Руна на ладони

ГЛАВА 7

Нордмарк, к которому Ульф вел драккар, на этот раз держась подальше от берега, был уже близко.

На горизонте крохотной точкой, пока невидимой для людей, проклюнулся Гейруфьятль — гора на конце мыса, отделявшего бухту Нордмарка от открытого моря. И нос Ульфа улавливал в ветре, дувшем с северо-востока, острые запахи сохнущих водорослей.

Чайки носились над морем, солнце наполовину закатилось, по волнам бежали красноватые блики…

Пора, подумал Ульф, отступая от борта.

Внизу, в каюте, его ожидала Свейта, твердо решившая отправится в крепость. В обед, спустившись вниз, он заметил на крышке сундука уже знакомые ему штаны — те самые, непристойно-узкие, в которых она здесь появилась. Приготовила, чтобы надеть.

Ульф заскочил на камбуз — маленькую корабельную кухонку, больше напоминавшую кладовую. Быстро собрал то, что ему нужно. В шкафах и ларях имелись самые разные припасы…

В свою каюту он вошел, неся миску с едой и фляжку с элем. Объявил, посмотрев на Свейту, успевшую натянуть узкие штаны и одну из его рубах:

— Сначала поешь. Иначе не возьму с собой. С голодным брюхом выдержать целую ночь на ногах трудно. А я перекушу вместе с Торгейром.

Она кивнула — и Ульф замер. Не потому, что передумал — а просто хотел запомнить её такой. Возбужденной, собранной, с серьезным взглядом…

И доверчивой.

А потом Ульф протянул Свейте фляжку. Приказал:

— Выпей все. Там, куда мы отправимся, воды нам никто не поднесет.

Она кивнула, поднесла к губам горлышко. Ульф, едва Свейта оторвалась от фляги, сунул ей в руки миску. Напомнил:

— Не съешь — не возьму.

— Да, — послушно пробормотала Свейта.

И, отойдя к сундуку, присела на крышку. Торопливо взяла кусок копченого мяса, сунула в рот.

Ульф медленно двинулся к ней.

Её сморило, когда она во второй раз отпила из фляги. Снадобье светлых альвов подействовало быстро — как бывает, если сыпануть его в эль щедро, не жадничая. Свейта зевнула раз, потом ещё и ещё…

Выпавшая из её рук фляга полетела на палубу. Забулькал, разливаясь, эль. Нос Ульфа уловил в горьковато-кислом запахе вонь сонного зелья — для людей почти безвкусного, незаметного.

Свейта ещё что-то бормотала, когда Ульф, одной рукой прижав её к себе, чтобы не сползла с сундука, второй поймал миску с едой, выпавшую из разжавшихся пальцев.

Бормотала Свейта на своем языке, и явно — что-то недоброе про него.

Он отнес её на постель, укрыл покрывалом. Присел рядом на корточки, молча посмотрел в лицо, уже спящее, расслабившееся. Только ресницы беспокойно подрагивали…

Потом Ульф встал и вышел. Пока «Черный волк» не приплыл в шестую бухту за Гейруфьятлем, нужно было сделать ещё кое-что.

Ночью ветер сменил направление — и теперь задувал с запада порывами, поднимая высокие волны. «Черный волк», развернувшись так, чтобы ветер бил в корму, вошел в крохотную бухту. Отдал якоря…

Цепи натянулись, корпус драккара содрогнулся, и качка стала чуть тише. Ульф повернул голову, глянул на Торгейра, стоявшего рядом. Объявил громко:

— Мы на месте, Олафсон. Однако на своем драккаре я твою стражу не оставлю. Ты говорил, что боишься измены. Теперь, после твоих слов, и я её боюсь. А терять драккар из-за собственной доверчивости мне не охота.

Торгейр резко выдохнул, бросил после недолгого молчания:

— Так не пойдет! Если кто-то из моих окажется на берегу, он может войти в подземный ход следом за нами. И неизвестно, чем это кончится!

Нельзя говорить такое при своих людях, недовольно подумал Ульф. Или их мнение Торгейра не волнует — или они заранее предупреждены о том, что он будет нести всякую чушь. Неужели и впрямь ловушка…

— Тогда раздели свою стражу — и пусть одна половина сторожит вторую! — рявкнул Ульф. — Но если твои мужики не сядут в лодку, что переправит их на берег, мои парни выкинут их за борт! И пусть добираются до суши вплавь!

