Ужасная госпожа

Дипали не командовала, не приказывала, покорно позволяла мужчине делать с собой что угодно и тихо постанывала в ответ на более сильный и глубокий толчок. Она откровенно любовалась им, гладила руки, плечи, целовала пальцы, врачуя его уязвленное Исой эго.

– Ты такой сильный, – бархатистый взгляд черных глаз был наполнен восхищением и благодарностью. – Мне еще ни с кем не было так хорошо, – Дипали раскрылась, сильнее подалась навстречу и прикрыла глаза.

Витор задрожал в предчувствии финала, сжал худые бедра, завороженно наблюдая, как в такт сильным толчкам колыхается смуглая грудь с небольшими напряженными сосками.

Хриплое дыхание срывалось с губ.

Толчок.

Еще один.

Он запрокинул голову, а горле уже клекотал вскрик удовлетворения и освобождения, когда на истерзанную спину снова опустился кнут.

Долетающий от пруда едва ощутимый и все-таки освежающий ветерок гладил упавшие на шею мягкие завитки, заигрывал с кружевными оборками платья. Пытаясь отвлечь, катал по столу свитки пергамента, но графиня сразу же пресекла баловство и придавила послания тяжелым пресс-папье в виде цветка лотоса из инкрустированной жемчугом слоновой кости.

Она вписала очередную цифру на странницу толстой книги в массивном кожаном переплете, отложила перо и встала, разминая уставшую от хозяйственного бремени шею.

Отцовский буфет – вот что было ее целью

Приоткрыв дверцу красного дерева, Исабель взяла бутыль и плеснула вино в серебряный кубок, наблюдая, как рубиновая пелена омывает металлические стенки.

Пригубила – глубокий терпкий вкус растекся по языку и раскрылся оттенками прогретого солнцем родины сладкого винограда, горечи дубовой бочки и крепкого, рвущего паруса ветра.

Недолго думая, она прихватила всю бутыль и вернулась за стол.

Потягивая рубиновый напиток и лакомясь орешками, снова принялась за переписывание доходов и расходов из свитков в книгу.

Обманчиво-кроткий и ласковый взгляд то и дело возвращался к шкатулке из вишневого дерева с искусной резьбой и эмалевыми вставками. Там граф де Сильва хранил привезенный из Европы редкий и дорогой табак, а также дубовую трубку.

Они притягивали Исабель таинственностью происхождения, ведь табак привезли из далекой и незнакомой страны, да и трубка у графа появилась не очень давно, но при отце не осмеливалась проявить интерес к неодобряемому церковью занятию, а только старательно морщила точеный носик.

Затаив дыхание, Иса приоткрыла крышку, и в нос сразу ударил густой аромат табака. Иса отшатнулась, но через мгновение снова заглянула в шкатулку. Рядом с массивной трубкой стояла еще одна небольшая коробочка слоновой кости.

– Пурнима! – громко крикнула Исабель.

Дежурящая за дверью служанка сразу же вбежала и замерла в ожидании распоряжений.

– Принеси огня, – велела Иса.

Откинувшись на мягкую, обитую травянисто-зеленым шелком спинку, она неторопливо набивала трубку.

– Госпожа!.. – не веря собственным глазам, наблюдала за ней Пурнима и даже прикрыла рот смуглыми ладонями.

– Что? – вскинув изящную головку, Иса надменно посмотрела на служанку, и тонкая бровь раздраженно дернулась. – Я здесь хозяйка и делаю что хочу.

Строгая осанка, горделиво вскинутая голова и снисходительный взгляд не оставляли сомнений в том, что Иса законная хозяйка особняка.

Летящие брови сурово сошлись на переносице, и Пурниму словно сдуло ветром.

Вернулась она уже с зажженной лампадой, осторожно поставила на стол рядом с госпожой и наблюдала, как Исабель де Сильва примеривается разжечь трубку.

Прикурить от лампады все не получалось, Иса начала нервничать, но пронзительный вопль, донесшийся из спальни брата, заставил довольно улыбнуться и отложить трубку.

