Один шаг от дружбы до любви

— Милая, про то, что ты к нему неравнодушна я поняла, еще когда тебе было пятнадцать, и Пашка отправился на своё первое свидание. Твоя бурная реакция мне многое сказала. То, что ты его любишь, стало понятно после истории с Артёмом. Ты предпочла Пашу Тёме. Поступок говорит сам за себя, — объяснила Оксана Дмитриевна.

От удивления Анастасия села в кровати.

— Ты все это время знала? — прохрипела она.

— Да, — подтвердила родительница.

— Кошмар, — выдохнула Васильева и снова упала на кровать. Она-то считала, что соблюдала идеальную конспирацию.

— Так что произошло? — осторожно поинтересовалась мать.

— Честно? Не знаю. После того, как я объявила Пашке о скором замужестве, он словно с цепи сорвался. Сначала пьяный в середине ночи заявился и целоваться полез, теперь в любви признается, — горько пожаловалась девушка. — Я не знаю, что с ним делать!

— Не надо с ним ничего делать. Начни с себя. Определи, что ты действительно хочешь, — дала совет Оксана Дмитриевна.

— Спокойствия я хочу, — выдохнула Настя. — Я устала наблюдать, как Паша уходит с другими. У меня не осталось сил на это. Я хочу семью, мужа, за которым как за каменной стеной, детей.

— Но любишь ты Павла?

— Да, люблю, — Анастасия скривилась, будто лимон надкусила, — как показали последние дни. От этого мне сейчас так хреново! Я не должна его любить. У меня Толя есть.

Девушка и сама понимала, как по-детски звучат слова.

— Так почему не попытаться создать желанную семью с ним? Павел же сказал, что любит, верно? Думаю, он и на штамп в паспорте согласится, лишь бы тебя у Толика отбить, — поделилась авторитетным мнением мать.

— Я не верю ему. Вот в чем проблема! — мучительно призналась Васильева. — Долгие годы я следила, как он играючи меняет женщин. Для того, чтобы поверить в то, что Паша способен хранить верность, мне нужно получить амнезию. Да и не верю я, что он любит меня. Не верю.

Оксана Дмитриевна некоторое время молчала, наблюдая за душевными метаниями дочки. Тихонько вздохнула и медленно подошла к кровати, села. Подарила дочери кривую улыбку. Настя немного напряглась, потому что лицо у мамы приобрело крайне серьёзное выражение. Так бывало в детстве перед тем, как ей сообщали нехорошие новости.

— Я тебе не рассказывала, но у твоего отца была любовница, — собравшись с мыслями, произнесла Васильева-старшая.

Новая информация окончательно пошатнуло моральное спокойствие Насти. Мир вокруг стремительно сходил с ума, а она ничего не могла с этим поделать.

— Что? — буквально прокричала Анастасия. Шок был настолько сильным, что она вся будто бы окаменела. Для неё союз родителей был олицетворением идеальной пары.

— Успокойся, не кипятись, — мама положила руку Анастасии на плечо, — сначала выслушай меня! Мы с твоим отцом поженились, как говорит сейчас молодежь, по залёту. Валера стал для меня первым мужчиной, но я о своей девственности ему не сказала, он узнал уже в процессе. Из-за обмана он разорвал со мной все контакты. Вот только природа сыграла роль свахи, и я оказалась беременна. Я рассказала маме, твоей бабушке, она сразу же бросилась выяснять отношения с родителями Валеры. В общем, его заставили на мне жениться. Характер у твоего отца непростой и заставить что-то сделать против его воли очень тяжело. Естественно Валера стал протестовать, естественно нашлась женщина, которая решила его пожалеть. Я застала их. Просто собрала вещи и ушла, даже не устроив скандала. Валерка тогда меня найти не мог, я у Лили спряталась. К родителям не пошла, знала, что к мужу обратно отправят.

— И что? Почему ты к нему вернулась? — Васильева даже не представляла, что именно пережила мама.

