Осман. Его маленькая слабость

— Ман, погоди…

— Да?

— Я сегодня Полю видел.

— Где ты ее видел? — голос моментально становится хриплым.

— В участке.

— Что она там забыла?

— Не знаю. Видел издалека, не разговаривал с ней.

— Дин, а зачем тогда говоришь мне это? Какого вообще?

Завожусь вполоборота, потому что… Да, нервы итак на пределе.

— Ладно, Ман, не суетись. Проехали.

Проехали, как же.

Я теперь не смогу ни о чем думать, кроме как о Полине. Что она забыла в участке? Может, ей нужна помощь? Вдруг какие-то проблемы?

И тут же другой голос мерзко тянет на задворках сознания — а что если она вновь работает на кого-то из тех ребят, что конкретно загасили весь бизнес моего отца?

Да, мне удалось кое-что выяснить, удалось выйти на некоторых недоброжелателей, но не на всех. Я все еще не знаю, кто был заказчиком и инициатором всей этой котовасии.

Знаю только, что отец Полины продался этим людям и, по всей видимости, продал свою дочь.

И тут же сам себе задаю вопрос — почему я так легко поверил в это?..

* * *

Я как раз еду на один из крупных объектов фирмы, когда Камила мне перезванивает.

Я даже не знаю, что мне хочется больше всего — отчитать ее хорошенько или, наоборот, утешить.

В итоге, выбираю нейтралитет, включаю здравый смысл.

— Брат, ты звонил?

— Да, Ками, звонил. И не раз. И не я один, я уверен.

— Да, у меня очень много пропущенных…

У сестренки такой убитый голос, что мне сразу становится тяжело на сердце.

— Ками, что происходит?

— Не понимаю, о чем ты…

Ага, как же! Девушка она не глупая, но и я тоже не вчера родился. Эту ее уловку с «дурочкой» сразу просек.

— Все ты понимаешь, сестренка. Я видел фотографии, все соцсети гремят. Я не поверил ни одному слову тех, кто это разносит, потому что хочу знать правду от тебя.

В трубке молчание. Неужели обиделась? Ками у меня вроде никогда не страдала таким…

— Брат?

— Да, Ками?

— Прости меня.

А вот это неожиданно и довольно напряжно.

— За что мне тебя прощать? Камила, не глупи…

— Нет, нет! Прости меня, Осман, прости! — голос Камилы срывается, и она чуть ли не воет в трубку.

— Что такое? Пожалуйста, успокойся и объясни мне все. Тебя кто-то подставил? Что случилось?

— Нет, Осман. Эти фотографии… они настоящие. Я такая дура…

Чувствую, как во второй раз за день земля уходит из-под ног.

Твою же… Выходит, что моя сестренка действительно развлекалась с каким-то парнем вчера вечером?

— Брат, пожалуйста, не молчи.

Не молчи? Я итак сдерживаюсь из последних сил, чтобы не сорваться на эту глупышку.

— Зачем ты это сделала?

— Сделала что?

— Ты отцу хотела насолить, Кам? Хотела довести его до белого каления? Если так, то у тебя получилось на твердую пятерку.

— Нет, Осман, что ты такое говоришь. Я… я просто… — мямлит Камила в трубку.

— Что ты просто, Ками?

— Я познакомилась с одним парнем. Он мне очень нравится, и вчера… мы вместе ходили на одну вечеринку, а потом… Брат, я просто попробовала коктейль, который мне предложили девочки…

Чувствую, что готов сейчас же свернуть в сторону аэропорта, чтобы первым же рейсом вылететь к сестренке.

Долечу и найду этого ган… гангстера австрийского или кто он там?

Меня кроет от самых ужасных мыслей, но не спросить я тоже не могу.

— Камила, он тебя тронул? У вас с ним что-то было?

Она всхлипывает и вместо ответа заливается слезами.

И как это понимать прикажете?..

* * *

ПОЛИНА

После встречи с Динаром я сама не своя. Ощущения такие, будто меня взяли и окунули в ледяной прорубь, а потом что есть силы швырнули в печку.

Все эмоции, которые я старательно блокировала, теперь полностью овладели моим разумом.

