что, коснувшись звезды, обретёт невероятную мощь.

— Это и есть Награда? — прошептала Ана.

— Значит, в последнем испытании её получит тот, кто сможет взять, — Афина медленно протянула руку, ей оставалось сделать шаг.

Ана смотрела на Одиссея, и серебро её волос всё сильнее отливало алым, а в глазах отразилась вера. И он внезапно понял, что довод богини был неопровержим во всех аспектах — кроме одного.

— Нет, — сказала Ана окончательно и спокойно. — Я хочу быть с Одиссеем. Я не хочу возвращаться назад.

— Послушай! — воскликнула Афина, не в силах отвести взгляд от сияющей звезды. — Мы можем принести такую пользу вселенной, по сравнению с которой все предыдущие победители древних игр окажутся детьми! Поверь мне…

— Я верю. Но больше всех в этом мире я верю в Одиссея. И ты на самом деле тоже, просто боишься себе признаться. Ведь мы рождены, чтобы править, а он какой-то дремучий неапгрейженный капитан мусоровоза. Но он взрослее и мудрее нас с тобой, Афина. Он даже не смотрит на приз, потому что не находится в его власти. Если кто-то и загадает самое взрослое желание… то это Одиссей.

Богиня дрогнула, оказавшись на перепутье трёх путей: желанного, должного и неотвратимого, потому что осознала, что в данном случае перепутье — тупик.

— Если ты не хочешь предать меня второй раз подряд, Ана, — сказала девушка старшей версии себя. — То не пытайся отключить моё сознание и взять всё под свой контроль. Не пытайся помешать мне сделать выбор, который я честно заслужила.

Грудь Афины вздымалась и опускалась, её взгляд метался, энергетический контур дрожал, а пальцы сцепились от волнения.

— Нет, — сказала она глухо и смиренно. — Я больше не предам тебя. Вас обоих.

Ана счастливо улыбнулась.

— Сделать правильный выбор в большинстве случаев не так уж и сложно! — сияя, пропела принцесса. — Древние! Я выхожу из игры. Я уступаю победу Одиссею Фоксу!

Она уставилась на самого любимого детектива в галактике и торопливо сказала:

— Не подведи, босс. Покажи предкам и потомкам, как…

Синяя вспышка.

Одиссей одним резким движением отключил экскогнит и убрал его в свитер, зарастил крошечный карман и закрыл глаза, чтобы справиться со счастьем, которое его переполняло. Он был неимоверно рад, что полюбил эту девушку — и в очередной раз увидел, за что. Но он должен справиться с этим счастьем, прямо сейчас. Потому что все предыдущие сражения были милой разминкой, а самый страшный и реальный бой уже подступал к нему из темноты. Здорово, что не Ане с Афиной выпало в нём сражаться, а человеку, который знал врага и имел шанс победить.

Звезда сияла, и не думая угасать, потому что финальное испытание было не завершено: в игре осталось два претендента. Одиссей молча ждал. Вода вокруг пошла мелкой рябью, повсюду на волнах сгущались облака планктона, выраставшие в заросли водорослей, из которых поднимались бутоны аккуратных зелёных цветков.

Они срастались в поток шуршащей, шевелящейся биомассы, которая возвышалась у Фокса над головой, словно живая гора. Тонкие щупальца потянулись к звезде, утолщаясь и разрастаясь на ходу, их кончики танцевали вокруг безумно желанной награды, но не касались её. Немое лицо, освящённое синим светом, выродилось из стены мышц, округлело и отвердело, слепо уставившись на человека, затем в нём проросли глаза и рот.

— Я вернулась, — сказала Схазма. — Но вижу, ты ждал.

Одиссей вздохнул.

— Как ты догадался?

— А чего здесь догадываться. Из показанных тобой способностей было ясно, что ты можешь так сделать, а раз можешь, то конечно сделала. Схазма-39 пила воду и растила тело, выбрасывая мириады своих клеток и заполняя десятки метров вокруг, невидимая и дискретная, как пыль. Чтобы в случае поражения в игре всё же осталась Схазма-40.

— На это ушло много энергии, — прошелестела сэлла. — Чем ты совершеннее и сильнее, тем больше нужно, чтобы вырастить тебя. Ради высокой цели я щедро тратила всё, чем снабдил меня орден, но теперь мои силы подошли к своему пределу. Я не бесконечна.

— Но даже ослабленной, тебя более чем достаточно, чтобы убить человека.

Чудовище внимательно смотрело на детектива, улавливая биение его сердца, ток крови и сжатие каждого мускула, шевеление каждого волоска.

— Ты боишься, — сказала она.

Он кивнул.

— Ты знаешь, на что я способна. Уже встречался с мощью ордена?