Дротнинг

— Ты обещал…

— Я не трону твою бабу, — зло прохрипел в ответ Харальд, приподнимаясь повыше. — Лишь спрошу. Не скажешь? Да и Хель с тобой!

Свальд еще что-то крикнул, но Харальд его уже не слушал. Взмыл над поместьем, вычертил в потемневшем небе высокую дугу — и камнем упал на землю перед хозяйской половиной. Потом громадной птицей нырнул в пустой дверной проем.

В конце прохода виднелась запертая дверь, одна на всю хозяйскую половину. Харальд, подлетев, взялся было за засов — но рука дрогнула, и он просто снес дверь с петель. Затем ворвался внутрь.

Жена Свальда, сидевшая на сундуке в трех шагах от входа, торопливо вскочила. Глянула испуганно и почему-то удивленно…

Я дал Свальду слово, что не трону ее, вдруг пролетело в уме у Харальда. И мысли, путавшиеся от тревоги, злобы и ненависти, чуть прояснились.

— Я проиграл, Нида, — прошипел Харальд. — Я это признаю. Солнце уже зашло. И Сванхильд отныне заживет без меня, как свободная безмужняя баба. Но прежде чем уплыть я кое-что спрошу. Там, в коптильне, стоят две бочки. Только две, Нида…

Свальдова баба в лице не изменилась, но глаза у нее расширились.

Похоже, угадал, быстро подумал Харальд. И уронил все также шипяще:

— Земля рядом с этими бочками перепахана… словно там кого-то утащили под землю.

Подбавлю-ка жара, мелькнуло у него.

— Там из земли торчит край бабьего платка, — солгал Харальд. — Когда я уплыву, передай это Сванхильд. Ей, как хозяйке, положено знать, что в коптильне у нее творятся странные дела.

А потом он смолк, дожидаясь ответа. Хотя загривок уже вовсю кололо ледяными иглами от дурного предчувствия. Мир опять переливался серым, и лицо Ниды стремительно заливало красным…

Что ж делать-то, с ужасом подумала Неждана, уставившись на черный подбородок Харальда — чтобы не смотреть в его серебряные глаза.

Что, если с Забавой Твердятишной и впрямь случилась беда? В горах, по слухам, остались воргамор. Да и те, кто утащил девок Гунира под землю, живут где-то здесь в горах. А если Харальд уплывет — кто тогда поможет Твердятишне? Кто ее спасет, на свет белый выведет?

И придавленная этой мыслью, Неждана внезапно выпалила:

— Неужто только две бочки? Должно быть три. Ты погоди уплывать, конунг Харальд…

— Так Сванхильд спряталась от меня в коптильне, — прошипел Харальд.

Уже не спрашивая — утверждая. Нида едва заметно кивнула, и он, развернувшись, поднырнул под дверную притолоку.

Что делать, подумал Харальд, летя по проходу.

Раскапывать ход под землю, каждый раз углубляясь только на ладонь — слишком долго. Как бы ни был силен взгляд дракона, но он властен лишь над тем, что на виду. Сванхильд это поняла, потому и спряталась в бочку…

Где она теперь, мелькнуло у Харальда. Бергризеры покорны Локи — значит, он замешан в этом деле. Хоть и клялся недавно, что больше не подойдет к жене внука.

И все-таки — где Сванхильд? Сидит сейчас в пещере под землей, как ведьмы когда-то, или Локи утащил ее в Йотунхейм?

Харальд, вылетев из главного дома, метнулся в сторону коптильни. На лету подумал с ненавистью — но зачем Локи полез к Сванхильд во второй раз? Хочет заманить внука- дракона обратно в Йотунхейм, и скоро явится с приглашением? Или…

Или Локи нужна именно Сванхильд, стрельнуло вдруг у Харальда. Нужна из-за Рагнарека. Тогда надо самому прорываться в Йотунхейм. Но сил для такого полета может не хватить — а времени на поход нет.

И тут же у Харальда проскользнула на удивление бесстрастная мысль — но можно убить людей в Хааленсваге. Добавить к ним тех, кто живет в округе, поохотиться на местных. А потом посмотреть в небо и пожелать увидеть путь к Йотунхейму. Полететь по нему. Сделать это не ради себя, но ради Сванхильд и сына…

Над плечом жадно, радостно зашипел змей. И Харальд вдруг остановился, неподвижно повиснув в воздухе.