Дохожу до дома, ведя коляску со спящей Каришкой перед собой, и не могу собраться. В горле стоит ком, кажется, вот-вот меня прорвет.

Динар никогда не отличался тактом. Резкий. Прямолинейный. Высокомерный. Именно таким он мне всегда казался, но Осман только смеялся и говорил мне, что его друг просто строит из себя такого типа, на самом деле он хороший.

Правда, бывало и так, что Махдаев не отрицал того, что Багиров тот еще засранец.

Теперь я думаю, что они оба были такими. Поначалу удивлялась, как такие разные люди могут сдружиться?

Выходит, эти двое не были такими уж разными, просто я была наивной и не видела дальше собственного носа.

Жаль, нельзя сделать скидку на то, что я была влюбленной дурой.

Честно говоря, я даже не удивлена тем, что Багиров в своей привычной ленно-протяжной манере не поинтересовался отцом моей дочери.

В какой-то момент меня так накрыло, что я была готова рассмеяться ему в лицо и на полном серьезе сказать, что его друг и есть отец Карины.

Но такой троллинг мог бы обернуться мне сотнями потерянных нервных клеток, а оно мне надо?

— Тебя это не касается, Динар.

Я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно отстраненнее, холоднее. Мне кажется, получилось.

Багиров наградил меня долгим, изучающим взглядом, а потом… Потом обронил одну-единственную фразу, от которой вся моя внутренняя оборона полетела к чертям собачьим.

— Осман любил тебя по-настоящему, Поля.

Я хотела закричать ему в лицо, что любящие люди так не поступают. Хотела высказать все, что накопилось у меня на душе. Выплакать все слезы, выплеснуть все, что тяжким грузом копилось на сердце, но…

Я просто замерла.

Окаменела.

Да, это был тот самый ледяной прорубь, в который меня кинули без предупреждения.

А потом, Динара отвлек входящий вызов, и я, даже не попрощавшись, поспешила уйти.

Любил по-настоящему. Это звучало, как упрек, как обвинение в том, в чем никогда не было моей вины. Неужели Багиров считает, что это я стала инициатором нашего с Османом разрыва?

Должно быть, они сами поверили в эту ложь, или им было удобно свалить все на меня и очистить свою совесть.

Так-то, НЕ я решила связать себя узами брака с другой женщиной! НЕ я изначально спорила на то, что смогу охмурить одну глупую цветочницу, которая действительно доверилась своему донельзя глупому сердцу.

Вот почему меня так накрыло.

Открываю дверь подъезда и буквально чувствую, как меня лихорадит. Терпеть не могу несправедливость, ложь и клевету! Это у меня тоже от отца, он всегда считал, что принципы выше всего.

Надо успокоиться. Пытаюсь это сделать, пока поднимаюсь вверх по ступенькам лестницы, подтаскивая за собой коляску с ребенком.

Да, вот такая вот она жизнь в старом доме, где даже нет лифта.

Суровая реальность немного отрезвляет, поэтому я быстро прихожу в себя.

Замыленная, уставшая как физически, так и морально, дохожу до пятого этажа.

Внутренне замираю, когда вижу большой лакированный чемодан прямо перед дверью нашей квартиры.

Боже мой, что на этот раз?

А точнее, кто?..

— Улька?.. — отчего-то перехожу на шепот, чувствуя, как неистово бьется сердце.

Прямо на грязном полу в своей модной курточке сидит моя самая близкая подруга, Ульяна.

— Поля! — всхлипывает и тянется ко мне.

Не могу сдержать удивленного вздоха, когда замечаю у нее под глазом фингал.

Что же с ней произошло?

Глава 11

ПОЛИНА

— Улька, господи, что с тобой случилось?

— Полечка, родная моя! — обнимает меня и плачет навзрыд, сотрясаясь всем телом.

Сейчас в ней нет ничего, чтобы напоминало прежнюю Ульяну Кравцову, жену одного из самых успешных бизнесменов Санкт-Петербурга и молодую бизнес-леди.

