Ты мой трофей, девочка

Глава 29

Берслан привозит меня в свою квартиру. Я не спорю, хотя очень хочется увидеть маму, обнять ее. В минуты, когда находишься на грани жизни и смерти, остро понимаешь, что является в жизни самым важным. Но Берслан мягко дает мне понять, что не стоит сейчас ехать в особняк его отца.

Когда смотрю на себя в зеркало, понимаю, что и в этом он абсолютно прав. Мое лицо, руки, одежда — все в крови Ники. Все это время не замечала этого, а сейчас чувствую запах железа, он душит меня. Мне необходимо смыть с себя это.

Берслан ведет меня в ванную, настраивает воду. Мы стоим под душем вместе, но в этом нет никакого сексуального подтекста. Он намыливает мои волосы, ласково гладит по спине. Его руки чуть подрагивают. Вдруг понимаю, что он тоже очень сильно перенервничал. Просто не показывает эмоции, как обычно держит себя в руках. Он только узнал, что станет отцом, и едва не потерял нас… Чувствую острую потребность обнять его.

Пока сушу волосы, Берслан делает нам обоим успокоительный чай. У меня нет сил разговаривать. Вопросов еще очень много, но находит какое-то отупение. Глаза слипаются. Видимо, все это последствия стресса. Мне хватает сил только попросить позвонить в больницу, узнать как Ника. Очень сильно переживаю за нее.

— Все хорошо, операция закончилась. Сейчас она отходит от наркоза. Если хочешь, завтра поедем к ней.

— Да, хорошо.

— Идем спать. Тебе нужно отдохнуть.

В постели меня начинает знобить. Я словно только в этот момент понимаю что произошло, снова переживаю весь ужас. Но постепенно тепло большого горячего тела согревает меня. Засыпать страшно. Очень боюсь, что мне приснится тот дом, сумасшедшая, которая хочет убить меня. К счастью, этого не происходит, засыпаю мгновенно, будто проваливаюсь в черную дыру. Никаких сновидений.* * *

— Пожалуйста, я могу попросить тебя? — обращаюсь утром, сидя на кухне. Так странно видеть Беса готовящим завтрак. Меня охватывает ощущение уюта и абсолютного счастья, несмотря на то что понимаю — впереди много трудностей.

— Конечно. Все что захочешь.

— Нельзя, чтобы мама узнала об этой истории. У нее давление, да и сердце шалит иногда. Ей совсем незачем переживать о том, что осталось в прошлом. Ты и отцу можешь не говорить, но тут сам решай…

— Я думаю, что твоей матери точно не обязательно об этом знать, — кивает Бес.

— У нее будет сердечный приступ, она с ума сойдет, — меня передергивает, когда представляю, как будет переживать мама.

— Боюсь, с моим отцом все не так просто. Он должен узнать, какой опасности подверг окружающих его лучший друг. У них с отцом Марго до сих пор деловые отношения. Думаю, мне придется ему рассказать.

— Как полагаешь, что будет с Марго?

На самом деле мне почему-то жаль ее. Страшно, когда болезнь захватывает разум, когда человек ничего не может поделать. Может я снова веду себя как наивная дурочка, но верю, что это все болезнь. Человек не может сам по себе быть таким чудовищем, злом во плоти.

— В том-то и проблема, — Берслан мрачнеет, хмурит брови. — Как всегда, ее отец подсуетился, уже вытащил из тюрьмы. У него полно связей. Я не знаю куда он увез дочь. Хорошо, если бы это был необитаемый остров где-нибудь в Тихом океане. Жить как на пороховой бочке совсем не хочется. Не верю, что она откажется от своей навязчивой идеи. Как заставить ее перестать жить прошлым? Понятия не имею, надеюсь хорошим психиатрам это под силу. В свою очередь, сделаю все, чтобы не дать ей отвертеться. Ника написала заявление в полицию. Огнестрельное ранение — это серьезно.

— Тогда, может, и мне стоит написать?

Вчера я радовалась, когда меня избавили от этого. Была слишком измученной.