Они пару мгновений мерили друг друга взглядами — хмурый Ульф и набычившийся Торгейр, за спиной которого уже встали его люди.

Кожу Ульфа под гривной жгло. Кажется, нужны ещё доводы, решил он.

Он оскалился, вытянул из-под рубахи серебряный жгут гривны. Сказал, уже сбиваясь на рычание — и ощущая, как мягко, с щекочущим хрустом, удлиняются челюсти:

— А я помогу своим, чем смогу. Будешь упорствовать — всех вас высажу в этой бухте и уйду в Ульфхольм!

— Это измена, Ормульфсон! — крикнул Торгейр. — Ты — ярл морской стражи… и должен мне подчиняться! Ты поклялся служить Эрхейму!

Оскал Ульфа стал шире — благо и челюсти подросли.

— Я клялся конунгу Олафу… — немного невнятно рыкнул он. — Что буду честно защищать морские пределы Эрхейма! Но Олафа здесь нет — да ты и позвал меня не в море! Викар, спускай на воду лодку! Ту, что с подветренной стороны!

Люди Ульфа, стоя возле люка, уже передавали друг другу мечи. Грохотнула цепь — собранная в ком лодка упала в воду. Викар тут же крикнул нужные слова, грохот прибоя заглушил шум раскрывавшегося суденышка…

— Решай! — крикнул Ульф. — Или сначала на берег сойдут твои люди, а потом туда отправимся мы с тобой — или ты уйдешь со своими людьми, но без меня!

Торгейр на пару мгновений застыл. А затем наконец кивнул — нехотя, буравя его глазами…

— Викар поведет лодку, — уже потише сказал Ульф. — Отбери восемь человек — тех, кого отправишь на берег первыми.

Олафсон, одарив его напоследок недобрым взглядом, отвернулся. Начал выкрикивать имена.

Вот и все, подумал Ульф. Хорошо, что Свейта спит — иначе выскочила бы на палубу и начала требовать, чтобы её взяли с собой. Или потом, когда он сойдет на берег, помешала бы его людям выполнить приказ их ярла…

На мгновенье его вдруг охватили сомнения. Может, плюнуть на все и уйти в Ульфхольм? Зажить там с молодой женой, а люди пусть сами разбираются между собой?

Ульф нахмурился. Если Торгейр погибнет этой ночью, власть захватит Гудбранд. Вернее, Сигтрюг, стоявший за его спиной. Хальстейн, средний сын Олафа, уплыл слишком далеко, и вернется не скоро, а к его возвращению в Нордмарке многое изменится…

Ни Сигтрюг, ни Гудбранд оборотней не любят. И как знать — может, в своем видении Свейта увидела, как инеистые и огненные добрались именно до Ульфхольма.

Но даже если это был Нордмарк… если в Эрхейм придет беда, морские пределы останутся беззащитными. И тогда нигде, даже в городе волков, не отсидеться.

Решение принято, подумал Ульф.

Он нагнулся и принялся разуваться. Волку, жившему в нем, этой ночью будет проще без человеческой обуви.

***

Лодка скрежетнула по камням. Четверо из людей Торгейра тут же спрыгнули в воду, подтянули её поближе к берегу, оступаясь в набегавших волнах. Помогли выбраться сыну конунга.

Ульф спрыгнул последним. Сразу же вцепился в борт, рванул, затаскивая лодку на камни.

Волны налетали, окатывая пеной и брызгами. Одежда мгновенно промокла. В крепость Ульф отправился в одной рубахе и штанах — даже легкую кольчугу, в отличие от Торгейра, не надел. Железо сковывает движения…

«Черный волк» стоял на якоре в половине полета стрелы от берега. Альвов огонь, зажженный на мачте, ходил из стороны в сторону, высвечивая драконьи головы на носу и корме.

— Я понимаю, почему ты выгнал моих людей со своего корабля, — громко заявил Торгейр, уже стоявший между двух валунов, там, куда не доставал прибой. — Но принимаю это как знак недоверия!