От былого лоска остались разве что вещи и украшения, а все остальное…

Да на Ульяше лица нет! Как в прямом, так и в переносном смысле этого слова!

— Это он тебя так? Это Борис сделал?

— Нет.

Мотает головой, а сама взгляд отводит.

Вот ведь дурёха! Сколько раз я ей говорила, что этот Борис Ромашин, ее бывший муж, тот еще тип! Как знала, что жди от него беды!

Но это же Ульяна. Эталон упрямства, умрет, только не признает своей ошибки, того, что была не права.

Каришка просыпается и начинает ворочаться в коляске, и это приводии меня в чувство. Мы все еще стоим в прохладном подъезде, и я же вижу, что состояние Ульяны сейчас крайне не хорошее, не время для моих нотаций и реплик вроде «а я же говорила».

— Уль, идем внутрь зайдем, успокоимся и поговорим.

Ульяна еще раз всхлипывает и послушно берется за ручку своего чемодана.

За все время нашей с ней дружбы я не видела ее такой… сломленной, такой разбитой…

Уже позже, сидя на нашей с Васей маленькой кухне, Ульяна наконец рассказывает мне все, что с ней произошло за эти две недели. Слушаю ее и содрогаюсь от ужаса.

— Девочка моя, бедная моя! — накрываю ее ладошку своей.

Каринка агукает в ответ, словно понимает нас.

— Не могу поверить, что Боря… что он сделал такое. Он вышвырнул меня на улицу, переписав на себя все имущество и наш бизнес. А потом еще и приказал своим ребятам преподать мне урок.

Уля отворачивается в сторону окна, и я вижу, как у нее на глазах блестят слезы.

— Урод!

Не могу сдержаться! Это же надо так! Вот, что значит, связаться с абьюзером. Никогда бы не подумала, что это новомодное слово буду употреблять в ряд с именем своей лучшей подруги.

Подруги, которая всегда отличалась боевым характером.

— Я думала, они меня не оставят в живых…

— Тебе нужно обязательно сходить в отделение и написать заявление на Бориса, снять побои…

— Не могу, Поль, не могу.

По щекам Ули ручьем текут слезы.

— В смысле не можешь?

Нет, я сейчас реально ее не понимаю, без шуток.

— Я… Поль, это же Боря… Он… Он не такой. Должно быть, кто-то его подговорил, заставил. Я не могу так с ним поступить.

— Уля! Очнись, девочка, он тебя бросил. И не просто бросил, а вышвырнул, как собачонку! И оставил с голой задницей, как я понимаю.

— Я же… Я люблю его, Поль, — а голосок у самой жалобный-жалобный, и взгляд как у затравленного зверька.

Я еле сдерживаюсь от того, чтобы закатить глаза. Это очень тяжёлый случай, но… разве я сама недавно не была в такой же ситуации?

Ну, по правде говоря, и сейчас я недалеко ушла, ага.

— Уля, нельзя оставлять его безнаказанным. Ты себя в зеркале видела?

Мотает головой и залпом выпивает содержимое стакана. Да, пришлось немного подлить ей в сок кое-что покрепче, из папиных запасов.

— Ой! — Ульяна заходится кашлем, морщится, пытается отдышаться. — Убить меня решила, Огнева?!

— Да, добиваю за твоим бывшим. — Не могу вовремя прикусить язык.

Но я знаю, что Улька на меня не в обиде. Мы с ней столько всего пережили, что страшно вспомнить.

Было все: и огонь, и вода, и медные трубы. А слово «обида» мы и вовсе выкинули из своего лексикона.

— Поль, можно я у тебя поживу немного? — смотрит жалобно и немного виновато.

— Конечно! Оставайся сколько тебе будет нужно. Ты же знаешь, мой дом — твой дом.

— Спасибо, родная!

Улька порывисто меня обнимает, а потом переключается на Каришку, которая тянет к ней ручки.

— Я ведь так и не смогла Боре наследника родить, он все хотел. Сначала нам некогда было, мы бизнес строили. Точнее, он строил, а я была его брендом, лицом компании. А когда пришло время… Я думала, что малыш появится и все наладится, даже полное обследование сделала, вылечила все свои болячки.