Когда дует северный ветер

Вот он выдыхает сквозь зубы и тяжело опирается на стол, так что тонкие резные ножки надсадно скрипят по паркету. Он выскальзывает из меня. Коротко хлопает дверь ванной комнаты, шуршит вода.

* * *

Кожу овевает холодный ветер, снова возвращая мне очертания.

Я лежу ничком и думаю о глупостях. Например, как неудобно приглашать мужчин в свой номер — если бы я была у него, то могла бы собраться и тихо уйти. Принять душ, стать звонкой и лёгкой, как бокал с тонкими стенками, дышать кожей, щекотать альвеолами пятки. Потом подфенить волосы до горячего, солнечного запаха — и снова спуститься в холл, где качаются жёлтые лампы. Качаться вместе с ними, ощущая себя дуновением северного ветра.

А что мне делать теперь? Я накидываю брошенный халат и на цыпочках подхожу к двери ванной комнаты. За шумом душа слышны рыдания. Тихие, горькие, царапающие горло, но настоящие. Мокрые. Не ножом по стеклу.

Он шумно выдыхает, и, сквозь гул воды я слышу слова:

«Нарцисса. Нарцисса. Что же ты делаешь со мной?»

Я вздрагиваю. Лёгкие делаются большими-большими, я вдыхаю и вдыхаю, и конца этому нет. Отхожу, запахиваюсь в халат, надеваю тапочки и тихо, на невесомых ногах выскальзываю в коридор гостиницы. Закрываю дверь до щелчка. Ветер холодит кожу, забирается под халат, тянет за собой. Вниз, вниз, в спасительные подземелья с натопленными кабинками саун. Привидением проскальзываю мимо девушки-администратора на входе. Она даже не спрашивает у меня номер комнаты. Меня нет, я ветер.

С влажными от душа волосами вхожу в сауну, стесняясь перед жаром её печи ледяного, непропечённо-белого тела. Вдыхаю. Выдыхаю с присвистом.

Теперь и я плачу, дорожки от слёз стягиваются и жгут щёки выступившей солью. Стремительно, с головы до ног вновь становлюсь собой, тяжёлым, материальным, упругим телом. Плачу и не понимаю, почему.

* * *

Когда возвращаюсь, его уже нет. Это хорошо. Некоторые, раз увидев кого-то голым, уже не могут не смущаться, даже видя его в одежде. Но человек, пожелавший остаться инкогнито, без псевдонима ещё более обнажён, как будто его вдруг раздели до души. Ему это было бы пережить куда сложнее, чем мне.

Я позволяю ему стать прошлым. Таким же, как остальные, даже те, что пока ещё в будущем. Прошлым не может стать только настоящее, и это верный способ отличить его от других.

Я сворачиваюсь на кровати калачиком, подтыкаю одеяло и слушаю дребезжание стёкол и скрип оконных рам. За окном шумит северный ветер.