Цикл "Космоолухи". Компиляция. Книги 7-14

* * *

Том открыл глаза и долго пытался сообразить, где находится. Вроде бы на «Налиме», но чего-то не хватает. Ах да, «кошачий» угол опустел, ни лотка, ни мисок, даже пол вымыт… Контрабандист слабо удивился, но в следующий миг все вспомнил и тихо застонал. Это надо ж было так ужраться!

— Рыло! Набодяжь-ка мне… — Том поднял голову повыше — и слова застряли у него в горле.

Киборг был занят. Очень занят. Задание оказалось длительным и энергозатратным, завершить его к хозяйскому пробуждению не удалось.

— Ты что натворил, сволочь?!

Киборг повернулся к хозяину. В руках у него была замшевая безрукавка Тома, а на ней — несколько серых шерстинок.

— Данный предмет помечен объектом «Микки» как принадлежащий ему, — бесстрастно сообщил киборг. — Был получен приказ утилизировать все принадлежащие объекту «Микки» вещи.

Том вырвал безрукавку у киборга и хлестнул его ею по лицу. Шкаф, из которого контрабандист вечно выкидывал невесть как просачивающегося туда кота, почти опустел, осталась только стопка шмотья на верхней полке. С обувью, которой Микки уделял особое внимание, киборг расправился в первую очередь. Исчезли и потрепанные тапочки, и рабочие берцы, и щегольские, дорогущие ботинки от «Миллиани», которые Том надевал на важные сделки, чтобы произвести впечатление успешного бизнесмена… Костюм для тех же целей тоже пропал вместе с вешалкой. Не осталось ни кошачьего мяча, ни волейбольного, ни джойстика, ни лежавшего на столе видеофона, киборг успел скормить утилизатору даже все стулья. Опустевший отсек казался огромным, в два раза больше прежнего.

Зато угловая куча хлама издевательски возвышалась на прежнем месте, словно киборг нарочно начал утилизацию с самого ценного. Сверху лежал, издалека бросаясь в глаза, зеленый кошачий паспорт.

Сейчас Том был трезв и понимал, что проклятая кукла всего лишь выполняла его собственный нечеткий приказ, но все равно отбил о нее обе руки, а потом рухнул в кресло и зарыдал над своей пропащей жизнью.

Для киборга это не имело значения. Уже ничего не имело значения.

До срыва оставалась неделя.

До срыва.