Симметрия

— Нет, Люциус. Я за тобой не следил. Мне это и не нужно. Все вы… — его лицо сморщилось в гримасу. — Все вы одинаковые.

— И ты пришёл почитать мне мораль? — приподнял бровь Люциус.

Вот теперь он действительно ничего не понимал. Может быть, старый оборотень просто сошёл с ума?

— Я не сумасшедший, — будто прочитав его мысли, тихо и угрожающе прошептал — почти прорычал — Фенрир. Тёмные брови окончательно сошлись на переносице, на скулах заиграли желваки. — Я просто кое-что понял. И пришёл рассказать тебе. Рассказать?

С последними словами он снова, казалось, расслабился и развалился на стуле. Люциус с неодобрением посмотрел на окончательно растаявшее мороженое. Всё равно всё, что можно было сегодня пропустить, он уже пропустил… Пожал плечами:

— Рассказывай. Искренне надеюсь, ты объяснишь мне, наконец, по какому праву копаешься в моей личной жизни, выдёргиваешь меня с работы, хамишь и говоришь загадками. И при чём здесь твоё новое «здоровье».

Фенрир ухмыльнулся:

— Как всегда сразу бьёшь в яблочко, даже когда целишь в молоко? Узнаю старину Люциуса. Так вот, дружище, всё это действительно связано. Видишь ли, ты не первый из наших, у кого я побывал. Я был у Каркарова, у Долохова, у Беллатрисы…

— Слушай, хватит врать, — прервал его Люциус. — Беллатриса в Азкабане. Если ещё жива.

В глазах Грейбека снова зажглись хитрые огоньки:

…— У Беллатрисы, — как ни в чём ни бывало продолжил он. — У наших сиамских близнецов Керроу, у Петтигрю, у Крауча — короче, вообще у всех, кого нашёл. А не отыскал я только Снейпа. И знаешь что? У всех всё хорошо! Работа, личная жизнь, тишь да гладь. Беллатриса, представь себе, ребёнка родила. Говорит, что от Лорда.

Люциус невольно рассмеялся.

— Бедный ребёнок! Но… как она себе это представляет, если Лорд…

— Долгая история, — отмахнулся Фенрир. — Пока всё не расскажу, ты вряд ли поймёшь. Но повторюсь: у всех всё хорошо и довольно, — он прищёлкнул пальцами в поисках подходящего слова, — безлико! У женщин — дети и семья, у мужчин — работа и куча доступных красавиц, которые так и мечтают им отдаться во всех позах. Скукотища.

— А ты попробуй, вдруг тебе понравится, — не удержался от шпильки Малфой. — Что за нездоровый интерес к чужой личной жизни?

— Да так, забавно просто получается… Люциус, тебе раньше женщины отказывали?

— Нет, ты всё-таки больной… — Люциус не мог даже возмущаться. Ему было смешно. — А тебе?

— А я их не спрашивал, — осклабился Фенрир. — Ну так да или нет? Ладно, можешь не отвечать. Просто сам об этом подумай… Тогда и сейчас. До девяносто пятого года и после. Лучше скажи мне другое: что будет, когда мы умрём?

Люциус приподнял брови:

— Какая необычная смена темы. Небытие. Другая жизнь. Выбор стать привидением. Выбор вернуться. Одним словом: выбор. По крайней мере, Лорд учил именно так. Некоторые ещё любят порассуждать про «точку перехода». Говорят, есть некое место, в котором душа принимает решение, куда ей двигаться дальше. Экзамен сдан?

— Вполне. А могут ли несколько людей находиться в таком месте одновременно?

— Я не специалист по тонким энергиям, — поморщился Люциус. Разговор снова перестал ему нравиться. Накатила тошнота, перед глазами вспыхивали и гасли красные точки. — Всё ещё не понимаю, к чему ты клонишь. Лорд не ушёл, а застрял в «точке перехода»? Это ты хочешь сказать? Что он ещё может вернуться?

Грейбек медленно и торжественно покачал головой.

— Застрял. Только не Лорд. Мы все застряли. Что-то произошло. Возможно, слишком много магов умерло одновременно. И с тех пор точка перехода не функционирует, как надо. Она не отпускает души дальше, не даёт им стать призраками, просто держит у себя. А чтобы никто не возмущался, исполняет мечты.

