Руна на ладони

— Я — идти Нордмарк, — быстро ответила Света.

И нахмурившись, закончила:

— Ульф, Торгейр — нет говорить это!

— Ты пойдешь со мной, — успокоил он её, уже идя к сундуку с одеждой. — После того, что ты видела, я тебя одну на корабле не оставлю. Просто побоюсь. Но чем позже об этом узнает Торгейр, тем лучше.

Он встал перед сундуком, принялся раздеваться. Оставшись без всего, подхватил что-то из складок сброшенной одежды. Предложил, шагнув к постели:

— Проверим ещё одну руну, Свейта?

Она кивнула — хоть и посмотрела в ответ с сомнением. И легким смущением. Ульф скинул с себя все, до нитки. Какую руну можно испытывать в обнаженном виде?

Может, руну мужской силы, Ингвар, пролетела у неё насмешливая мысль. Но это вроде бы ему не требуется…

Ульф быстро уселся на постели, показал кусок деревяшки с нацарапанным знаком. Света узнала руну Бъяркан, женскую руну.

И вдруг фыркнула. Это что, намек на то, что ей следует быть погорячей в постели?

— Коснись, — серьезно попросил Ульф.

А что будет потом, подумала Света.

С другой стороны, ей все равно надо опробовать все руны…

Она осторожно, двумя пальцами, взялась за деревяшку. Вздохнула, решаясь — и сжала её в кулаке.

Сначала ничего не происходило. Ульф сидел, глядя на неё. Раздвинувшиеся в усмешке губы подрагивали, показывая клыки. Потом шумно дыхнул, притянул к себе.

Поцелуй оказался сладко-болезненным. И все ощущалось как-то остро, отчетливо. На твердых, безжалостных губах Ульфа таял земляничный привкус вина. Потом было грубоватое вторжение его языка, чуть жалящее прикосновение клыков…

И жесткая крепость мужской груди, к которой её притиснули руки Ульфа. Когтистая ладонь коснулась лодыжки, скользнула по ноге, задирая подол рубахи, в которой она улеглась спать…

Света поспешно отшвырнула деревяшку. Ульф тут же оторвался от неё. Вскинул голову.

И тусклый шарик альвова огня сверкнул Свете в глаза, внезапно засияв ярче. По влажным волосам оборотня рассыпались тонкие блики.

Тело её было сейчас каким-то невесомым. В ушах гулко, бормочуще стучал пульс, голова кружилась.

А ещё Света не могла отвести глаз от Ульфа. Пялилась почти нагло — на широкую грудь, покрытую светлым волосом, на молочного цвета дорожку, идущую по впалому животу. Мужская плоть Ульфа уже наливалась, поднимаясь из поросли между раздвинутых бедер. То ли от её взгляда, то ли…

— Ты меня хочешь, — удивленно и глухо сказал вдруг он. Оскалился, втягивая воздух. — И хочешь сильно.

Когтистая рука задрала подол рубахи, оголяя ей ноги. Света, судорожно вздохнув, привстала. Торопливо вскинула руки. Ощутила, как скользнули по ним складки ткани.

Ульф, избавив её от одежды, обхватил ладонями бедра, не позволяя снова опуститься на постель. Подцепил когтем резинку трусиков — бежевых, с полоской кружева. Спросил хрипло:

— Вы так дразните мужчин в вашем мире? Прикрываете тело лоскутами ткани? Да ещё и дырчатыми? Хотя красиво…

У Светы вырвался смешок — и она кивнула.

— Рвать не буду, — пообещал Ульф.

И сдернул с неё бельишко. Обнял одной рукой, втискивая вторую ей между ног. Пробормотал, уже приподнимаясь:

— Меня дразнить не надо…

А затем поцеловал там, где шея переходила в плечо. Придавил кожу клыками. Когтистые пальцы, накрывшие бугорок внизу живота, шевельнулись, раздвигая складки. Прошлись по самому нежному месту.

— Сегодня все будет по-волчьи, — глуховато объявил вдруг Ульф.

И пригнулся — пока Света, задыхаясь, пыталась сообразить, что это значит. Быстрыми, поцелуями заставил её грудь гореть. Следом облапил, по-хозяйски поворачивая, двинулся сам — и Света на мгновенье ощутила себя игрушкой в его руках…

А в следующее мгновенье она замерла, развернутая в другую сторону, по-прежнему стоя на коленях. И Ульф очутился сзади, прижавшись к ней всем телом. В ягодицы вдавилась его напряженная плоть, подтверждая — нет, Ульфу руна Ингвар точно ни к чему.

Жесткие ладони легли Свете на живот, поползли по телу. Одна рука снова вклинилась между ног, жарко, горячечно погладила. Вторая накрыла грудь, пальцы отыскали сосок…

Но ласкал он её недолго — да Света и не хотела этого. И когда Ульф толкнул её вперед, заставив опереться на руки, послушно качнулась.

— Так гривна будет касаться кожи, — пробормотал он.

Ладони Ульфа уже обхватили её бедра сзади, отставленные большие пальцы прошлись по складкам между ног, поглаживая — и раздвигая.

А следом он вошел, как-то медленно, с хрипловато-воющим вздохом, явно сдерживаясь. Света прогнулась, внезапно ощутив смущение — все и впрямь было как-то по-звериному…

Но её желание билось в теле горячими толчками, смывая всякий стыд, сожаление, даже мысли. И это тоже было по-звериному.

Плоть Ульфа втиснулась в её вход, и дыхание Светы оборвалось. Он двинулся, выскальзывая из неё — и она неосознанно потянулась за ним всем телом. Услышала сквозь перестук пульса в ушах, как он издал короткий, низкий смешок. Когтистые ладони тут же придержали, не позволяя двинуться…

Толчок за толчком. Жгучее удовольствие, в котором она утонула без единой мысли.

