Переступившая черту

Ли «вернулся» из ментального плана.

Пока всё шло, как и задумано.

Кемаль пытался найти следы воздействия на Лори, но Ли не переживал – отследить невозможно, он использовал для этого связь дочери с матерью. К счастью, с Говорящей было проще найти общий язык. Это был уже другой уровень. Кемаль был Новым, но немного не «до…». Он был одним из первых, а потому, из-за отсутствия наставников, в его образовании появились бреши. Например, он так и не научился абстрагироваться от эмоций окружающих, не научился закрываться. К тому же Кемаль был излишне щепетилен. В некоторых вопросах это откровенно мешало. К примеру, с Лори, когда он обрадовавшись её решению никуда не ехать, даже не попытался переубедить запутавшуюся женщину. В отличие от Говорящей. Пребывая в одном из «тонких слоёв» Эфира, Ли однажды наткнулся на Нелли. Хотя наставники опасались, что ранние походы по астралу негативно скажутся на способностях девочки, тибетец не стал её укорять, а показал, как перемещаться между «слоями». Нелли увидела всё своими глазами – если можно так выразиться о ментальном мире – и сама предложила подкорректировать развитие событий. Ли не стал терять времени и через сильную взаимосвязь дочери и матери послал первый импульс. Идея отправиться на Дроудор вскоре стала навязчивой и подкреплённая высказываниями Нелли, окончательно подчинила себе молодую итальянку…

ГЛАВА 30

Закончив с официальными и неофициальными мероприятиями, Лори посвятила оставшиеся два дня на общение с дочерью. Они заперлись в своём домике, отключив айкомм и закрывшись от внешнего мира.

Играя с Нелли, читая ей, готовя еду, молодая женщина часто сталкивалась с мыслью, что она, Лори, кажется, сошла с ума. С самого рождения дочь была центром её Вселенной, а теперь она собирается оставить её с чужими людьми и отправиться туда, откуда вернуться сможет только в качестве гостя. Но потом в голове как будто что-то щёлкало и приходило понимание, что она делает это ради дочери, ради её будущего. Кемаль, Аиша и Хамид позаботятся о ней, а все Новые будут боготворить Говорящую. Лори в этом не сомневалась. Но почему же тогда по ночам снятся сны, в которых она теряет и не может найти Нелли? Почему иногда мелькает ощущение, что она подписала какой-то контракт, условия которого обязана выполнить, хотя и не хочет? Почему иногда кажется, что она потакает чьим-то желаниям? Но стоило посмотреть в голубые глаза, так похожие на её, как странные предчувствия развеивались, снисходило спокойствие и уверенность в правильности своего решения. И лишь где-то в закоулках подсознания, в глубоких его недрах пряталась мысль: «её девочка изменилась!». Разум не позволял этой мысли оформиться, не разрешал задуматься над этим и подавлял ощущение, что в Нелли теперь скрывается сила, так похожая на мощь Океана: безбрежная, могучая, непонятная…

Когда настало время прощаться, Лори готова была разрыдаться. Сегодня её Солнышко вела себя как обычный ребёнок, что не позволяло сделать последний шаг и выйти за порог. Женщина уже готова была малодушно отказаться от всей этой затеи, когда встретилась взглядом, от которого она вздрогнула. С худенького лица её дочери смотрели чужие глаза. Чужие, потому что они не могли принадлежать трёхлетнему ребёнку, эти глаза больше подходили древнему старику – много повидавшему и испытавшему. Лори словно окатило холодом, благодаря которому исчезли все сомнения и страхи.

- Мне пора, - сказала она тихо.

- Всё будет хорошо, - сообщили ей голосом дочери.

Внутренне поёжившись, Лори развернулась, чтобы выйти, когда её обхватили маленькие ручки.

- Мамочка, заканчивай с делами и возвращайся поскорее, - попросила Нелли, стискивая мать со всей доступной ей силой.

С трудом удержавшись, чтобы не разрыдаться, Лори опустилась на колени и прижала к себе дочь:

- Конечно, милая, конечно, - других слов у неё не нашлось.

Они так и замерли в этой позе. Лори не знала, сколько прошло времени, когда услышала чьё-то покашливание. Посмотрев в сторону кухни, увидела там подругу.

- Ладно, Солнышко, мне уже пора. Беги к Аише.

Нелли погладила мать по щеке:

- Я не буду баловаться, - пообещала она, с лукавой искрой в глазах.

Лори улыбнулась:

- Ты самая лучшая.

Нелли подбежав к молодой аравийке, привычным жестом вложила свою ладонь в её руку. Их усилия не пропали даром: девочка так много времени проводила с Аишей, что сильно привязалась к ней.

- Прощай, - одними губами прошептала Лори, встретившись с взглядом подруги.

- До встречи, - мотнув головой, сказала Аиша, пристально вглядываясь женщину.

Лори слабо улыбнулась. Аиша не отличалась сентиментальностью, к тому же она уже сделала собственные выводы. Исходя из имеющихся данных, аравийка высчитала, что встреча обязательно состоится. Наверное, именно эта уверенность придала Лори сил:

- Пока, - сказала она и вышла.

И хотя она улыбалась, Кемалю, ожидавшему её у виманы, настрой женщины не понравился. Он не мог понять что, но что-то ему не нравилось во всей этой ситуации. В Лориной ауре было намешано столько противоречивых чувств – от твёрдой уверенности до трусливого желания спрятаться, - что бывший Советник окончательно запутался.

Они молча уселись в виману и полетели на встречу с Таэром, на маленький островок затерянный в Индийском океане. Моарофин должен был нанести последние штрихи в подготовке итальянки к дальнему перелёту. Необходимо было выучить новый язык. «Всеобщий» - был средством общения между расами, древняя речь, послужившая основой и производной для всех наречий и диалектов во Вселенной.

