Охота за миллионером

— Лола, вас беспокоят из городского госпиталя. Выне могли бы сейчас приехать?

Сердце пропускает удар, а в ушах шумит.

— Его нашли? — спрашиваю, а у самой дрожит все. Вот-вот и в обмороксвалюсь.

— Нашли. Мы ждем вас.

***

Я мчалась к его палате так быстро, что, кажется, столкнула нескольких медсестер. Не знаю, но заранее прошу у них прощения. В этот момент мне было плевать абсолютно на все, главное узнать поскорей, что он цел. Увидеть его живым.

Когда я распахнула дверь и прошла внутрь, первое, что увидела — сидящих в комфортных креслах Леона и Рейна. Онизавтракали, и смеялись над какой-то программой, идущей по ящику.

Из глаз полились слезы. Я бросилась к нему на колени. Пробегая мимо, случайно скинула со столика стакан с апельсиновым соком.

— Ты жив, — выдохнула в облегчении. Боялась поверить, боялась, что все окажется только сном.

Немного отстранившись, заглянула в его глаза. Все еще не верила, трогала его пальцами, касалась его горячей кожи. Вот он, живой! Улыбается, смотрит на меня, желая что-то сказать, но от чего-то молчит.

Его руки обвивают мою талию, Леонзаглядывает в мои полные слез глаза, всматривается внимательно, то в один то во второй.

— Все в порядке, слышишь? Успокойся, Баунти, — произносит с улыбкой. Леон сгребает меня, прижимая к груди.

А потом начинается истерика. Словно все слезы за эти страшные часы неизвестности наконец-то выплескиваются наружу. Я плачу так громко, так сильно, что Рейн тактично покидает палату, дав возможность нам побыть наедине.

— Т-ш-ш — он гладит мои волосы. Он успокаивает меня, будто не с ним, а со мной случилось что-то страшное. Я не знаю, сколько все это длится. В один момент я просто устаю. Словно все силы покидают меня, словно все слезы выплаканы.

Леон отстраняется. Убирает влажные пряди волос с моего лица. Его губы кривит улыбка.

— Неужели ты думаешь, что я отброшу концы прямо перед своей неделей? Ты обещала мне быть послушной девочкой, а ради этого стоит выжить, — он игриво изгибает бровь.

Я смеюсь.

— Вообще-то, два месяца.

Не знаю, зачем я это говорю ему. Мое обещание прозвучало в полной тишине. Но сейчас я так счастлива! И мне не жалко для него ничего!

— Что?

Леон удивлен. Я улыбаюсь, смахивая с глаз слезы.

— Сегодня ночью, когда, я думала, что ты мог погибнуть, дала тебе обещание. Если вернешься к нам живым, два месяца буду послушной женой…

Нервный смешок слетает с его губ. Леон прижимается ко мне лбом.

— Ради этого точно стоило вернуться… — смеется, а потом его губы касаются моих. Нежно, с тоской. Я целую его, впервые за эти сутки, чувствую себя живой.

И в этот момент я понимаю одну важную вещь. Как бы искусно я не играла роль самодостаточной и гордой, этот мужчина — вся моя жизнь. Мой смысл, моя жажда. И если его не станет, я не знаю, что будет со мной…

Через пятнадцать минут в дверь стучится Рейн.

— Ребят, уже можно? Есть хочу, умираю, — смеется Стив, а я думаю о том, что друг Леона слишком непохож на него. Такой вежливый и понимающий, что просто ужас.

Мы смеемся. Леон возвращается к завтраку, а я устраиваюсь рядом. Беру телефон, набирая номер Ирмы.

— Жене твоей звоню, — произношу, глядя на Рейна. — У нее чуть инфаркт не случился.

Рейн кивает.

Голос Ирмы хриплый и какой-то потерянный. Я говорю ей новость, а она несколько минут молчит. Я уже начинаю опасаться за ее здоровье, как вдруг она произносит короткое, но емкое: Еду.

Мужчины все еще завтракают. А я рассматриваю их задумчиво. Всего по паре царапин на лицах — вот и все травмы. Врач сказал, что у Леона ушиб руки, а у Рейна ребра. И все. Они действительно счастливчики и родились в рубашках. Другого объяснения у меня нет.

— Где же вы были? Вас искал отряд спасателей. Прочесывали реку и лес…

Леон заканчивает с завтраком, поднимает наменя глаза.

— Мы перевернулись, еле зацепились за камни. Кое как выбравшись на берег, поняли, что потерялись. Течением сильно отнесло. Лодки нет, одежда мокрая, да и связи тоже не было с собой. Решили срезать через лес, — на этих словах Рейн смеется.

— Самое типичное решение всех жертв фильмов ужасов.

И это точно. Леон бросает гневный взгляд на друга. Теперь я понимаю, что было предложение.

— Пошли в лес. Не помню сколько блукали, — продолжает рассказ муж. — Но добрались до сторожки уже к темноте. Там лесничий живет, хороший мужик. В дом пустил нас, ну и дал одежду сухую. Стол накрыл, говорит, нет связи, утром пойдем. Накрыл нам стол, самогонки налил…

— Самогонка у него что надо, — хохотнул Рейн.

А вот мне совсем не смешно. То есть, пока мы тут с Ирмой убивались от неизвестности, рыдали и молились небесам, эти двое просто отдыхали. Пили, ели в какой-то сторожке. Ох, Леон…

Через полчаса дверь в палату раскрывается с грохотом, и в кабинет влетает Ирма. Едва ли не сносит с ног Рейна. Мы с Леоном сидим в обнимку и смотрим на них. Ирма плачет, причитает, а Рейн пытается ее успокоить.

— Идем. Я видел там есть пустая палата, — шепчет мне муж на ухо.

Перевожу на него удивленный взгляд.

— Ты на что намекаешь?

Леон пожимает плечами.

— Мне кажется, пришло время показать, как это, когда ты — хорошая девочка, Баунти.

Я злобно прищуриваюсь, понимая, к чему он клонит.

— Ты обещала… а долг святое дело, — Леон поднимает ладони вверх.

Ну разве можно отказать только что спавшемуся?

Поднимаюсь с его колен, ухмыльнувшись.

— Обещала, сделаю. Баунти слов на ветер не бросает.

Тяну Леона за руку. Он поднимается с кресла, следуя за мной. Когда мы оказываемся у выхода, нас окликает Ирма.

— Ребят, подождите!

Мы замираем.

— Я хотела сказать вам важную новость. Хочу, чтобы слышали все.

Я улыбаюсь подбадривающе. Еще не наступил день рождения Рейна, он только во вторник. Хотя, столь чудесное спасение кроме как праздником назвать нельзя.

— Ляльку хочешь?

Он довольно кивает.

— Ты обещала быть хорошей девочкой, — произносит предупреждающе.

Забираюсь на него, широко разводя ноги.

— Тогда хватит трепаться, курьер. Приступаем к делу. Нам сегодня еще в Дисней-ленд идти. Кто-то обещал дочке праздник.

— Тогда давай быстрей. Снимай этот чертов топ.

Конец