***

Отдохнет, и повторим, довольно думал Ульф, косясь на голову Свейты, лежавшую у него на плече.

Нет, определенно, от рун тоже бывает польза. В запахе, плывущем от неё, поубавилось цветочной, зовущей сладости желания — но все же этой сладости в нем осталось достаточно, чтобы он не дал ей спать до утра.

Свейта вдруг вскинулась, посмотрела на него, опираясь на локоть. Пробормотала:

— Идти.

И вскочила. Пробежалась до сундука, неловко стараясь держаться к нему боком.

Нет, все-таки девушек в Неистинном Мидгарде воспитывают в строгости, решил Ульф, закидывая руки за голову. Но проявляется это не там, где нужно. К чему смущаться перед собственным мужем? Ну, полюбовался бы он, как подрагивают у неё ягодицы при ходьбе. Ей от этого ни жарко, ни холодно — а ему одно удовольствие…

Но в следующее мгновенье Ульф уже нахмурился, потому что Свейта развернулась, шагнула к постели — и он увидел, что она держит в руке.

Ножны с руной Ансус.

Свейта опустилась на край покрывала, подобрав под себя ноги. Одарила его улыбкой — скользнувшей по лицу быстро, мимолетно. Сказала настойчиво:

— Смотреть.

И Ульф нехотя, но все же кивнул, соглашаясь. Замер, глядя на неё.

Все равно выкручусь, мелькнуло у него. Даже если Свейта увидит то, что случится с ней завтра. Читать мысли она не может, а виденья можно истолковать и так, и этак. Волчья хитрость у оборотней в крови.

***

Глубокие царапины, вырезанные на ножнах, коснулись ладони. Света сжала пальцы, посмотрела на Ульфа. Тот ответил ей насмешливым взглядом. Руки закинуты за голову, пластины мышц, укрытых молочной порослью, бугрились на груди и плечах…

Ведь ничего не увижу, без тени огорченья подумала вдруг Света. Не увижу, пока он лежит тут такой — довольный, расслабленный… а ещё по-мужски привлекательный.

И красивым не назовешь — из-за поросли по всему телу, из-за слишком длинного носа, кустистых бровей, жестко обрубленных скул.

Но и взгляда не отведешь.

А потом голова внезапно закружилась, и виденье все же пришло — но смазанное, расплывчатое. Наложившееся прямо на Ульфа.

Какой-то зверь. Стоявший на четырех лапах, крупный, не похожий ни на волка, ни на собаку. Однако напоминавший их очертаньями вытянутой морды. Шерсть лунного оттенка. Из-под задранной верней губы поблескивают клыки…

И уши вытянутые, заостренные, густо поросшие волосом. На крупной шее, переходившей в мощную, раздутую грудную клетку, висело что-то похожее на гривну Ульфа. Только темного цвета.

Сзади, за зверем, виднелась женщина. Здешняя, если судить по одежде, шитой золотом. Красивая, с умным лицом.

Потом силуэт мужа, слабо проступавший сквозь женщину — и зверя — налился цветом. И видение Светы растаяло, остался лишь Ульф.

Она выдохнула, с усилием разжала пальцы, словно сведенные судорогой. Ульф, уже успевший приподняться, подхватил упавшие ножны, отшвырнул их в сторону сундука. Обнял, прижал к себе, сказал ворчливо:

— Хватит. Я даже по запаху чувствую, как ты ослабела. Принести еды? Вина, эля?

Он почему-то не спрашивал, что она видела — и Света пробормотала сама, прижавшись щекой к щекотливо-теплой поросли на его груди:

— Видеть волк. Да и нет — волк!

Ульф разжал руки, чуть отодвинулся. Наклонил голову, посмотрел на неё с прищуром. Глаза сверкнули темным янтарем.

— Волк — да и нет! — объявила Света. — Нет черный.

И, подняв руку, накрутила на палец несколько волос из его поросли. Указала на них взглядом.

— Да и нет, — буркнул Ульф. — Похоже, ты видела оборотня. Перекинувшегося. С шерстью, как у меня… скорей всего, именно меня.

Она кивнула, соглашаясь. Потом схватилась за гривну на его груди, тряхнула серебряное полукольцо.

— Это — черный!

— Гривна на волке? — с расстановкой спросил Ульф.

Она снова кивнула.

— Гривну снимают перед тем, как перекинуться, — протянул он.

Серебро — металл честный, молча подумал Ульф. Может, так видения Свейты дают ей знать о том, что случиться завтра? Почерневшим серебром? Хотя вряд ли…

Свейта тем временем бросила:

— Видеть!

И ладонями очертила в воздухе что-то похожее на женскую фигуру.

— Женщину? — спросил он.

— Да! — выпалила Свейта.

— Может, ты видела мою прежнюю жену, Тюрдис? — неторопливо сказал Ульф.

А про себя подумал — в крепости на всякий случай надо будет сторониться баб. И поглядывать по сторонам, не мелькнет ли где непонятная черная гривна.

— Это все? — больше для порядка спросил он, снова притягивая Свейту к себе.

Она кивнула.

Пряно-цветочный аромат желания, наплывавший на него волнами от её кожи, приугас. Но его тянуло к ней и без этого — и до этого, честно говоря. Ещё когда Свейта его совсем не хотела.

В крайнем случае, решил Ульф, дам ей снова подержать деревяшку с руной Бъяркан. Чтобы не чуять в её запахе усталости и равнодушия — до самого утра и ещё после рассвета. Чтобы вымотать жену до предела, как решил ещё днем.

Её губы были уже рядом. И он обрадовался, когда Свейта торопливо его обняла. Стиснула его руками — слабыми, человеческими…