— Хорошо. Тогда завтра же поедем, — кивает Берслан. — Я думал, что истории с Никой достаточно, но ошибался. Марго должны закрыть, и надолго. Пусть сидит в специализированном учреждении, лечится. Всех, кто ей помогал, тоже найдем. Например, сегодня забрали на допрос Ксению. Нашлась, наконец. Отсиживалась у подруги, но деньги закончились, пришлось вылезти из норы.

— Я до сих пор не могу поверить, что она тоже замешана.

Ужасно обидно думать, что Ксения приютила меня только потому что ей за это заплатили.

— Не понимаю, зачем столько ухищрений. Такой странный план по возвращению бывшего жениха…

— Согласен, бред полный. Марго решила напомнить о себе вот так. Типа призрак с того света. Она настолько самовлюбленная идиотка, подумала, что помчусь на ее могилу, снова буду с ума сходить от тоски. Все получилось ровно наоборот. Я понял, что это вообще не любовь была, скорее юношеские гормоны. Ты показала мне что такое настоящее, светлое чувство.

— Правда? — смотрю на него, чувствуя, как подкатывают слезы.

Мне безумно важны его слова. Их так мало. Крупицы. Я так хочу услышать…

— Я не имею привычки врать. Я влюбился тебя, Женя.

Привлекает меня к себе, сжимает в объятиях.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу смущенно, чувствуя, как все внутри ликует. * * *

Мама очень сильно удивлена, когда видит нас вместе, входящих в дом. Она как раз убирается в столовой после завтрака.

— Что происходит? — спрашивает сдавленно, когда видит, что Берслан не отходит от меня, стоит рядом, обнимая за талию.

— Мамочка я должна тебе объяснить. Мы встречаемся…

— Планируем официально зарегистрировать отношения, — добавляет Бес спокойным и ровным голосом, заставляя меня покраснеть до кончиков ушей.

Мама роняет тарелку, которую держала в руках. Вера Степановна охает громко, позади нее. У обеих женщин такое ошарашенное выражение лица, что мне бы, наверное, в другой ситуации показалось это забавным. Вот только сама ужасно нервничаю.

Входит Ахмад Алиевич, женщины начинают суетиться, убирать осколки.

— Нам лучше поговорить в кабинете, отец, — твердо заявляет Берслан и мужчины уходят.

Без крепкого плеча, тепла, спокойной уверенности, которые окутывали меня от одного только его присутствия рядом, сразу теряюсь, еще сильнее начинаю нервничать. Помогаю с уборкой, на что Вера Степановна смотрит недовольно.

— Ты теперь, получается, хозяйская невеста. Так что, отойди, не твоя обязанность, — укоряет ворчливо.

— Я не считаю это зазорным, — отвечаю спокойно.

— Ой, вот только избавьте меня от этих представлений, — продолжает язвить.

Я понимаю, все настолько неожиданно, что и Вера, и мама, обе в шоке. Не обижаюсь, надо быть терпеливее.

Возвращаемся в свою пристройку, на кухню. Ноги ватные, во всем теле слабость. Никак не могу прийти в норму, то ли из-за вчерашнего стресса, то ли от реакции домочадцев. А ведь еще предстоит реакция Лики, Кахира, Таисии.

— Я даже не знаю что сказать, Жень, — качает головой мама. — Я, наверное, теперь не смогу здесь работать, — произносит задумчиво.

— Конечно, хозяйкой теперь станешь, спасибо дочке, надо же как подсуетилась.

В голосе Веры Степановны отчетливо проскальзывают нотки зависти. Это очень неприятно. Неужели она не понимает, что нам с мамой нужно поговорить наедине?

— Вер, ты не против если мы вдвоем поговорим с дочерью? — мягко просит мама.

— Ой, да пожалуйста. Уже приказывать начинаете, — фыркает женщина и уходит, хлопнув дверью.