— Валера меня любил, но осознал свои чувства слишком поздно. Из-за злости на ситуацию в целом, он не увидел главного. На последнем триместре меня положили в больницу на сохранение. Там-то Валера меня и нашел. Долго просил прощения, ухаживал, цветы дарил, но я была непреступна. Этакая снежная королева, но досрочные роды расставили все по местам. Ты родилась на восьмом месяце. Врачи не давали гарантий, что ты выживешь. Скорее наоборот… То время я до сих пор с содроганием вспоминаю. Меня, наверное, только Валерка и спас от сумасшествия. Он стал моей опорой, не дал глупостей наделать, нашел лучших врачей. Ты выжила, впервые продемонстрировав всем бойцовский характер, опасность отступила, и мне пришлось решать. Я дала шанс твоему отцу, и не пожалела об этом ни разу за свою жизнь. Хотя это и было трудно. Возможно, если бы не тот критический месяц, в течение которого ты находилась на грани жизни и смерти, и вовсе не простила бы. Беда нас сблизила, дала возможность понять друг друга и простить. Я ведь тоже виновата перед ним была, считай, животом женила на себе. В общем, несмотря на не очень удачное начало, у нас все закончилось благополучно.

— Я даже не подозревала, — растерянно пролепетала Васильева.

— Ты связала нас, милая, — Оксана Дмитриевна нежно провела пальцами по щеке дочки, — не дала наделать глупостей и расстаться, хотя на тот момент разрыв казался единственно правильным решением. Так что не торопись. Подумай хорошенько. Толя, конечно, хороший, но будешь ли ты с ним счастлива? А Паша… Он ведь может и измениться, если правильно его мотивировать. Дурачок тоже любит тебя, вот и беситься.

— Не любит он меня, — воспротивилась Настя, — я для него сестра, не более…

— Не думаю, что Павлу он целует взасос и пытается в постель уложить, когда в соседней комнате находятся родители и жених, — насмешливо заметила родительница. — У него уже имеется сестра и отношение к ней у Пашки совсем иное, хотя и любит он её. Вспомни хотя бы Артема. Единственная грандиозная ссора произошла у вас как раз из-за него. Паша всегда специально провоцировал Темку. Позже он с той же стремительностью избавлялся от всех твоих ухажеров, не давая тебе завести нормальные отношения. Поведение собаки на сене, согласна, но так проявляется собственичество. Скорее всего, из-за долгой дружбы с тобой у него произошла замена нужного восприятия совершенно другим, неправильным. Мальчик просто привык считать тебя другом, и эта привычка сделала его абсолютно слепым в отношении тебя.

— Ты его защищаешь?

— Нет, просто рассказываю ту картину, что вижу будучи сторонним наблюдателем, — улыбнулась мама. — Обдумай хорошо, что именно ты хочешь. Я приму любой твой выбор и поддержу в любом случае. Просто я не хочу, чтобы ты совершила ошибку.

Настя устало откинулась на подушки и посмотрела в потолок. Васильевой предстояло многое обдумать. * * *

Паша вернулся домой в крайне взвинченном состоянии. Только Настя может довести его до высшей степени возбуждения, одновременно разозлив до абсолютного бешенства. Только она одна в состоянии вызвать настолько смертоносную бурю эмоций в его душе, причём так было всегда. Даже в школе, когда они еще не являлись друзьями, Павел постоянно цеплялся к милой девчушке, просто потому, что Артемьев любил наблюдать за её реакцией на его слова и действия. Когда Васильева злилась, её глаза темнели, а щечки окрашивал нежно-розовый румянец. Ему так нравились эти перемены, что Пашка всеми силами выводил девочку из себя для того, чтобы просто полюбоваться ею. Уже тогда ему можно было ставить вполне определённый диагноз. Самым бредовым фактом во всей этой путанице являлось временной отрезок времени, который потребовался ему, чтобы осознать истинные причины собственных, не всегда логичных поступков. Артемьеву всегда легко удавалось лишить Анастасию самообладания, но девушка всегда отвечала ему тем же, точными словесными выпадами выводя его из душевного равновесия.