В отличие от арабского, на всеобщем Лори заговорила свободно и легко.

- Он очень похож на итальянский, - удивлённо заметила она.

- Это особенность всеобщего, - пояснил Кемаль, - каждому кажется, что он похож на его родной язык.

Лори оглянулась на пришельца.

- Спасибо, - немного замявшись, пробормотала она. – И прощайте.

«Удачной дороги», - прозвучало и неё в голове.

Лори поспешила укрыться в вимане, все же она ещё не совсем свыклась с мыслью, что общается с существом, прибывшим из другого измерения. Моарофин про себя улыбнулся наивности землянки, полагавшей, что спрятавшись за плексигласом, она сумеет скрыть свои мысли.

«Надеюсь, твоя защита выстоит», - обратился Кемаль к Таэру.

«Только эльтанарфам под силу её обойти», - успокоил моарофин.

Представители его расы предпочитали общаться телепатически, и на Земле он не изменял своим привычкам.

«Интересная судьба, - продолжил Таэр, разглядывая что-то видимое только ему. – Необычная».

«Что ты видишь?» - Кемаль встрепенулся.

«Я не полезу в ваш Эфир, - усмехнулся моарофин. – Очень сильная связь между матерью и дочкой. И эту связь использовали. Ты знаешь, что на неё надавили?»

Парень нахмурился.

«Кажется, я знаю кто, - с досадой поджал губы Кемаль. – Придётся разобраться с этим перед отъездом».

Таэр задумчиво смотрел вслед улетавшей вимане. Про Землю рассказывали жуткие истории, но он не пожалел, что прилетел сюда. Здесь ему нередко приходилось испытывать такое чувство как удивление. Для представителей его расы это было вкусным «лакомством». Моарофины уже много веков не испытывали сильных эмоций. Являясь одной из высших рас, чьё существование было подчинено строгой логике, в их жизни не оставалось места неожиданностям. Их внутренний и внешний миры были столь регламентированы, что всякая случайность была практически исключена. Но если случайность происходила, то она подвергалась тщательному анализу.

Единственная сильная эмоция, испытываемая моарофинами в последнее время – это страх. Страх умереть. Но не такой какой мучает землян. Нет. Моарофины спокойно относились к этому переходу. Заранее узнавали о предстоящем конце жизненного пути и готовились к нему. Такая смерть не страшила. Ужасала другая. Та, к которой они не были готовы. Та, от которой они умирали в мучениях. Та, что наступала от вирусов. Раса моарофинов больше, чем кто-либо страдала от этой напасти. В последние десять веков именно их измерение подверглось смертельной угрозе: чуть ли не каждая пятая планета была заражена. Вокруг материнской планеты была образована карантинная зона, состоявшая из пяти уровней. Если приближающийся межзвёздный корабль был инфицирован, его взрывали вместе со всеми находящимися на борту.

Никто не протестовал против такой жестокости. Это считалось малой жертвой. Платой за безопасность большинства. Численность моарофинов в последнее время сильно сократилась. Вместе с моарофинами гибли и дроудорийцы. Эта раса, официально выполняя роль Армии, обязана была защищать членов Космического Сообщества. И они защищали, ценой своей жизни. Вирусы были страшным бичом, которому не могли полноценно противостоять даже такие прирождённые воины, как дроудорийцы. Никакие изыскания учёных не помогали в борьбе с этим бедствием. Каждый разрабатываемый способ уничтожения вирусов был эффективен лишь в первое время. Враг отличался хорошей приспосабливаемостью и, после некоторого отступления, вновь отвоёвывал свои позиции. Гуманоиды продолжали гибнуть под натиском многочисленного и кровожадного противника.

Лишь земляне оказались крепким орешком, а точнее шкатулкой с сюрпризом. Вирусы с их планеты отличались от известных Сообществу. Они были крошечными, почти невидимыми, но, тем не менее, более опасными. Вдобавок, люди научились довольно мирно с ними уживаться на одной территории. И что самое непостижимое – вирусы существовали в крови землян, но это обходилось для них без смертельных последствий. Люди научились бороться с ними и держать в узде. А вот представителям иных рас было запрещено посещать Землю без необходимой защиты. Пары смертей хватило, чтобы понять, насколько агрессивна эта планета по отношению к гостям.

Учёные Сообщества до сих пор спорят о причинах отличий между земными и остальными вирусами. Была выдвинута версия, что предыдущие расы с этой планеты подвергли каким-то изменениям монстров, отчего те мутировали, стали крошечными и более миролюбивыми к «туземцам». Правда, ходили и другие предположения. Например, считалось, что Создатель очень расположен к земной расе и этим объясняется такое их положение. Учёным нечего было возразить на это, потому что на Земле действительно происходили вещи, которые не укладывались в понимание порядков мироздания.

Нигде, ни в одном измерении, ни на одной планете, никто не мог совершить проступок без последствий для себя. В Космическом Сообществе не были ни одного, кто сомневался: стоит нарушить хоть одну из заповедей – наказание последует немедля. Но от того, что творили земляне, иные расы просто приходили в шок. Убийства, прелюбодеяния, отрицание Бога, мужеложство, воровство, ложь, чревоугодие… Все мыслимые и немыслимые преступления совершались на планете ежесекундно. Но кара не обрушивалась на голову виновных. Ни одна раса не могла так безнаказанно творить даже тысячную долю того, что творило человечество. Учёные объясняли это тем, что наказывать людей бесполезно. Уровень их самосознания – «ребёнок». Ребёнок, которому не объяснили, что такое хорошо и что такое плохо.