Кем я стал, холодно подумал он, глядя в небо, уже ночное — но казавшееся ему сейчас блекло-серым. Прежде брал как жертву чужих, теперь готов и своих…

Затем Харальд снова заставил себя вздохнуть. Прошептал:

— Сванхильд. Если ты где-то в пещере, дай себя увидеть. Прошу…

Небо равнодушно переливалось серыми всполохами. Внизу, возле главного дома, мерцали красные огоньки. Один из них торопливо плыл к хозяйской половине.

И Харальд, утонув в ярости, вздохнул уже резко, судорожно, до хруста в груди. Следом рявкнул:

— Если Сванхильд дышит сейчас воздухом Мидгарда, как я, пусть встанет у меня перед глазами!

И наважденьем, грезой — Харальду вдруг померещилось ее лицо. Высвеченное тусклыми желтоватыми бликами, с плотно сжатыми губами. Золотистые брови были нахмурены, и смотрела Сванхильд так, словно пыталась скрыть страх. Позади виднелись камни…

В следующий миг ее лицо пропало. А Харальд снова вздохнул. Подумал ликующе — она тут.

Тут!

Он рванулся вниз, приземлился позади красного силуэта, спешившего к хозяйской половине. Рявкнул:

— Свальд!

И довольно оскалился, когда силуэт обернулся. Опять угадал? Впрочем, кто еще сейчас рванется к хозяйской половине…

Свальд подбежал торопливо. За несколько шагов выпалил:

— Где Нида? Ты ее не…

— Я не тронул твою бабу, — прошипел Харальд. — Оставил в опочивальне. Но двери там уже нет, могла уйти. Найди ее, Свальд. И уводи всех в море. Здешних тоже прихвати. Да побыстрей!

— Ты что-то узнал? — напряженно спросил Свальд.

— Сванхильд забрали бергризеры, — бросил Харальд, уже отрываясь от земли.

Приказал сверху: — Поторопись!

Свальд тут же развернулся и побежал вдоль стены главного дома. А Харальд подлетел к пятачку возле лестницы. Глянул на алые силуэты внизу. Его люди, столпившись перед главным домом, ждали известий о том, как закончилась охота конунга на бывшую жену…

— На драккар! — крикнул Харальд. — Ждите ярла!

Он пронесся над их головами и свернул к краю скал, за которым шумело море. Остановился возле невысокой ограды, окружавшей поместье. Затем посмотрел влево.

По далекой лестнице уже тек красный ручеек, люди спускались к драккару.

Успеют уйти, решил Харальд. Теперь главное — правильно подобрать слова.

Он посмотрел на край скал, поднимавшийся перед ним. Уронил негромко:

— Тай, как снег по весне…

Небо отозвалось глухим звоном.

— Без жара, без огня, — медленно проговорил Харальд. — Но теки в море. Норы под землей, в скалах, в горах, в ущельях… не заливай!

Скалы, на которые он уставился, начали торопливо оседать.

Темно-серые складки скал, на которые он смотрел, промялись и начали торопливо оседать.

А затем, заглушая грохот прибоя, послышался шорох текущего камня. Он звучал все громче и громче, перерастая в гул, схожий с ревом горной лавины.

Скалы стекали в море. Падали с высоты холодными водопадами, невидимыми в темноте…

Надо будет, расплавлю все — отсюда и до моря на той стороне, зло решил Харальд.

Потом он взлетел повыше. Снова набрал полную грудь воздуха, отыскал взглядом серый холмик коптильни. Рявкнул:

— Тай, как снег по весне, без огня и без жара. Но теки прямо в море!

Рев каменной лавины стал еще громче.

Главное, не проморгать Сванхильд, подумал Харальд. Не просмотреть огонек, который может блеснуть в камне. Прежде она светилась красным, как люди…

Но свет ее был чище прочих, вдруг мелькнуло у него. И Харальд оскалился, набирая в грудь воздух для нового крика.

