Мятая фольга 2

— Жень, не надо! Спасибо. Ты не могла бы оставить меня? В смысле, дом большой, найди чем заняться, отдохни... я сам приведу себя в порядок.

— Сам!? Собираешься подняться!? Это глупо. Уверен, что сможешь?

— Я справлюсь, иди. И завесь шторы, свет напрягает.

Задумываюсь над его просьбой. Если б я оказалась на его месте, воспользовалась бы любой здоровой помощью извне. Но с другой стороны, он парень, и кукситься при девчонке, ему совсем не в радость. Ничего не остается как согласиться.

Ни проронив ни звука шагаю к окну, скольжу взглядом по белым кругляшкам таблеток усыпавшими столешницу, не успеваю вовремя остановиться и открываю рот.

— Эти таблетки на столе, отнести в аптечку?

Движение рук и нас накрывает сумрак. Тяжелая, плотная ткань штор не пропускает яркого слепящего света. Его ответ важен, но я не намерена при этом видеть выражение его лица.

— На столе? — Задумчиво переспрашивает Макс и тут же меняет тон. — Нет, не трогай! Он выворачивает шею, пытаясь окинуть меня взглядом..

Но я уже спешу мимо него к проему двери, глуша отчаянье. Мои мысли подтвердились - Влад великодушно одарил Макса "обезболивающим". Подонок!

— Я оставлю дверь открытой. Если что, зови..

Дом моего друга был таким большим, что здесь можно было заняться любой ерундой, не тревожа себя тяжелыми воспоминаниями, что вызывал каждый угол моего дома.

Мягкий диван в гостинной манит присесть, но я игнорирую эту опасную комнату. В столовой первым делом подхожу к рассыпанной аптечке. Аккуратно складываю внутрь пластикового ящика медикаменты и задвигаю шкафчик. Над тумбой большая картина с изображением хозяев дома. Молодая дама, с утонченными чертами лица, в ореоле пышных ухоженных кудрей, пышущая необыкновенным здоровьем. Скулы ее сверкают, взгляд манит заинтересованностью. Мать Максима. Это и так понятно, он перенял почти все ее черты. Теперь я могу понять и представить как изменит лицо моего друга широкая улыбка. За все то время, что мы были знакомы, так широко, как его мать на этом холсте, он не улыбался.

Дядечка в возрасте рядом с молодой, отдаленно напоминающей модель женщиной, - отец семейства. Да.. хваткая, целеустремленная личность. Такой на самом деле может подарить ребенку бойцовского пса, только по одной причине- заставить выявить в нем слабые стороны и принудить самостоятельно побороть их. Ярко выраженные надбровные дуги, упрямая ровная складка рта, волевой подбородок. С этим человеком общаться нелегко. Умный, точный, цепкий взгляд, Макс перенял от отца и еще контур подбородка.

Возможно, хреново я разбираюсь в людях, но мать Макса, несмотря на яркость улыбки и утонченность красоты, - волевая, упрямая и гордая женщина. У такой на все свое мнение, а если что то не складывается в ее желаниях, она умело дергает за всевозможные невидимые нити и тогда в бой вступает тяжелая артиллерия- стоящий за ее хрупким плечом мужчина.

Представляю этих двух сейчас в столовой.

"Какая милая девочка, ты не находишь!?"— Широкая наигранная улыбка. Распахнутые ресницы, умело наложенный макияж, тонкий невесомый свитерок, свежего персикового оттенка.

"Кто она?"—тяжелый, оценивающий взгляд- вылет. Этот взгляд буравит мое лицо, не отвлекаясь на детали фигуры и одежды. Все что ему нужно - это всмотреться так, чтобы сделать выводы, которые он больше никогда не изменит.

" Одноклассница нашего сына.— Взгляд - полет по моей скромной небрендовой одежде, скорбная, хорошо скрывающая это, улыбка.— Должно быть Максим сейчас со своей девушкой, между ними так много общего. Конечно, ты можешь подождать, не думаю, что он задержится надолго. Чаю?" Движение подбородка и меня ослепляет блеск брильянтов, в мочках ее ушей.

Ежусь.

Как будто что- то нехорошее повисло надо мной. Злой рок. Торопливо отвожу взгляд от полотна и бросаю его в распахнутый проем гостинной. Вижу себя распластанную, разгоряченную, прижатую к глади пола сильным телом, вздрагивающей от требовательных поцелуев, одурманенную нежным шепотом.

Вот же черт!!!

Тянусь к челке, когда стены столовой начинают сдвигаться, в надежде сплющить меня, раздавить.

Что Ты Наделала?

— Ма-акс! — Истерично разрываюсь я, устремив взгляд в проем лестницы, меня начинает трясти, от переизбытка страдательных эмоций.— Я ненавижу тебя! Ненавижу!

Бросаюсь в прихожую, срываю с крючка куртку, наспех сую ноги в сапоги и обрушиваюсь всем весом на ручку входной двери. И со стоном сползаю по ней на пол, закусив тыльную сторону ладони, чтоб упредить собственные завывания.

Я в западне. Дверь заперта.