— Значит, ты мечтал стать человеком? Не знал тебя с этой стороны.

Люциус пытался отшутиться. Но ему не было смешно. Умом он понимал, что Фенрир несёт какой-то бред, но где-то в глубине души…

— Скорее я мечтал бы бегать по полям и рвать в клочки каких-нибудь маглов, — криво усмехнулся Грейбек. — Но я уже говорил: я ошибка. Что-то пошло не так — и вот он я, способный произнести все эти ваши длинные вычурные слова вроде «флуоресценция» или «анфилада». Ликантропия неизлечима. Но я больше не оборотень. Нужны ли другие доказательства, что этот мир не настоящий?

Вдалеке играл оркестр. От мороженого исходил приторный запах ванили. Гладкая ткань скатерти холодила руки. Никогда ещё мир не казался Люциусу настолько пронзительно настоящим.

— И это всё, что у тебя есть? — его голос почему-то сорвался на высокую, пронзительную ноту. — То, что ты больше не оборотень, и список девиц, прошедших через мою постель?! Поэтому я должен поверить, что я умер?

Фенрир равнодушно пожал плечами.

— Возможно, не умер. Может быть, просто заболел и впал в кому, как твой отец когда-то. Его смерть ведь не была вызвана драконьей оспой, верно?

А вот этого настоящий Грейбек знать не мог. Да и вообще никто. Сознание Люциуса пронзила жутковатая мысль: вдруг этот странный тип, сидящий перед ним и вправду почти не врёт? Допросы обошли семью Малфоев стороной, но разве это не странно? Особенно по сравнению с тем, что было в прошлый раз. Что если Лорд и вправду возродился, но проиграл — и теперь кто-то копается в его, Люциуса, мозге, пытаясь выудить признание? Какой-нибудь новый, усовершенствованный вариант легилименции.

Это объясняло бы и странный подбор слов, и сюжетные нестыковки, и идиотское начало с телефоном… Нет, от него они ничего не добьются. Хватит с него этого бреда.

— Не понимаю, о чём ты говоришь, — широко улыбнулся Малфой. — Я ни в чём не был замешан. Никогда. Ясно? И… мне всё-таки пора.

Он снова встал из-за стола, и на этот раз Фенрир не стал его удерживать.

* * *

«Я прошёл проверку», — усмехнулся себе Люциус. Он почти ожидал, что, выйдя за дверь кафе, сразу же окажется в зале Визенгамота, где какой-нибудь очередной толстый судья с заметным разочарованием буркнет себе под нос «оправдан».

Однако, ничего такого не произошло. Люциус просто вышел в подсвеченный фонарями тёплый летний вечер, всё ещё не в силах до конца поверить, что проклятый «больше-не-оборотень» так просто от него отцепился. Решив не аппарировать, а немного пройтись пешком, он сунул руки в карманы — и обнаружил в левом какую-то бумажку. Машинально вытащил на свет.

«А если тебе нужны ещё доказательства, то вот оно. Время. Когда тебе будет очень хорошо, или очень плохо, или когда ты будешь полностью расслаблен, словно тебя и нет вовсе — посмотри на часы. Там всегда будет симметричное время. Как сейчас».

Люциус отшвырнул записку прочь. Симметричное время? Что за чушь? Как время может быть симметричным? Он подтянул рукав мантии, обнажая наручные часы: по последней моде, они копировали магловские электронные и показывали время в формате «24 часа». Люциус привыкал к ним почти месяц, но оно того стоило…

Синие цифры ярко выделялись на чёрном фоне.

19:19

— Что за драккл? — еле слышно пробормотал про себя Малфой. — Акцио, записка!

Морщась от брезгливости: на записку успела налипнуть дорожная пыль и грязь, Люциус снова развернул её. Да, ему не показалось. Это был ещё не конец.