От Хааленсваге к этому времени осталась лишь половина главного дома с кухней. По ту сторону руин, где-то далеко в поле, мелькали мутно-розовые отметины. Похоже, кто-то догадался открыть сараи, и скотина убежала, почуяв недоброе…

Забава на камне просидела недолго. Встала, прикусив губу, чтобы не расплакаться — и решила обойти пещеру.

В то, что бергризеры оставили здесь лазейку, она не верила. Но сидеть, без конца размышляя о том, какую хитрость замыслил Локи, было тяжко. От этого становилось все страшней — до дрожи, до ледяного холода в груди. И Харальд вспоминался все чаще…

Забава, выставив перед собой руки, пошла вперед. Ступала осторожно, нащупывая ногой щели меж валунов. Потом в темноте наткнулась на стену пещеры, и побрела вдоль нее, рукой проверяя все выступы.

Но мало-помалу дыхание у нее участилось. Воздух начал казаться спертым, на висках проступила холодная испарина. И Забава остановилась. Подумала измученно, прижавшись щекой к бугристому камню у правого плеча — а пещера-то замурована. Верно Сигюн сказала здесь и задохнуться можно.

Значит, пора звать жену Локи. Пусть неизвестно, что будет в Йотунхейме, о котором она говорила — но там все же есть надежда. Не станет Локи губить правнука, не зверь он…

Или это ловушка для Харальда?

Забава еще крепче прижалась к холодному каменному выступу. Щека заныла, зато мысли прояснились от холода, что шел от стены пещеры.

Может, Локи за мое возвращение потребует награды, пролетело в уме у Забавы. К примеру, захочет, чтобы Харальд что-то отдал. Или сделал то, на что иначе не пошел бы…

Выходит она принесет Харальду беду?

Забава облизала губы, опять начавшие пересыхать. Следом опустилась на камень под стеной пещеры. Решила, одышливо вздыхая — подожду еще немного. Хоть чуть-чуть. Если уж приносить беду Харальду, так хоть без спешки…

Но через несколько мгновений Забаве вдруг задышалось легче. И тут же засиял один из валунов — слева, шагах в десяти. Высветил стоявшую там женщину, бледную, с длинной гривой светлых волос. На снежно-белом подоле колюче сверкнула белая же вышивка, узором и блеском похожая на иней.

Опять пришла, подумала Забава. Торопится? Или боится не дождаться зова?

А потом к ней вернулось удушье. Навалилось с новой силой…

— Пойдем со мной, Сванхильд, — быстро проговорила Сигюн.

И пошла по камням так, словно плыла по их верхушкам. Обронила на ходу:

— Воздух кончается. Ты ведь не хочешь зла своему ребенку? Или собралась умереть тут вместе с ним?

Забава молча встала. На всякий случай шагнула в сторону, держась за стенку пещеры — и уходя подальше от Сигюн. Затем спросила, перемежая слова частыми вздохами:

— Это из-за Харальда? Тебе и Локи что-то нужно от него, потому и…

Сигюн на ходу улыбнулась. Мягко, немного с жалостью.

Не то, торопливо подумала Забава. Она жалеет, значит тут что-то другое, пострашней и похуже. Сигюн и на Россватене ее жалела, отправляя на лед к богам. Даже прощенья тогда попросила…

Забава снова попятилась.

А в следующий миг Сигюн вдруг быстро провела ладонью по своему платью. Чуть пониже живота, от одного бедра к другому.

И снежно-белая вышивка, сверкавшая на подоле, скрутилась в белесый жгут, утекавший под женскую ладонь. Сигюн стремительно взмахнула рукой, жгут распустился в сеть…

Забава еще успела метнуться в сторону. Но оступилась, упала — и сеть спеленала ее от пояса до пят. По руке, которую Забава выставила перед собой, хлестнуло болью.

Только времени на то, чтобы охать, не было. И Забава, извернувшись, села меж камней.

Ушибленная правая рука отчаянно ныла, поэтому к ножу Забава потянулась левой рукой. Выхватила клинок из ножен, спрятанных за воротом рубахи, тут же резанула сеть, словно прилипшую к одежде. Второпях задела бедро кончиком лезвия…