Сейчас же внутри мужчины происходил мини-апокалипсис. До него впервые дошло, что же означает статус невесты для Насти. Павел никогда не размышлял о ситуации в данном конкретном контексте, скорее всего, подсознательно избегая неприятных, разрушительных эмоций. Но момент истины настал, и неприятные чувства действительно затопили всё нутро, Артемьев буквально захлёбывался ими. Кто же думал, что ревность настолько лишает покоя, прожигая тебя до самых костей, заставляя задыхаться, когда ты представляешь любимую женщину в чужих мужских руках. Паша начинал сходить с ума, понимая, что Горлов имеет право целовать, ласкать и заниматься сексом с Настёной, и недоделанный ПрЫнц пользуется этим правом по полной. Настя принадлежит ему, Павлу! Всё внутри кричало об этом. Сама мысль, что Васильева будет принадлежать кому-то еще, была кощунственной, наглым и грубым надругательством.

Артемьев ругал себя последними словами, он столько лет упустил! Все эти годы Настя ждала его действий, проявлений хоть каких-то чувств, а он, как последний мудак, не замечал того, что лежало практически на поверхности. Павлу было комфортно в том состоянии, в котором он находился, просто потому, что подруга всегда находилась рядом, в шаговой доступности. Паша просто не смел перейти тонкую грань и не позволял себе желать чего-то большего, добровольно загонял себя и Настю в рамки, заставляя страдать самого дорогого ему человечка. Столько лет игнорировать собственное интуитивное стремление к Васильевой стало самым глупым его поступком за всю жизнь, ведь Пашка желал подругу не только физически. Настя стала для него самым близким и верным другом, его тихой гаванью. Паша хотел её, уважал, для него всегда было важно её мнение, именно Анастасия являлась его главным вдохновителем, опорой и поддержкой. Именно в Васильевой он находил покой, уют и понимание. С ней Павел не пытался играть, был собой, не прятал истинных чувств. Разве всё это не говорило о любви? Да и еще раз да! Любовь ворвалась в его жизнь не яркой молнией, а тихой, доброй улыбкой, нежным касанием, безграничным доверием, и не смог Паша разглядеть этих чувств, потому что постоянно догонял и искал яркость чувственности, бунтующую страсть. Постоянно мужчина возвращался к Насте, быстро перегорая и сбегая от очередной своей пассии. Артемьев оказался таким тугодумом, что не смог сложить два плюс два, упустив свой шанс на счастье. Почти упустив! Павел не собирался сдаваться. Настя сама призналась, что любила его все эти годы. Пусть сейчас девушка не доверяла ему, Паша докажет, что ради неё он способен на всё! Он снова завоюет ее любовь! Осталось лишь только справиться с неконтролируемым приступом ревности, одолевшим его, а сделать это было не так-то просто.

— Твою мать, — выругался Артемьев, отправляя в полет настольную лампу, но этого ему показалось мало, и следом полетели документы, книги. Легче не стало. Вот ничуточки. Перед глазами упрямо возникала картина, как Настя обнимает своего плюшевого медведя-принца, целует его, зовет за собой в кровать. Понимание того, что Пашка сам во всем виноват, подымало бешенство до неконтролируемого уровня. С силой пнул стул, тот завалившись, упал на пол с противным стуком.

— Долго ты еще тут всё громить будешь? — невозмутимый голос сестры остановил выплеск агрессии Павла. — Отказала тебе Настя, да?

Артемьев в ответ совсем по-звериному рыкнул и разбил цветочный горшок об пол.

— Жаль, хорошее было растение. На счет Насти, не удивлена. Я бы тоже не простила, — флегматично заметила Павла, ничуть не впечатлённая всплеском ярости брата. — Ты столько лет вёл себя, как безнравственный кобель. У Настюхи еще безграничное терпение. Я бы тебя пристрелила уже после года таких «дружеских» отношений.