«И знаешь что? Такие же дурацкие часы у всех, кого я видел. «Мода» — скажешь ты. Совпадение. Я не верю в совпадения. Керроу вот тоже не поверил. Шагнул с моста пару дней тому назад. Не спрашивай, работает ли это. Видимо, наш приятель под толстой кожей хранил глубокую веру в реальность, которую нельзя обменивать на галлюцинации. Я бы на его месте не был так уверен. Возьми меня, например. Кто я в том мире? Мёртвый или заключённый в Азкабан оборотень. Так зачем он мне? Ну а тебе я оставляю выбор. Мы же в «точке выбора», верно? Неплохой пафос, я считаю».

Уже не замечая, как грязь пятнает его руки, Люциус скомкал записку, сжал в кулаке и продолжал сжимать всё сильнее и сильнее. Значит, они уже не пытаются выяснить, что он знает? Они просто пытаются его убить, но сделать так, как будто он умер сам? Из-за веритасерума, говорят, некоторые погибают…

Впрочем, что он несёт? Люциус нервно усмехнулся. Один-единственный фокус с часами — и он уже готов поверить, будто мир, в котором он живёт, ненастоящий? Всё это ерунда.

Но как же его семья? Провал в памяти, связанный с Нарциссой и Драко, действительно беспокоил. Даже если по каким-то причинам он поругался и даже развёлся с Нарциссой, а потом заплатил обливиатору, чтобы тот вырезал из его памяти все травмирующие воспоминания… Разве это объясняет его дальнейшую жизнь?

«Ещё как объясняет. Ты делал всё правильно, но твоя семья распалась. И ты решил, что наступило время поступать неправильно. Как насчёт этого?»

И как насчёт женщин? Повинуясь внезапному порыву, Люциус аппарировал на крыльцо к Шерри, секретарю, личному помощнику и девушке с самой белой кожей, какой ему только доводилось касаться. Света в окнах не было. «Что если её нет дома? Или она уже спит?» Люциус переминался с ноги на ногу. Впрочем, если бы Шерри спала или — кто знает? — была сейчас с кем-то другим, это неплохо подточило бы версию Фенрира…

— Люциус?

Дверь отворилась, и на пороге возникло неземное видение в бирюзовых шелках.

— Что ты здесь делаешь?

— Да так, — он виновато улыбнулся. — Зашёл кое-что спросить. Ведь можно?

— Конечно, — в тёмных глазах отразилась тревога. Она зябко запахнула халат, спрятав руки в рукавах.

— Почему ты согласилась со мной… — он сделал паузу, не зная, как сказать, как обозначить. Люциус не любил грубых и однозначных слов, после которых нет пути назад. Но не в этом ли была его проблема? — …переспать? — закончил он, будто кидаясь в пропасть.

Она удивлённо моргнула. Слегка улыбнулась. «Сейчас она рассмеётся, а я развернусь и уйду, проклиная себя, что так опозорился из-за какого-то сумасшедшего оборотня». Но вместо того, чтобы расхохотаться, Шерри взяла его за отвороты мантии и втянула в тёмную глубь коридора.

Люциус почувствовал её язык в своём ухе, а мгновение спустя, сквозь шорох непрекращающейся борьбы с пуговицами и застёжками, шёпот:

— Потому что ты мой начальник. Потому что я люблю сильных и властных мужчин. Потому что ты смотрел на меня так, будто хочешь съесть. Потому что я знаю, что весь отдел сплетничает об этом, когда я прохожу мимо…

С каждым словом она увлекала его всё дальше в наполненные тьмой глубины дома. Через коридор, через гостиную, в неосвещённую бездну спальни. И только падающие предметы одежды, будто хлебные крошки, отмечали путь. Последним сдался её шёлковый пеньюар.

«Если это не настоящее, то я не знаю, что тогда».

С этой мыслью, ещё слыша в ушах отголоски собственного крика, Люциус заснул.

* * *

Утренний свет струился из окна мощным потоком. Птицы за окном надрывались, будто пытаясь перекричать друг друга. Потянувшись и вновь закутываясь в простыню, Люциус рассеяно пытался припомнить, какой сегодня день недели. По всему выходило, что будний. А это означало, что он должен был быть в Министерстве. Но летом светает рано…

Люциус, щурясь от яркого света, нашарил на тумбочке часы.

07:07

— горело на циферблате.