– Пойдем, посмотрим, что там случилось, – вздохнув, она встала и расправила платье.

Две девицы – знатная и простолюдинка – одна – подобрав пышные юбки, а вторая – подол сари, поспешили наверх.

Дверь в комнату юного графа была распахнута, а, видимо, вбежавшая Дуда вжалась в стену и казалась белее простыней, сейчас валяющихся на полу, сбитых и скомканных.

Граф де Сильва, только недавно важно и степенно отдававший приказы за обеденным столом, сейчас бился в истерическом припадке и жутко сипел, поскольку сорвал голос.

– Убери… убери их!

С трудом расслышала Исабель, замершая на пороге и в полном восторге наблюдающая за братом.

– Дуда, сними их с меня. Они меня укусили, я умру, – и снова закатывал жутко выпученные глаза с желтоватыми белками. – Это она. Эта дьяволица решила меня убить. Хочет, чтобы внимание папеньки принадлежало ей, – мышцы лица Жуана нервно дергались в отвратительных гримасах, и он едва мог говорить.

– Граф де Сильва, прекратите истерику, – раздался от порога холодный голос Исы. – Подобает ли так вести себя перед прислугой. Возьмите себя в руки.

– Это все ты! Ты-ы-ы, – с трудом приподнявшись на ложе, просипел Жуан и ткнул в сторону сестры трясущейся рукой. – Смерти моей хочешь.

– Полно говорить ерунду. Держите запертыми окна и двери, и никто к вам не заберется. Пурнима, живо убери змей, – повернулась она к служанке.

– А вы где были сеньорита Исабель? – увидев, что появился человек, способный избавить комнату от мерзких тварей, Дуда повернулась и обвиняюще уставилась на юную госпожу. Уж она-то не сомневалась кто виновник и зачинщик столь дурной шутки. Если уж гадкая девчонка способна опозорить ее при скоплении высокородных гостей, способна пасть так низко, что отдаться грязному рабу, то от нее можно ждать чего угодно, в том числе и покушения на собственного брата.

– Я работала в кабинете отца. Должен же кто-то заниматься делами. Разбираться со счетами с судов и складов, пока мой брат изволит отдыхать. Это же обязанность любой любящей сестры, – с безупречной прямой спиной и снисходительно склоненной головой, Иса говорила хоть и кротко, но в голосе отчетливо звучали неприкрытые снисхождение и презрение. – Почти с самого обеда и до тех пор, пока меня не прервал визг графа, – она склонилась в издевательски-почтительном поклоне. – А сейчас я пойду проведать больного, как и полагается девушке благородной фамилии. Это такое счастье помогать нуждающимся, утешать их в страданиях, облегчать боль… Впрочем, – еще один снисходительный взгляд на будто проглотившую кол няньку, – откуда тебе это знать. Ты же не принадлежишь к дворянскому роду, – и, довольная, что удалось еще один раз унизить чопорную наставницу, повернулась к служанке. – Пурнима, выброси эту гадость, – кивнула на завернутый в сари шевелящийся клубок змей, – затем сходи на кухню за едой для больного и пойдем, навестим его перед сном. – С вашего позволения, граф, – присела в поклоне перед Жуаном, на лицо которого уже вернулась обычная бледность. – С твоего позволения, Эдуарда, – удостоила и ее насмешливого поклона и покинула душную, пропахшую лечебными травами комнату.

Исабель спускалась не торопясь – бархатные туфли на высокой подошве требовали особой осторожности – поэтому, когда подошла к двери, ее уже нагнала Пурнима, с уставленным яствами подносом, на котором к тому же возвышался кувшинчик воды.

– Сеньорита, – по пути к конюшне робко подала голос Пурнима. – Как думаете, сеньорита Эдуарда напишет графу о том, что сегодня произошло?