Ульф молча вытянул лодку на берег, бросил пару слов — и суденышко начало собираться в ком. Небольшой, высотой ему по колено. Оборотень поднял его, понес к валунам, где стоял Торгейр…

И лишь там, повысив голос, чтобы перекричать гул прибоя, ответил:

— Это мой драккар! Мне и решать, кто на нем останется!

На «Черном волке» уже выбирали якорные цепи — Ульф слышал их погромыхивание сквозь шум волн, разбивавшихся о камни. Потом он разобрал возглас Сигварда:

— Викар, переложи правило на две ладони вправо! Если камни будут близко, дожми ещё! Не дай прибою отбросить нас к камням!

Альвов огонь на мачте качнулся сильней. «Черный волк» уходил в сторону открытого моря.

— Твой драккар уплывает? — с изумлением выкрикнул Торгейр, наконец-то понявший, что происходит. — Измена, Ульф?!

— Хватит орать, — проворчал оборотень, оттаскивая сложенную лодку ещё дальше, к скалам, встающим над бухтой. — Я не глухой. И так слышу.

Торгейр в два шага догнал его. Рядом с сыном конунга толпились люди из его стражи. Кожу под гривной тут же обожгло…

— Я говорил — утром мне понадобится твой корабль, чтобы войти в Нордмарк!

— А сколько драккаров тебе нужно для этого, Олафсон? — рявкнул Ульф. — Тех двух, что скоро придут в эту бухту, недостаточно?

Следом оборотень развернулся — и глянул на Торгейра, лицо которого освещал фонарь с альвовым огнем в руке стражника. Сказал-то он наобум…

Олафсон одно мгновенье неверяще смотрел на него — а потом скривился.

— Ты знаешь? Откуда?

— Почуял! — крикнул Ульф. — Я же волк, Торгейр! Так мы идем или не идем?

Он запихнул ком сложенной лодки в небольшую расщелину между скал, развернулся. Добавил уже спокойно:

— Я готов. А ты?

— Эцур, — буркнул Торгейр. — Оставьте мне фонарь. Отведи наших на другую сторону бухты. Подождете моего возвращения там. А ты, Ульф… иди за мной.

Один из воинов протянул сыну конунга крохотную кованую клетку, в которой сиял шарик альвова огня. Олафсон принял её, молча развернулся и начал пробираться между камней к южному берегу бухты.

Ульф, пригибаясь, двинулся следом. Обратно в человека он оборачиваться не стал, гривна по-прежнему лежала поверх рубахи — и облик у него сейчас был звериный. Ещё не волк, но уже не человек…

Меч из стали темных альвов, висевший на боку, приходилось придерживать, чтобы лезвие не било по валунам. Этот клинок Ульф прихватил на всякий случай — мало ли с кем придется встретиться. В этой истории уже были замечены йотуны, а против них обычный меч бесполезен.

***

— Тут, — сказал Торгейр, останавливаясь. — Вроде бы тут… сейчас проверю.

Он вскинул руку, и серебристый стерженек, висевший на шнурке, тут же закачался. Заходил ходуном…

— Здесь, — уже довольно заявил Олафсон.

И прыгнул с одного валуна на другой — в сторону скалы, на которую указывали рывки стерженька.

Ульф скользнул за ним. Догнал Торгейра уже перед скалой, острым клином выступавшей из отвесного каменного склона.

Серебристый стержень, свисавший на шнурке с запястья Олафсона, больше не раскачивался — застыл в воздухе горизонтально, нижним концом указывая на скалу. Торгейр, помедлив, подхватил его, сжал в кулаке. Тут же перевесил на запястье руки, державшей стержень, фонарь, зачем-то освобождая правую руку. Бросил слово, гасящее альвов огонь.

Но в последних отблесках гаснущего света Ульф ещё успел заметить, как камень выступа словно колыхнулся — и пошел темными волнами…

— Возьми мою руку, — негромко распорядился Торгейр. — Держи крепко. Камень пропустит лишь того, у кого ключ — и того, кого он ведет.

Ульф в темноте поймал ладонь Олафсона. Стиснул покрепче, как и было сказано. От сына конунга в ответ легонько пахнуло страхом. Самую малость, но все же…