— Правда, Жень, не знаю что сказать, — мама тоже садится. Закрывает лицо руками. — Я хочу тебе только счастья, ты ведь знаешь. Честно признаюсь, мне страшно. Что если он поиграет тобой и бросит? Прости, моя хорошая. Я не наговариваю, просто очень тревожусь. Это, конечно, очень хорошая партия, твоя сестра мечтала о таком, но я все еще не могу поверить… Вы друг на друга даже не взглянули, не видела, чтобы общались. Думала, ты в университете с кем-то познакомилась. И вот как вышло…Странно так. Никак в себя не приду.

— Ты главное не переживай, мамочка. Все хорошо будет.

Подумав, прихожу к выводу, что про ребенка вот так сразу рассказывать не стоит. И так произошел эффект разорвавшейся бомбы. Торопливо набираю смс Берслану, сообщая, что мама пока не знает о малыше. Что хочу дать ей время свыкнуться пока с новостью о моем скором замужестве. * * *

Разговор с мамой прерывает появившийся на кухне Берслан. Так странно видеть его здесь. Мама сразу начинает суетиться, смущается ужасно.

— Я помешал?

— Нет, нет, всё в порядке, — бормочет, отводит глаза.

Подхожу к нему, и сразу заключает меня в объятия.

— Тогда могу тебя украсть? — мягко касается губами моего виска.

— Да, конечно.

Заходим в особняк, поднимаемся в комнату Берслана. Снова нервничаю, охватывает нехорошее предчувствие. Вдруг Ахмад Алиевич оказался против? Отреагировал хуже, чем моя мама?

— Что сказал твой отец?

— Все хорошо. Воспринял новость о тебе с радостью. Я рассказал ему про беременность, прости. Потом уже твое сообщение увидел. Отец ничего не расскажет, я попросил его. Он понимает, что женщины более эмоциональны и для твоей мамы это может быть стрессом. Ее нужно подготовить, так и сделаем.

— Спасибо тебе огромное, за понимание, — смотрю на него с любовью. На сердце становится очень легко. — Тогда о чем ты хотел поговорить?

— Мы с отцом решили, что пока нам с тобой лучше пожить здесь. Марго могла подготовить еще какую-нибудь подставу. Пока все не уляжется, мне будет спокойнее, если ты будешь находиться здесь. Тогда смогу выезжать спокойно. Здесь хорошая охрана, много людей. Опять же, рядом наши родители. Конечно, твоя мама больше не может быть прислугой. Соседний участок тоже наш, так что ей построят дом…

— Она с ума от такого сойдет, — невольно смеюсь. — Я даже не знаю как ей сказать о таком.

— К хорошему быстро привыкаешь.

— Да. Ты, наверное, прав. Расскажи еще, как отреагировал твой отец на рассказ о Марго? Ты же не стал скрывать?

— Нет. Рассказал как есть. Ему конечно тяжело. Он очень давно дружит с этой семьей. До сих пор много совместных проектов. Но отец на моей стороне, тоже считает, что Марго надо лечить и не выпускать к людям. То, как ее родители потакали ей, ужасно.

— Они любят свою дочь, разве можно их судить, — вздыхаю.

— Если она становится убийцей, они несут за это моральную ответственность.

— Да, ты прав. Хорошо, что до убийства не дошло. Кстати, мы должны навестить Нику.

— Жень, с ней все нормально. У нее есть все необходимое, подружки навещают. Вы ведь едва знакомы, ты не обязана опекать ее.

— Знаю…

— Ты спасла ей жизнь, сделала для неё максимум из возможного. Но конечно, если ты хочешь навестить ее, поедем.

— Хорошо, ты прав, сегодня нужно отдохнуть, немножко прийти в себя. Побыть рядом с мамой…

— Хочу, чтобы ты рядом со мной была. В моей комнате, — понижает голос до хриплого шепота.

Киваю. Меня охватывает дрожь, но приятная, горячая. Не могу привыкнуть к тому, что мне не надо ни от кого скрывать свои чувства. Что можем постоянно быть вместе, и все в курсе, что принадлежу Берслану.