– Тебе показалось, что она это сделает? – покосилась на нее Иса. Вопрос служанки только подтвердил подозрения, что нянька вполне способна наябедничать отцу на поведение дочери. Тем более, что Дуда уже этим угрожала. Пурнима пожала округлыми плечами. – Следи за ней. Если увидишь, что передает что-то слугам, забери и принеси мне. Поняла? – Пурнима кивнула, но Иса не увидела. – Поняла, я тебя спрашиваю? – она развернулась к девушке и в лунном свет сверкнули невероятно красивые и такие же лживые глаза.

– Поняла, – покорно прошептала служанка.

Девушки переступили порог конюшни и сразу очутились в терпкой духоте.

– Он был где-то здесь, – пробормотала Иса и уверенно шагнула в темноту, но увидев, что освещает слабый огонек лампады, невольно потянулась к висящему на перегородке кнуту.

– Успокой… тесь, графиня, – прозвучал над ухом знакомый голос.

Извернувшись в руках Витора, Иса фурией уставилась на него.

– Как ты посмел смотреть на грязных служанок? Ты моя собственность, мне решать, что и с кем ты будешь делать. Отпусти! – дернулась она. – Не смей касаться меня после этой грязнули, – Иса изо всех сил оттолкнула Витора, и ее взгляд упал на все еще прячущуюся в углу Дипали. – Как ты посмела, бесстыдница, коснуться того, что принадлежит мне? Дрянь! Будешь знать, как засматриваться на то, что принадлежит твоей госпоже!

Кнут снова взвился, Дипали прикрыла глаза от страха и втянула голову, но Витор перехватил его и выдернул рукоять из пальцев Исы.

– Госпожа, оставьте ее в покое.

– Жалеешь? – ядовитой змеей прошипела Иса. – А ты, – сверкнула глазами на служанку, – мужика захотелось, потаскуха? Пурнима! – обернувшись, крикнула горничной. – Иди сюда!

Страшась непредсказуемости госпожи, но зная, что непослушание еще более опасно, Пурнима приблизилась.

– Раздевайся, – приказала Иса, потом посмотрела на изумленно хлопающую ресницами Дипали. – И ты тоже. А ты смотри, – взяла за руку и отвела Витора от девушек, чтобы видел сразу обеих.

– Госпожа… – дрожа всем телом и до конца не веря, Пурнима просительно посмотрела на Ису, но встретила только холодный взгляд и тянущуюся за кнутом руку.

– Шевелись, – приготовившись наблюдать, Иса прислонилась с загородке. – И ты тоже. Живее!

Витор попробовал урезонить разгневанную графиню, но сурово сжатые губы пригвоздили его к той же загородке, на которую опиралась Иса.

– После меня ты возжелал служанку, – холодно заявила она. – Вот и смотри, как они ублажают друг друга.

Пурнима уже успела раздеться и стыдливо ежилась под презрительным взглядом хозяйки, а Дипали так и не решилась исполнить приказ.

– Раздень ее, – кивнув на прачку, приказала Иса. – Если будет сопротивляться, то я так отхожу ее кнутом, что от сари останутся только лохмотья.

Испугавшись угрозы, Дипали послушалась. Дрожа от страха и почти не дыша, она стягивала с себя ткань под заблестевшим взглядом Исы и испуганным Витора.

– Поскольку ты сразу исполнила мой приказ, – теперь, когда все было сделано по ее желанию, голос Исы растекался густым медом. – Тебе достанется самое приятное. Ложись на солому, а эта девчонка станет тебя ласкать.

В предвкушении Иса облизнула полные губы.

– Ты же хотел увидеть ее голой, – процедила Иса. – Смотри. Вот только прикасаться не смей. И к тебе никто не посмеет прикоснуться. А если кто-то окажется столь безумным, что ослушается меня, то уже не со служанкой будет развлекаться, а пойдет на потеху матросам с папочкиного корабля, – заявила она, нисколько не сомневаясь, что ни у кого не хватит духу пойти наперекор. – Что застыла? Приступай! Не видишь, Пурнима заждалась, – прикрикнула на мешкающую Дипали.

Не желая принимать в этом участие и понимая, что его слова не действуют на избалованную графиню, Витор развернулся и шагнул к выходу.